В Театре.doc продолжается акция в защиту Владимира Некляева, политического заключенного в Белоруссии. В защиту тех, кто сейчас в тюрьме - в Белоруссии и России. Против незаконных арестов оппозиционеров 31 декабря в Москве.

Докладываю. Я могу и люблю молчать. Все оправдания молчанию в острых человеческих ситуациях – мне известны, прожиты, некоторые изобретены мною лично. Докладываю: если даже такая заторможенная личность, как я, пытается говорить - это плохой знак для парней-правителей. Никаких эмоций, никаких преувеличений, просто информация: очень плохой знак.

Разумеется, это не предостережение, не наивная попытка коммуникации, это всего лишь еще более наивная старинная игра в «не цураймося, признаваймося». Просто информация: гражданин Украины, живущий в России, недоволен тем, во что превратились дорогие ему страны.

Путин, Лукашенко, Янукович – несправедливое созвездие. Звезды одной школы, братья и взаимные порождения. Что я чувствую к ним? Презрение к тайным убийцам, явным провокаторам, мстительным воришкам? Да, это есть - законные чувства. Жалость – это тоже! Так мстить, так скрываться, так возноситься... дети! Такие аресты, такие пытки, такие дружбы, дворцы, такие приговоры – так кричат от боли и ужаса маленькие, запертые в спортивных и не очень торсах: лишенные достаточной любви, нужных и вовремя книг, бесед, вброшенные в мир враждебный и тоскливый.

Нельзя так бояться соревнований! Все талантливы, талантливы и они в чем-то. Пусть ищут себя, пока не найдут. Но в искусстве умножения счастья они провалились. Мир равных, мир ярких, мир чудесных противоречий – невнятен им. Это – профнепригодность!

Но мир добрее, чем знают они. Даже сейчас еще не поздно мимикрировать, еще есть время спастись с комфортом. Всех политическим заключенным – свободу немедленно! Прекратить бить людей! Человек неприкосновенен весь – почему в криминальных репортажах жулики всегда с синяками? Для привычки? К чему приучают психопатические интонации телевизионных ведущих? Почему рабство? Прекратить срочно! Хотя бы это. Дальше – без них.

Человек нужен, чтобы бороться с неврозами, собственным несовершенством, болезнями родных, безденежьем, обстоятельствами природы. Человек должен бояться исхалтуриться, а не полиции. Противник – он сам, остальное – поддавки! Человек, который бьет или получает по лицу за свое право быть – прошлый век. Отцы нужны, чтобы бесить нас, гулять с собакой, чтобы нам было кого любить и разочаровывать. Отцы не должны сидеть в тюрьмах. Даже сильные. Даже поэты.

И матери не должны сидеть. И бездетные не должны сидеть за убеждения или надежды.

Набор возможностей – безграничен. Будущих столько, сколько захотим, мы не привязаны ни к одной судьбе канатами. Некоторые учителя драмы учат, что сюжетов четыре или шестнадцать, или тридцать два. Это все чушь! Сюжеты бесконечны, как способы счастья.

Пишу, как ни странно, из Израиля. Я с некоторыми тут мыслями хочу...

Евреи жили в Европе давно. И всегда не очень хорошо, и всегда в меньшинстве, и так или иначе под прессом. Сионисты 150 лет назад начали работать над достижением несбыточной мечты, нереальной идеи. Они поняли, что изменить ситуацию вряд ли получится. Значит, надо – не предавая культуру! – создать свое государство. Это была историческая идея, которая уже 60 лет как стала реальностью.

Может, пора перестать вечному меньшинству в России – под меньшинством я понимаю русских по языку и культуре, но с особым набором установок и представлений о свободе, справедливости, экономике и политике – так вот, может этому меньшинству пора перестать пытаться менять ситуацию, которой довольно и государство, и большинство населения родной страны, а переходить к работе над созданием проекта какой-то новой русской республики? Выкупать земли, организовать коммуну...

Ведь есть пример Тайваня, есть пример Израиля, есть пример Америки, есть Южная Корея... Ну да, не везде получилось без крови, но... Лучше умирать стоя и за реальный оазис, чем жить на коленях, мечтая об огромном осушенном болоте.

Аксенов описал утопическую картину маленькой русской демократии в «Острове Крыме». Но там все начиналось с одного фантастического и кончилось из-за грустного допущения.

Почему бы не начать с реальных мыслей и не бороться против осуществления пессимистического финала «истории»?

Где земля продается?

Сначала увидели, что в Белоруссии избиты и арестованы сотни человек. Потом посмотрели кадры с Некляевым на носилках. Услышали, как в прямом эфире упаковали журналистку Ирину Халип. Потом задумчиво изучили сообщение во френдленте о том, что взяли и наших театральных коллег. Потом я включила телевизор. Журналист "Евроньюс" нервничал и местами выходил из новостного формата, а Лукашенко из своего формата не выходил:

- У нас очень сильное здравоохранение, не лучше, чем во Франции, и они со здоровьем бывших кандидатов разберутся. Те должны ответить. Но мы, как во Франции, их газом не травили и в эти морозные дни водой из брандспойта не поливали. Нам еще до вашей демократии далеко.

Потом стало известно, что задержанным дадут от 15 суток до 15 лет.

Потом как-то своим чередом – а ведь в обычной жизни не будешь непрерывно возмущаться – подошел Новый год. Праздник, все такое, елка, мандарины. Друг приехал с курицей. Но был растерян. Дело в том, что он собирался идти на митинг с Яшиным, но опоздал. Немного себя повинив, положил курицу в кастрюлю. Когда курица закипела, выяснилось, что в Москве митингующих тоже задержали. Друг стал еще сильнее растерян. Непонятно было, то ли радоваться, что судьба его уберегла, то ли что. Смотрели параллельно, как варится курица, и блогояндекс – сколько кому дадут. Все-таки когда в стране дают по 14 лет, за такими вещами надо следить.

Я думаю, что русский человек по долгой привычке так и живет между: курицей и кому сколько дадут.

Курица уже была под соусом, когда включили телик. Президент поздравлял страну:

- И все, что мы делаем, мы делаем для наших детей. Чтобы они жили в безопасной, благополучной и счастливой стране.

Телик мы выключили.

Если не жить в Украине, Беларуси или России, то невозможно относиться к ее правителям иначе как к героям комиксов. Посудите сами, может ли быть это правдой, а не выдумкой сценариста средней руки, перекормленного голливудскими штампами и к тому же с полным отсутствием чувства юмора.

Пахан, Председатель колхоза и Чекист управляют могущественными планетами, населенными лучшими существами во Вселенной? Бред, штамп, сюжет высосан из пальца, в злодеях нет ничего живого. Зло всегда карикатурно. Добро всегда невнятно.

Дальше (ну бред!): населения этих планет не пытаются сопротивляться, точнее, их сопротивление носит исключительно героически-жертвенный характер и, не дай Бог, не имеет целью реально изменить обстановку на планете. Одинокие безоружные бунты организованы так, чтобы воинам тьмы было максимально комфортно избить всех желающих, посадить их в тюрьмы, а потом еще лет пятнадцать глумиться над ними в суде, выдумывая новые и новые обвинения.

При этом галактическое сообщество, в лице седобородых старцев с проникновенно демократическими глазами, пальцами одной руки показывает диктаторам "ну-ну-ну" и "ай-ай-ай", а пальцами другой гладит их по яйцам, пытаясь выторговать выгодный контракт на криптонит и прочие полезные ископаемые.

Чем кончится этот увлекательный комикс, известно только редактору и всему остальному миру, мы же с нетерпением ожидаем новых выпусков, чтобы в очередной раз иметь возможность мелодраматически вскинуть руки со словами: "Ну а я-то что могу сделать?!!"

Начну с того, что обычно называется "боян". Однажды на одном самом обычном в последнее время митинге в Москве один из самых обычных оппозиционных журналистов пристал к самому обычному, вислоусому, как водится, полковнику: "Почему вы забрали в свой автобус человека? За что?" "Потому что он громко кричал «свобода»", - покладисто ответил полковник, косясь на обступивших его представителей прессы. "Вам не стыдно? – наседал на него журналист. - Вот вам сейчас не стыдно это все говорить? Посмотрите, вокруг двадцать телекамер, весь мир сейчас слушает, что вы говорите. И вам не стыдно?"

Полковнику было очень неприятно и даже немного стыдно. Он страдальчески шевелил усами, горестно смотрел на обступивших его журналистов и в конце концов наклонился к задававшему вопросы журналисту поближе, чтобы его не слышал весь мир, и с тоской попросил: "Ну вы это... Потерпите, а?"

Потерпите...

Один мой знакомый, самый обычный московский интеллигент из тех, кто обычно ходит на слушания по делу Ходорковского, когда услышал эту обычную историю из уст этого обычного журналиста, сказал: "Ну ты, братец у него спросил бы: а долго еще терпеть?"

Я сейчас хочу о своих ощущениях сказать. Вернее, про собственное непонимание. Тупик, так сказать. Честно говоря, когда пишешь тексты для кино и театра, привыкаешь отгораживаться лирическим героем, или структурой, или каким-нибудь там, не знаю, художественным решением. А сейчас от первого лица хочу рассказать. От совсем первого. Поэтому сейчас, когда я говорю «я», это я, без кавычек.

У меня простое, самое обычное непонимание. Я вот читал в юности всяких там диссидентов. Солжа, Довлатова, Шаламова, Буковского, Синявского и Даниэля. И каждый раз задавал себе вопрос. Вопрос, который, как мне кажется, невозможно себе не задавать, когда читаешь такие тексты. А вот я, если я буду в такой ситуации, как я буду действовать? И каждый раз цепочка подобных мыслей завершались финальной: «Дай Бог, чтоб со мной такого никогда не случилось. Дай Бог, чтобы я никогда не оказывался в ситуации, из которой единственный честный выход - это уничтоженная на многие годы, до самого конца жизнь».

И вот. Все как по маслу. У меня семья и ребенок. У меня ни капли крови, которая может меня связать с какой-нибудь другой страной или оправдать эту связь. У меня любимая работа, которая настолько намертво склеена с этим языком, что без него просто не может существовать. Это, кстати, не пустые слова, и только с годами все больше и больше понимаю, насколько это не пустые слова – зависимость от языка, на котором ты говоришь и пишешь.

Словом, я совершенно в той ситуации, когда моя судьба и судьба страны, в которой я живу, это одно и то же. Без пафоса сейчас это говорю. Какой тут уж пафос, и чем тут гордиться...

И вот эта страна буквально на глазах превращается в ту, из книг, и тот гипотетический вопрос, который я задавал себе в юности, становится все более и более актуальным. И я не понимаю. Я живу обычной жизнью. Ну да, ну цензура, ну да, самоцензура. Ну врут по телевизору. Ну, где-то кого-то арестовывают. Опять же эта история, с которой я начал. Я вот чего не понимаю – герои тех книг уже действовали. Неужели уже тоже надо начинать? Неужели случилось то, чего я боялся больше всего? Неужели пора?

Как же жаль так и не случившейся жизни, возможность которой мы ощущали в девяностых. Как жаль, что этого не произошло.

Я, когда начинал это писать, думал – ну вот мы разговариваем в преддверии нового, 2011 года. Надо все это облечь в форму новогоднего тоста, мол, давайте выпьем за то, чтобы это непонимание закончилось в новом 2011-м году, и мы все для себя поймем, как нам жить и действовать в этой такой новой, такой старой, такой обычной России.
Художественное решение типа.

А потом подумал. Да ну его в пизду.