Испанские ученые опубликовали результаты очередной серии экспериментов, в ходе которых проверялась способность крыс распознавать особенности звукового строя различных человеческих языков. Эту работу выполнили сотрудники группы когнитивной нейрологии при Научном парке Барселоны - Хуан Торо, Хосеп Тробалон и Нурия Себастьян-Галлес.

Новые опыты барселонских нейрологов продолжают их более ранние исследования, результаты которых появились в печати в позапрошлом году. Все они проводились на молодых крысах особой линии, выведенной в 1915 году учеными Лонгом и Эвансом посредством скрещивания белых и серых крыс. Крысы Лонга-Эванса обладают рядом физиологических особенностей, которые позволяют их успешно использовать в токсикологических и нейрофизиологических экспериментах.

В первой серии опытов Хуан Торо и его коллеги доказали, что крыс можно научить по-разному реагировать на фразы, произнесенные на двух языках, сильно различающихся по просодическим характеристикам, иначе говоря, по ритмике и интонации. Разумеется, нетрудно подобрать великое множество таких языковых пар, однако испанские ученые отнюдь не случайно выбрали только одну – голландский язык против японского.

Дело в том, что еще в конце 90-х годов нейролингвисты под руководством француза Франка Рамюса прокручивали "изготовленные" на электронном синтезаторе речи фразы на этих языках новорожденным младенцам и тамаринам (они же сагуины), высшим приматам семейства игрункообразных. Результаты этих опытов оказались настолько любопытными, что в 2000 году их опубликовал престижнейший американский журнал Science. Оказалось, что как недавно появившиеся на свет дети, так и взрослые обезьяны по-разному воспринимают японскую и голландскую речь, но только при ее прямом воспроизведении. Когда человеческие малыши и тамарины слушали записи от конца к началу, они никак не реагировали на различия в языковом строе. Поскольку эти опыты широко обсуждались специалистами, ученые из Барселоны решили проверить крыс Лонга-Эванса на восприимчивость к тем же самым языкам.

В первой серии опытов экспериментаторы обучили крыс нажимать на рычаг после прослушивания синтезированных записей коротких предложений. Для этого был использован обычный метод пищевой стимуляции: перед началом опытов животных недокармливали и во время "рабочей сессии" вознаграждали едой за правильное прикосновение к рычагу. Половину крыс прочно натаскали на голландские предложения, а другую половину – на японские. После этого тем и другим животным прокручивались предложения на обоих языках (во всех этих случаях использовался синтезатор речи, подобно тому, как это делала команда Рамюса).

Оказалось, что крысы-"голландцы" почти не прикасаются к заветному рычагу при прослушивании японских фраз, а их сородичи-"японцы" никак не желают реагировать на звуки голландского. При воспроизведении записей в режиме обращенного времени эффект был нулевым – подобные серии звуков животные не различали. В общем, результат оказался точно таким же, как и у Рамюса со товарищи, которые, напомним, работали с обезьянами-тамаринами и человеческими детенышами.

Для новых опытов испанские ученые в течение двадцати дней тренировали крыс (общим числом 64) точно таким же образом, как и в первый раз, однако сами опыты ставились уже по-иному. Животных разделили на 4 группы – по 16 в каждой. Всех крыс заставляли слушать новые предложения, по четыре на каждом языке, с которыми они не сталкивались в ходе предварительного обучения, но вот условия прослушивания были различны. Крысы первой группы внимали синтетической речи в прямой записи, а второй – задом наперед. Крысам третьей группы предлагали на выбор те же фразы (естественно, в правильном порядке звучания), однако их начитывали люди, причем разные (к опытам в качестве дикторов были привлечены четыре голландки и четыре японки). Наконец, животные четвертой группы слушали голос только одного голландского и одного японского диктора.

Что из всего этого вышло? Самый важный результат нового эксперимента состоит в том, что крысы первой группы смогли отличать незнакомые им голландские предложения от столь же незнакомых японских – естественно, с большим числом ошибок, нежели в случае знакомых фраз. То же самое делали и крысы четвертой группы, однако не столь уверенно. Напомним, что в первом случае животные слушали идеальную в своей правильности синтетическую речь, а во втором – живую, человеческую. Напротив, крысы третьей группы, которых обслуживало по несколько моноязычных дикторов, жали на рычаг безотносительно к языку прослушиваемых фраз. Во второй группе, где фразы прокручивались в обратной записи, результат был точно таким же – реакция нулевая.

Разумеется, результаты этих опытов отнюдь не означают, что крысы могут обучаться человеческим языкам. Однако эксперименты барселонских исследователей показали, что эти умные грызуны способны куда точнее реагировать на просодические характеристики различных языков, чем считалось до сих пор. А их неумение воспринимать речь различных дикторов вполне простительно – в конце концов, людям это ведь тоже не всегда удается.

Источник: Juan M. Toro, Josep B. Trobalon, and Nuria Sebastian-Galles. Effects of Backward Speech and Speaker Variability in Language Discrimination by Rats Journal of Experimental Psychology: Animal Behavior Processes 2005, Vol. 31, No 1, p. 95-100