6 декабря этого года я отсудил символические 12 тысяч рублей компенсации морального вреда, нанесенного незаконным задержанием на акции в честь Дня Конституции - 12 декабря 2008 года.

Сказ о событиях этого яркого дня я назвал

В день пятнадцатилетия Конституции РФ на подходе к пикету оппозиции, посвященному этой знаменательной дате, я был схвачен сотрудниками милиции и доставлен в РОВД Центрального района Калининграда. Здесь на меня был составлен протокол якобы за неповиновение милиции, после чего я немедленно был изолирован от всего прогрессивного человечества, а именно посажен в обезьянник КАЗа (камеры для административно задержанных).

«Здорово, бандиты!» - поприветствовал я двоих арестантов, развалившихся на узких лавках вдоль стен. Познакомились. Одного из них звали Вовой, он представлял собой бомжа лет 35. Второй, Юра, был помоложе и выглядел куда приличнее первого. «Что за беда у вас?» - продолжил я общение. Так я узнал, что Вова - сборщик металлолома. Прогуливаясь в районе Советского проспекта, он повстречал своего приятеля, который предложил Владимиру прокатиться с ним на стареньком микроавтобусе «VW» и пособирать железа. Когда пьяных «металлистов» остановили гибэдэдэшники, оказалось, что машина эта краденая. Приятелей привезли в РОВД и закрыли в разных камерах. Юра же поведал, что он работает на складе фирмы «Колесо». Недавно прошедшая ревизия выявила недостачу покрышек на сумму в 700 тысяч рублей. В пропаже обвинили Юрия. Поскольку доказательств этого никаких нет, а закрыть его надо, ему объяснили что он якобы ругался матом, поэтому его будут держать в клетке 48 часов. За это время следователи ОБЭПа попробуют выбить из него признание. Я посочувствовал парню и посоветовал ему держаться, требовать адвоката и не давать без него никаких показаний. Вскоре за ним пришли двое в штатском. Отвели в комнату для допросов (рядом с обезьянником) и стали беседовать. Через пару минут оттуда стали доноситься возгласы: «Где колеса, сука, колеса где, куда ты, падла, дел колеса?!!»

Прошло минут 15, после чего двое молодых сотрудников милиции в фирменных серых армяках (один из них кавказской наружности, второй смахивал на якута), заволокли в дежурку пьяненького мужичка, лет 45 на вид. «Чурка, говоришь, чурка?!» - проорал на задержанного «кавказец». Троица прошла мимо нашей клетки, закрыла за собой дверь в коридор КАЗа. «Я те покажу «чурку»! – рявкнул сотрудник милиции. В коридоре послышались глухие удары, падение тела и снова удары. Истязаемый закричал от боли.

«Да, я чурка! А ты русский? Русский?! Ну и что?!! Мы вас, еб...и, еб...м и будем еб...ть, понял? Понял?!» - вторил ему «сотрудник правопорядка» и продолжал наносить удары. «Я тоже «чурка», и что? У нас, бл..., многонациональная страна!» – не выдержал второй милиционер, «якут», и присоединился к коллеге. Звуков расправы прибавилось. Дико орущего мужика стали запинывать форменными ботинками уже вдвоем. Приговаривали: «Ты ...пидор! Ща мы тебя отье..м и пидором сделаем, слышишь? Снимай штаны, русский пидор, снимай штаны!» До мужеложества, впрочем, стражи порядка опускаться не стали, и задержанного с разбитым лицом проволокли назад мимо нашей клетки в дежурку.

Зашел дежурный, принес пакет с минералкой и едой. Сказал, девочка передала. «Вот умница, приходила, родная, - подумал я. - Самое время подкрепиться». Угостил Вована шоколадом, разломал напополам яблоко. Минералки не дал, побрезговал. Небритый он, грязный. В двух куртках на голое тело. «Пусть из-под крана пьет», - подумал. Вскоре вернулся Юра, сильно испуганный. «Кого тут так били? Следак сказал, что если я не сознаюсь, то и меня так отмудохают. Дал время подумать». Я предложил ему минералки. А сам достал из пакета остатки еды: булочку, покрытую сахарным настом, шоколад, еще одно яблоко. Разделил все это на три части, поели.

За разговорами с Юрой и Вованом прошел вечер. Стали валиться спать. Лавки неудобные, узкие, нарами назвать язык не поворачивается. Доски обиты железом. В гестапо на таких отлеживаться только, после пыток. Еле-еле пошел сон...

Грохот отпираемой клетки. Заводят пацана, 30 лет. Ба! На нем майка, трусы и тапки на босу ногу. Мы наперебой спрашиваем, что за беда. Оказалось, сидел Вован (тезка бомжа) дома после работы – телик смотрел. Постучал к нему кореш его, попросил пустить переночевать. Десяти минут не прошло – кто-то в дверь ломится. На вопрос "кто там?" ответили: "Стас". И продолжали мощно так в дверь бить. Пока Вовка милицию набирал, она сама к нему через выбитую дверь ввалилась – сразу четверо ментов с автоматами. Забрали пацанов с хаты кто в чем был – приятель в джинсах, свитере и носках, а хозяин квартиры – в майке, трусах и тапочках. «Как на курорт!» - печально ухмыльнулся горемыка. 20 минут простояли под дулами мордой к стене в луже у дома – ждали следователя. Оказалось, кореш вовановский кого-то на телефон обул, вот за ним и пришли, «по горячим следам». «Но я то тут ни при чем! У меня квартира открытой осталась! Ща все вынесут, а менты новое преступление расследовать будут», - сокрушался парень. Мы трое вскоре опять повалились спать (все в верхней одежде, потому что было холодно), а «курортнику» места лежачего уже не хватило, и он так и остался сидеть, согнувшись в три погибели, и мелко дрожать.

Под утро я вконец намучился прогонять свои идиотские сны и ворочаться на своем «ортопедическом» лежаке. Все спали, только Вован в тапочках на босу ногу сидел все в той же позе и трясся от холода. Я снял с себя куртку и отдал ему, чтобы погрелся, уступил ему свою часть лежака. Он поблагодарил, укутался поплотнее, прилег и тут же заснул. Я же походил, размялся, потом сел на самый край лавки, прочитал еле слышно «Молитву Нацбола» для бодрости, и начал напевать себе под нос разные песенки, в духе: «сын уехал на футбол/мать глотает валидол», «там вдали за рекой, зажигались огни/ в небе ясном заря догорала» и т.п.

Утром началась обычная для РОВД суета. Обход начальства, посетители, новые пассажиры КАЗа. К нам никого кидать не стали. За Юрой пришли и забрали его с вещами. С трудом согревшегося горемыку-Вована вывели на допрос, привели назад. Около 12 часов отпустили. "Выходи, - сказал ему сменившийся дежурный, - ты нам больше не нужен". «Я, - отвечает ему Вован, - никуда не пойду. Везите на машине или я тут буду в холле сидеть, чтобы все видели, в каком я виде в милицию попал, пусть вам стыдно будет». После долгих препирательств повезли его домой. Выпустили следом бомжика.

В 14.10 вывели и меня, повезли в мировой суд. Из окошка «стакана» легкового уазика я увидел бомжа-Вову, стоявшего на перекрестке. Он тоже увидел меня, махнул мне рукой. Через полчаса, после суточного пребывания за решеткой, на воле оказался и я.