Известный адвокат Юрий Шмидт, входящий в группу защитников Михаила Ходорковского, в интервью корреспонденту Граней.Ру Светлане Казанцевой прокомментировал поведение властей на заключительном этапе процесса и рассказал о дальнейших планах защиты.

С.К.: Процесс Ходорковского-Лебедева закончился. Каковы дальнейшие действия защиты?

Ю.Ш.: Планы защиты очевидны. У нас не так много возможностей добиваться пересмотра дела, и больших надежд, откровенно говоря, нет. Мы будем просить опротестовать приговор в порядке судебного надзора: такое право имеют председатель городского суда и председатель Верховного суда. Кроме того, мы готовим жалобу - и уже давно - в Европейский суд по правам человека. И на этот суд у нас значительно больше надежд. Но даже если дело Ходорковского и Лебедева будет выделено в Страсбурге из общего потока, на скорое его рассмотрение рассчитывать не приходится. Наконец, мы будем разъяснять, что процесс был политически мотивирован, и попытаемся убедить официальных лиц западных стран в том, что Россия вступила на путь грубейшего нарушения прав человека.

С.К.: Как вы относитесь к попыткам Минюста лишить статуса адвокатов, защищающих Ходорковского?

Ю.Ш.: Это шаг не просто неправовой, но и абсолютно безграмотный с юридической точки зрения. Рассчитывают не столько наказать, сколько запугать адвокатов. Но мы не боимся репрессий, потому что не нарушали ни профессиональный долг, ни закон, ни нормы профессиональной этики.

Хотелось бы разъяснить ситуацию. У Ходорковского и Лебедева действительно было много адвокатов, но ведь и томов в деле было 450. Одному адвокату столько одолеть не под силу. Поэтому среди адвокатов было распределение работы. Кое-кому из нас приходилось даже заниматься ксерокопированием и сканированием материалов, иначе адвокатам приходилось бы ходить в суд с неподъемными досье.

Профессиональная нагрузка в суде была у двух адвокатов - у Генриха Падвы и у меня. Мы имели право выступать в суде по всем вопросам, в отличие от остальных адвокатов, которые работали только по отдельным эпизодам. Все они профессионалы, но чтобы выступать в Мосгорсуде, им нужно было готовиться полтора-два месяца. Поэтому эти адвокаты отказались выступать на кассации.

Обвинитель Дмитрий Шохин эти обстоятельства прекрасно знал, но тем не менее настаивал на замене адвокатов и обвинил их в затягивании дела. По договору с Ходорковским при рассмотрении кассации в суде мог выступать только Генрих Падва. Когда оказалось, что Падва болен и не может участвовать в процессе, я был готов его заменить, но только не раньше 22 сентября, так как был в Финляндии. Когда я приехал в Москву, подготовил ходатайство о готовности к участию в деле, но только через месяц - столько времени мне нужно было на подготовку. Но Падва выздоровел, и мое участие в суде не понадобилось.

С.К.: Почему письмо с уведомлением о намерении Ходорковского участвовать в выборах шло так долго? Не было ли другого способа известить ЦИК о желании Михаила Борисовича побороться за депутатское кресло?

Ю.Ш.: Заметьте, что письмо пришло сразу после того, как приговор вступил в силу. Очень точно сработано. Сразу становится понятной вся спешка с рассмотрением кассации. Мне совершенно очевидно, что действия суда и почты были согласованы и что власть этот процесс полностью держала под контролем. Вешняков действительно говорил, что уведомление об участии в выборах не обязательно было посылать по почте, можно было передать через адвокатов. Но дело в том, что начальник тюрьмы Тагиев не отдал нам уведомление, а самовольно отправил почтой. После чего Вешняков сделал удивленные глаза. Он вообще мастер мистификации.

С.К.: Скажите, насколько полезным было участие в процессе Роберта Амстердама?

Ю.Ш.: Участие г-на Амстердама в российском процессе не было столь уж необходимым, а вот на Западе его работа была очень полезной. Его высылку из России я считаю величайшей глупостью власти. Они показывают перед Западом всю свою сущность. Я аплодирую этим людям - ведь они сами помогают нам раскрывать свой преступный облик. Они очень помогли нам. Спасибо им. Это пойдет на пользу Михаилу Борисовичу, и это раскроет на Западе глаза тем, кто еще не понял, что происходит в России.