Я человек не религиозный. Я этим, разумеется, не хвастаюсь, но и не особо стыжусь - просто так получилось. С тем и живу. Но зато я знал в своей жизни нескольких по-настоящему верующих людей.

Очень верующим человеком была моя бабушка. В нашей абсолютно атеистической семье она жила как бы своей жизнью. Читала по вечерам растрепанный молитвенник, в пятницу вечером зажигала свечи, готовила отдельную еду и пользовалась отдельной посудой. Я этому не очень-то удивлялся, полагая, что из всех этих забавных мелочей складывается образ жизни старых людей. Не помню чтобы к кому-нибудь из нас бабушка приставала со своим Богом, чтобы она кого-то как-то осуждала или пыталась что-нибудь внушить - она просто молилась за всех нас, а когда я заболевал очередной ангиной, она отправлялась куда-то за тридевять земель, откуда приносила кошерную - непременно кошерную - курицу, из которой варила мне бульон. В ее представлении лишь он, этот самый бульон из этой самой курицы, и мог меня исцелить. Видимо, так оно и было. Не стрептоцид же, в конце-то концов.

Очень верующим человеком была тетя Саида из соседнего двора. Она работала уборщицей в нашей школе, а ее сын Ринат был моим одноклассником. Я бывал у них дома. Иногда попадал на многолюдные праздники, на очень вкусные беляши. В этом очень бедном доме мне было всегда тепло и весело. И главное, очень спокойно. За мной заходила бабушка, чтобы отвести меня домой, и они разговаривали с тетей Саидой. О чем они говорили, я не знаю, да и не очень мне было это интересно. Но до меня однажды что-то донеслось. "Мы с тобой, Берта Барисевна, верим в Бог, - говорила тетя Саида с заметным акцентом. - И тебе, и мне жить не трудно. Бог памагат". Бабушка - со своим акцентом - вполне с ней соглашалась.

Очень верующий человек - моя старинная знакомая, хороший филолог и вообще большая умница. Не так давно мы встретились где-то, и я спросил ее, что она думает о квазирелигиозных беснованиях по поводу всяческих карикатур, Мадонн, гей-парадов, "неправильных" фильмов, неловких папских речей, опер про Балду и всего такого прочего. Она ответила: "Вся проблема в том, что все эти охранители - люди неверующие". А еще она сказала: "Вообще-то, что является кощунством, а что нет, никто не знает и знать не может. Ты не знаешь, кстати, историю моего обращения? Могу рассказать". И она рассказала.

Очень давно, двадцатилетней, примерно, барышней она поехала отдыхать в Коктебель. Ни о каком Боге в те годы она не думала вовсе. Однажды она валялась на пляже, где неподалеку от нее расположилась не вполне трезвая компания развязных и шумливых молодых людей и беспрерывно хохочущих девиц. И хотя моя знакомая не очень-то вслушивалась в происходившее, до ее слуха стало доноситься что-то очень знакомое. И она поняла, что один из этих разухабистых юношей читает вслух не что-нибудь, а Евангелие. И читает он его с омерзительной ернической интонацией, кривляясь и переиначивая ударения, время от времени вставляя в текст хорошо знакомые всем и каждому фразеологические обороты и сопровождая чтение собственными - как бы остроумными - комментариями. Окружившая его публика буквально каталась по песку в пароксизме курортного идиотства.

"И ты знаешь, - сказала моя приятельница, - в какой-то момент во мне вдруг произошло что-то такое непонятное и очень существенное, то, что во многом изменило мою жизнь и мои представления о мире. Вот именно в этом, с позволения сказать, исполнении читанный-перечитанный мною текст подействовал на меня таким каким-то образом, что по приезде в Москву я пошла в церковь и окрестилась. Получилось так, что при посредстве этих придурков под горячим крымским солнцем и под плеск Черного моря до меня было доведено то, что составило на многие годы главное содержание моей жизни. Веришь?"

Верю. Почему нет? Дух ведь живет где хочет, разве нет? Это с одной стороны. С другой - никто еще пока не отменил старинную мудрость, согласно которой дурак, наученный богу молиться, вполне способен и лоб расшибить. И хорошо еще если только самому себе.

А почему я стал все чаще и чаще вспоминать обо всем этом именно в последнее время? Ну, думаю, понятно почему.