Первый Сибирский гражданский форум (19-21 октября) прошел в Чите во имя «гражданского мира и согласия». Из граждан там были замечены губернатор Забайкальского края Р. Гениатулин, полпред президента В. Толоконский и федеральный инспектор Б. Жамсуев – бывший лидер агинских бурят. Из врагов народа – я, Н. Филонова и член общественной палаты края М. Саватеева. Сотни нагнанных студентов, дети-артисты, артисты-официанты и десятки автомобилей кортежа.

Так проговорился со сцены А. Кошелев, организатор от местной администрации, на закрытии форума. Целый день он держал дискуссионную площадку в чекистских рукавицах, и нервы его сдали.

Добавим: а сюда порой и не доезжают. Попасть на форум оказалось нелегко. «Блокпост» начался не с фойе, а с автобусной остановки, где мутный тип в камуфляжной спецовки угрожал застрелить из ружья. Я тогда ехала вдвоем с Натальей Филоновой, ружья как негабаритного предмета у него не разглядели, вдвоем бы его одолели. Но удивила наглость наемника – на хорошо освещенном месте, под лучами десятков фар кричать: «Закопаю и никто не найдет!» В это время правительственных шишек везли спецрейсами по тому же маршруту.

Прорвавшись через штатских, выяснили, что форум-то начался еще вчера, до открытия. Значит, избранные шишки отдыхали и набирались сил без лишних элементов.

Итак, дальнейшее происходит в нашем проклятом присутствии. Пленарка длиной в целый день, кофе-брейк отменили во избежание вопросов. Говорили о Манежке, экстремистах и политиканах, а взаимоотношения русских и бурят обходили. (Спрашивается, что актуальнее в русской области, захватившей Агинский Бурятский округ: неужели Манежка?)

Представители трех конфессий не выдерживают земной суеты и рассасываются. Вопросы позволено писать на бумажках и отдавать волонтерам. Единственная волонтерка в белой кепочке обходит наши ряды стороной. Приходится вставать с места и заявлять без микрофона. Однако маховик остановить трудно, и резолюция (та, что насчет гражданского мира) принимается без единого вопроса и без голосования! Кортеж отправляется на многонациональный спектакль.

На другой день предполагалось наконец "поговорить за демократию". Переполненный спорткомплекс. Молодежная дискуссионная площадка жестко модерируется. Докладчики сидят далеко за ограждением, на трибуну не выходят, их лица только освещаются проекторами. «Откровенный» Кошелев отвечает за всех докладчиков и комментирует сам себя между вопросами.

Мне удалось установить рекорд – задать два вопроса. Анатолия Кургузкина, парня из молодежного кадрового центра, я ткнула в их же программу и спросила, почему его «молодежное» имя напечатано без отчества, в отличие от старших докладчиков. Зал робко засмеялся. Осмелев, этот юный едрос подтвердил: «Да, я согласен, что молодых тут не уважают и имена наши пишут чуть ли не с маленькой буквы!» Подозреваю, что нервы у Кошелева начали сдавать уже в этот момент.

На второй вопрос вдохновила Н. Сысоева (Иркутский научный центр СО РАН). Она говорила, что виртуальная инфраструктура в Сибири – это конечно хорошо, однако чем больше развивать тут Интернет, тем больше людей захотят лучшей доли и уедут. Вывод – необходимо загнать народ в каменный век, и сельское хозяйство расцветет? «Мы ждем перемен!» – выдохнула Сысоева, опустив голову. Ведущий Кошелев стискивает зубы.

К микрофону подходят жалобщики (как жить?), оптимисты (и жизнь хороша, и жить хорошо). Поднимается девушка: «У нас в Красном Ямале все есть, а сотовой связи нет. В соседнем селе, наоборот, стационарной нет. Только поэтому все уезжают». Организаторы советуют молодежи смириться с трудностями. Внезапно за микрофон берется храбрый студент: «Вы советуете нам приспосабливаться, а сами ничего не решаете!» Выкрикнув это, он скрылся. Закрывая собрание, Кошелев в сердцах произнес непривычное: «Мы ждали от вас конкретных предложений – мы их не услышали».

Сломав ход первой площадки, мы прибыли на вторую. Совершенно иные декорации – маленький актовый зал, никакой молодежи, вежливое обращение. Обсуждаем-с, как власть может помочь некоммерческому сектору бороться против самой себя. Гвоздь программы – законопроект «Об общественном контроле». Его уже тащут на ура...

Тут я выдвигаю собственные радикально-невыполнимые поправки к закону – процитирую:
«1. Под общественным контролем имеются в виду л ю б ы е формы контроля со стороны профессиональных правозащитников, рядовых жителей или представителей СМИ.
2. Отменить любые формы м а н д а т о в, удостоверений и предварительных записей для проникновения в любые государственные учреждения, включая места лишения свободы и ОВД.
3. Отменить нормы об а к к р е д и т а ц и и СМИ для доступа в такие учреждения.
4. Закрепить в УК РФ н о в ы й с о с т а в преступления за противодействия таким лицам».

Поправки у меня выслушали и приняли. Филонова произнесла речь о необходимости воспользоваться ими по назначению, а не прятать в папку. В конце дебатов несколько чиновников подошли ко мне покаяться за то, что «раньше не помогали нам в нашей борьбе».

Но как отдыхали эти лучшие граждане? Вечером 20 октября нас повезли на спектакль «Забайкалье – сокровищница веков». Но как повезли!

Участников пригласили в автобус, тот переполнился. Но выяснилось, что Гениатулины и Толоконские еще не догуляли в ресторане. Сначала все их ждали под конвоем сопровождения и ГАИ. (Артисты в театре, соответственно, тоже их ждали.) Потом наш автобус тронулся – стало быть, шишки уже выехали. Девушка, курировавшая наш автобус, нервно говорила кому-то по телефону: «Вы без нас не начинайте!» Однако не послушались – начали. Мы приехали, навстречу нам льстивые гардеробщицы: «Проходите, дорогие гости! Вот ваша отдельная вешалка!»

Так еще до начала спектакля зрителей поделили на сословия.

Актеры отличались по темпераменту: воины Чингисхана были не в меру свирепы, бурятские девушки раболепны, русские казачки смелы и трагичны. Мать Чингисхана (в платье европейской королевы, с высоким жабо, не дающим повернуть голову) упрекала сына за то, что много на себя берет. Казаки братались с бурятами и уходили на войну. Беззаботно пели ссыльные семейские, но декабристами почему-то не пахло.

Без всякого антракта со сцены вдруг сошли две женщины – бурятка и русская. Бурятка несла на подносе водку. Высшие чины, рассаженные на одном ряду, приняли от угодливо наклонившейся потомицы Чингисхана по рюмочке. Русская, блистая кокошником, разносила хлеб-соль. Мне, сидя непосредственно за правительственным рядом, было видно, что это не хлеб, а печенье с повидлом. Каждый брал и жевал, двигая ушами, а музыка продолжала звучать...

Так помянули 350 лет захвата Бурятии.

Но то спектакль – действо, можно сказать, завершенное. А вот детские ансамбли танцевали все дни, рассеивая скуку молчаливых чиновников. Рослые физкультурники махали флагами. Одной бурятке позволили спеть один раз, и она поспешно ушла, шурша халатом.

Пшенично-русые девочки явно отбирались по морде лица. В тех же казачьих платьях, гордые и стремительные, они кружились под взглядами начальства. А когда все кончилось – со стертыми лицами, в курточках и джинсах, забитыми школьницами они уходили домой. Никто и не подумал накормить или развести по домам детей, которые несколько дней создавали престиж сибирским наместникам.

Но я уверена, что одна артистка все-таки погуляла с ними в одном ресторане. Армянская «звездочка», певица по имени Армине, пышненькая, была одета явно не по комплекции. Ей бы стоило надеть что-то расклешенное, цветное, достойное ее стройной нации, а не кургузое черное платьице. Что поделаешь, видимо, кто-то из наместников заказал пожирнее... Наконец, переодевшись в столь же тесную белую юбочку, армянка запела последнее:

Орел двуглавый и триколор!
Это наш край – это Россия!
На самой лучшей
Из всех планет
Народ могучий
И президент!

Какой у нее голос! И какое лизоблюдство! Песню, а заодно и форум, она завершила задыхающимся: «Я так благодарна за честь!»

Чего добивались организаторы? Уж если не сумели устранить проникновение в зал радикальной оппозиции, то уж армянку могли одеть и песню о президенте отменить. И актрис не превращать в официанток. И хоть один бурятский танец пустить на открытие либо на закрытие. Все-таки схавали Агинский округ, так хоть утешили бы публично.

Забыла сказать, что на закрытии награждались крупными грантами авторы молодежных проектов, которых мы не видели. Один проект, по названию, был о полимерах, зато другие – сплошное волонтерство. Вот они, грантососы-то.