Ивану Охлобыстину запретили совмещать работу в кино и в церкви. Редкий случай, когда решение патриарха одобрили люди самых разных политических взглядов, христиане и черносотенные, и либеральные. Это решение кладет конец ситуации соблазнительной, двусмысленной, скандалезной. Исполняется канон, запрещающий христианину быть "лицедеем". Ура?

Может, теперь начнут соблюдать и прочие каноны? Это будет кошмар. Начать с канона, запрещающего лечиться у врача-иудея. В любой швейцарской или тем паче израильской клинике, мягко говоря, не поймут.

Желание жить в правовом пространстве – очень хорошее желание, редко встречающееся в России. Однако немного странно начинать строить правовое пространство с соблюдения византийского законодательства полуторатысячелетней давности. Причем строить избирательно – несомненно, что на этом все и закончится. Ни Охлобыстин, ни патриарх и не подумают требовать от правителей страны соблюдения российской Конституции – они не диссиденты же, не правозащитники какие гнусные. Казус Охлобыстина ставит и более важные вопросы, чем жизнь отдельно взятой средненаселенной страны. Что такое человек, искренность, святость? Если лицедейство грех, то почему мирянам этот грех дозволяется? Почему он дозволялся священнику в течение десяти лет? Почему патриарх не требует закрывать театры на великий пост – между прочим, полтора века назад театры на великий пост именно закрывались.

Ответ довольно прост. Древний канон вообще ничего не говорит о театре в современном значении. Он запрещает "лицедейство" как участие в постановках на темы языческих мифов. Участие в таких же точно постановках на темы Евангелия считалось делом абсолютно законным и добродетельным, почему все средние века в храмах – включая Успенский собор – ставились разнообразные спектакли с довольно изощренным подчас реквизитом.

Актерская работа есть такая же работа как все прочие. В худшую сторону отличается скорее работа священника. Быть языческим жрецом – это да, работа. А вот быть священнослужителем Господа Иисуса Христа – не работа, а благодать. Всю работу по принесению жертв и спасению выполняет Христос, священник тут как подпасок при пастухе. То, что полтора тысячелетия – все средние века и до наших дней – христианское духовенство занимало место жречества и вело себя как жречество, – это детская болезнь церкви, а не идеал.

Актер лицедействует, чтобы победить лицемерие. В театральном "лицедействе" больше правды Божией, чем в большинстве книг о Боге и церкви.

Вот актриса Екатерина Васильева стала церковным старостой. Ее духовный отец – священник Владимир Волгин, лютый ненавистник своего учителя о. Александра Меня, духовник чуть ли не госпожи президентши. В приходе Волгина подвизался и Охлобыстин. Стала Васильева произносить речи против актерства как богопротивного занятия. Что ж, была хорошая актриса – стала плохая христианка. Можно заменить слово "плохая" на "молодая". Однако этой молодости в обед сто лет, пора бы перестать быть неофиткой. Только вот стаж сам по себе ничего не означает. Если годы проходят в самоутверждении, то агрессивная христианская юность переходит в агрессивный христианский инфантилизм пополам с патернализмом.

Сила лицедейства в том, что оно надевает маску сознательно, играет в ограниченном пространстве спектакля и в ограниченном времени фильма, предупреждает о том, что играет, не просит у зрителя ничего кроме платы за труд.

Если, конечно, это не лицедейство советского и постсоветского типа, как у того же Охлобыстина. Такое лицедейство скверное, мало кому интересное, талант здесь губит себя. Соответственно, фильмы и спектакли финансируются за счет налогоплательщиков. Слава актера, как и его богатство, определяется, увы, не прокатными сборами, а умением выбить финансирование у казны. У Охлобыстина еще и эпатажем в стиле Жириновского-Лимонова. Такой эпатаж привлекает соответствующих же журналистов – бездарных, а потому умеющих писать лишь о скандалах, а не о жизни. Эти журналисты сегодня благодаря многолетней кремлевской селекции составляют "наполнитель" большинства СМИ.

Талантливый (допустим - презумпция талантливости) актер был священником – прекрасно! Священник – это не освобожденный партработник, не психотерапевт, не политрук. Если есть возможность ему совмещать священство с чтением лекций, журналистикой, актерством, риэлторством – отлично! Пусть на него равняются, пусть задумываются, почему человек так выкладывается, откуда берет силы, почему не подличает. Космонавт, мореплаватель и т.п. – будьте любезны. Политик – тоже хорошо.

Где написано, что апостол Петр перестал ловить рыбу, занявшись ловлей людей? Почему апостол Павел гордился тем, что сам зарабатывает себе на жизнь? И почему, кстати, всевозможные современники Павла, жившие на содержании своих общин, забыты, а Павла помнят? Случайность? Ну-ну...

Вот сейчас в Европарламент финны выбрали православного священника – молодцы. Правда, финские же архиереи тут же разозлились и запретили священнику служение, но это все пережитки средневековья в сознании. Еще пара веков, даже, может, пара поколений - и все эти представления о мире как жестко структурированной иерархии с непроницаемыми перегородками между кастами, сословиями и т.п. окончательно исчезнут или сохранятся только в каких-то маргинальных движениях.

Что Охлобыстин больше не священник – неизвестно, беда или нет, потому что неизвестно, какой он был священник. Одной бедой профессионального духовенства, впрочем, Охлобыстин не страдает – не лицемер. Он свою искренность перегнал в скандалы, но все же это искренность, почему Охлобыстин ближе не к Жириновскому, а к Лимонову.

А вот что действительно противоречит Евангелию, церкви, да и просто человеческой природе – так это лицемерие. Не актерское лицедейство, а лицедейство безграничное, профессиональное. Какую военную тайну тщательно скрывал Мальчиш-Кибальчиш? Да ту, что начальство в России – светское и церковное – лживо и лицемерно до кончиков ногтей. Вот король Лир до этих самых кончиков король, а они шуты. Шуты хищные, заместившие короля, принцев, придворных и правящих с самым серьезным видом, но – лжецы. Как говорил один евангельский персонаж, "работать не умею, просить стыжусь". Вот такие и правят – конечно, не все, среди лжецов и лицемеров жесточайшая конкуренция, потому что властолюбивых много, а властных постов мало.

Почему не надо читать советских – а теперь постсоветских – газет? Потому что православный иерарх может призывать к примирению с католиками, может призывать к войне с католиками, но в обоих случаях он будет лицемерить. Наплевать ему на католиков. Есть искренние либералы и искренние консерваторы среди православного духовенства, но искренний не поднимется выше настоятеля. Во власть берут лицемеров, которые умеют не снимать маску никогда, даже во сне. Лицемерно соблюдают каноны, лицемерно нарушают. Лицемерно хвалят, лицемерно ругают. Вот где антихристово царство начинается, а вовсе не там, где землетрясение и голод. Нынче антихрист себе и своим обеспечивает и сытость, и такие амортизаторы, что никакое Гаити не страшно.

Не надо бояться священника в театре, надо бояться театра в священнике. Оно и к любому человеку относится. Кроме, пожалуй, актеров – у них профессиональный иммунитет к актерству; воздушный шар невозможно использовать в качестве бильярдного. Так уж устроен человек, что часто, чтобы не быть лицемером, он должен идти в актеры, чтобы не молиться напоказ – молиться перед теми, кто его знает как облупленного, чтобы не вводить в заблуждение других – выйти из самого себя и направиться к Богу.