Комментарий

Хорошо, что Общественная палата заинтересовалась этой трагедией. Только случай не из редких. И схема, по которой развиваются трагические события в казарме, за последние годы принимает почти каноническую незыблемость. Молодого солдата избивают, он просит перевести его в другую часть, его либо оставляют в прежней, либо переводят в другую, но исход один – смерть, которую квалифицируют как самоубийство.

Вот история Жени Нечая из Краснодарского края. Все те же внутренние войска. Призвали в июне прошлого года в в/ч 3722 в Ростовскую область. Избиения, поборы, издевательства. Осенью перевели в другую часть, в Осетию. Это как в другой, еще более страшный круг ада. Когда зимой сына по болезни отпустили в отпуск, мать его не узнала: "Я ужаснулась: голова как студень, нос опухший, кровоподтеки, кашлял кровью..." Военком помог пристроить солдата в местный госпиталь. Там выяснилось, что парень приехал домой с закрытой черепно-мозговой травмой. Подлечили врачи, мать травами выхаживала, и в апреле рядовой Нечай вновь отправился туда, откуда еще недавно выбрался еле живой. Военком пообещал быстрый перевод к новому месту службы, но, мол, пока на два-три дня надо вернуться в старую часть. На вокзале, вспоминает Ольга Васильевна, "мой родной сыночек смотрел мне в глаза и говорил: "Мамочка, я все выдержу, только бы быстрее перевели, осталось дослужить, и я вернусь, буду тебе помогать, пойду работать, и все у нас будет хорошо".

Вернулся через несколько дней в гробу. Перед смертью успел отправить SMS-ку: "Мамочка, прости меня за все, я наверное зря родился на свет, я не..." В гробу лежал со следами кровоподтеков. Но военные стояли и стоят на своем – суицид.

В этой истории есть лишь одна странность – избитому солдату разрешили поехать домой. Обычно "залечивают" таких несчастных в местных условиях. Маху дали. С другой стороны, несильно, получается, и рисковали - в госпитале рядового подлечили, но военная прокуратура на него никакого внимания не обратила. Никому кроме матери Женя Нечай не был нужен. Ни тогда, ни тем более сейчас. Вот и в поле зрения Общественной палаты не попал.

Рядового Зуева заметили - и то прогресс. Но только много ли толку от такого внимания к одному частному случаю, когда мучения и издевательства продолжаются в казармах уже не первый год. Во внутренних войсках общие "тяготы военной службы" усугублены ментовским беспределом. Но и армия недалеко ушла. Официально Минобороны лишь сетует на высокий процент суицида среди небоевых потерь. В военной статистике такой графы, как "доведение до самоубийства", попросту нет.

Что в данном случае могла бы сделать Общественная палата? Да хотя бы добиться узаконенного порядка защиты заявителя в условиях военной системы. Чтобы с того момента, как солдат обратился в прокуратуру, его не только не возвращали в часть, но и мгновенно переводили в другой округ, под гарантии безопасности со стороны военной прокуратуры и командования. Хотя бы это для начала.

Владимир Темный