В спецприемнике к моей голодовке очень серьезно отнеслись, в течение всего дня через каждые полчаса открывали дверь, спрашивали, нужно ли мне что-нибудь, даже если видели, что я просто лежу на кровати. Постоянно приносили еду, хотя я просила не делать этого, так как тяжело было переносить ее запах. Только после визита членов ОНК приносить еду перестали. В ночь перед госпитализацией мне стало плохо – началась сильная дрожь, стали неметь руки. Я испугалась, что могу уже больше не дойти до двери, и тогда попросила вызвать мне скорую.

Когда меня привезли в 1-ю Градскую больницу, то сначала положили в психиатрическое отделение. Пытались придумать какой-то диагноз, что-то вроде «психологической незрелости», чтобы обосновать необходимость помещения меня именно в психиатрическое отделение. В другом для меня якобы мест не было. Я отказалась от госпитализации в психиатрию, это издевательство. Они уговаривали меня больше двух часов, потом сказали, что будет принудительная госпитализация.

Всю ночь меня охранял конвоир. Один приковал меня наручником к кровати. Когда его сменил второй, он отстегнул меня, сказав, что вряд ли я убегать стану. Сидел рядом и всю ночь меня караулил.

Утром я проснулась, конвоира не было. Потом был консилиум с участием психиатра. Они снова выслушали мою историю, в основном интересовались политикой, протестной деятельностью, а не диагнозом. Стали уговаривать подписать бумагу о добровольной госпитализации. Я отказалась. Тогда они сказали, что нет никаких оснований для содержания меня в психиатрическом отделении.

Врач сказал, что я могу быть свободна, потому что даже из спецприемника позвонили и сказали, что конвоиров они забрали и я им больше не нужна, они не знают, что со мной делать. Да и я сразу сказала, что если меня вернут в изолятор, я продолжу сухую голодовку.

Через некоторое время врачи одумались и решили меня не отпускать. Положили в неврологию, начали делать анализы, проверять общее состояние, ставить капельницу. Выяснили, что начались проблемы с щитовидной железой, с кровью – организм стал поедать сам себя от длительного голодания.

А сегодня вдруг выпустили, а точнее, выгнали из больницы. После вчерашней видеосъемки ко мне пришли какие-то люди, якобы из охраны. Один из них действительно был начальником охраны, другие не представились. Они стали спрашивать: кто снимал, на каком основании, говорили, что съемка запрещена, грозились привлечь снимавшего чуть ли не к уголовной ответственности. Главврач потом извинялся, но я слышала разговоры о том, что надо от меня поскорее избавиться, и вот – избавились. Сейчас уже все нормально, самочувствие удовлетворительное.