В последнем выпуске ежемесячника "Совершенно секретно" журналист Алексей Левин рассказал о секрете советской водородной бомбы: ключевую роль в ее изобретении весной 1954 года, дескать, сыграл некий м-р Филдинг, он же Персей, он же один из руководителей американского ядерного центра в Лос-Аламосе. Сам автор статьи об этом секрете узнал из американской книги "Ядерный экспресс" - недолгой прошлогодней сенсации, сделанной газетой New York Times в полном соответствии с высокими стандартами газетной новости. Авторы книги – ветераны американской ядерной программы, искушенные к тому же в политике и секретных службах, - утверждали, что ядерное оружие изобрели один лишь раз, а распространилось благодаря шпионажу. Предмет книги - общемировая ситуация, но особое внимание вызвала вторая ядерная держава (СССР) и второй вид ядерного оружия (водородная бомба). Первая советская атомная бомба была копией американской, что надежно установлено. Но изобретение водородной бомбы считается заслугой Андрея Сахарова, мировая слава которого, впрочем, связана с иными его заслугами.

Кратко изложив гипотезу авторов книги, газета привела мнения семи профессионалов - пяти историков и двух американских ветеранов-ядерщиков. Последние сочли гипотезу правдоподобной: они "всегда удивлялись, как быстро продвигались русские". Историки выразили разного рода сомнения вплоть до полного отрицания, поскольку никаких прямых документальных свидетельств авторы не представили. На этом сенсация закончилась.

Историческое расследование подобно разгадыванию кроссворда. Но кроссворд истории виден не весь сразу: со временем обнаруживаются новые клеточки. Чем больше кроссворд, чем труднее его заполнить, тем убедительнее отдельные слова-ответы. Беря "для простоты" лишь малую часть реального кроссворда, любитель подменяет убедительность той простотой, которая хуже воровства. А историк-профессионал, встретив, к примеру, в кроссворде "слово из трех букв, обозначающее нечто сухое и твердое до употребления, а после употребления мокрое и мягкое", прежде чем искать альтернативу правдоподобному ответу "чай", спросит себя: все ли клетки открыты, не длиннее ли искомое слово и какие слова его пересекают?

Подобных вопросов нет у г-на Левина, расширившего год спустя газетную новость до журнальной статьи. Он легко принял новую гипотезу, начав с вопроса: "Кто передал Советскому Союзу принцип конструкции водородной бомбы?" Загвоздка в том, что фигура "передателя" у него раздвоилась.

Во-первых, для американской гипотезы он подыскал "косвенное подтверждение" в выступлении ветерана-ядерщика Германа Гончарова, который в 1996 году упомянул советские разведданные об американских исследованиях лития. Левин отсюда предположил, что эту новость выдал именно Персей. То есть Персей подарил славу не только Андрею Сахарову, но и Виталию Гинзбургу, за которым числится изобретение термоядерной взрывчатки, основанной на литии (LiDочки для сахаровской Слойки 1948 года).

Во-вторых, Левин сообщил, что ключевую идею Н-бомбы выдвинул еще в 1946 году Клаус Фукс (знаменитый физик-шпион) совместно с Джоном фон Нейманом (знаменитым математиком и не шпионом). Лишь вопрос об утечке этой идеи Левин оставил открытым: "До сих пор непонятно, узнали ли об этом советские физики. Во всяком случае, в известных мне источниках нет никаких сведений, что советская разведка положила на стол разработчиков ядерного оружия идею радиационной имплозии в версии фон Неймана и Фукса".

Левин, стало быть, не знает, что указанную идею в разведдокладе Фукса 1948 года обнаружил именно Гончаров, продолжавший и после 1996 года плодотворно заниматься ядерной историей, публикуя архивные материалы. Знай Левин эти несекретные источники, не уйти ему от вопроса: если ключевая идея утекла в СССР еще в 1948 году, зачем понадобился Персей в 1954-м, а если идея Фукса "не про это", зачем о ней говорить? Не менее уместен вопрос об американской части кроссворда, где идея Фукса обсуждалась еще в 1946 году: так почему же американцы, по их собственным признаниям, вплоть до 1951 года пребывали в тупике?

На эти вопросы нельзя ответить, оставаясь на поверхности. Кроссворд истории науки имеет третье измерение – глубину: фактами здесь являются идеи, понимаемые разными людьми в разное время в разной степени. Если же взяться за историю столь секретной науки, как физика H-бомбы, возникает и четвертое измерение: кто, когда и какие секреты знал.

Сложности эти остались за пределами статьи. А простой вывод из нее: отцов советской водородной бомбы разоблачили. Не впервой. За низкопоклонство перед Западом Гинзбурга разоблачили публично-газетно еще в 1947 году, Сахарова – позже, но и строже, лишив всех советских наград и отправив под конвоем в ссылку. Для истории, конечно, главное не чье-то доброе имя, а разгаданные буквы в историческом кроссворде. Полная четырехмерная разгадка требует отдельного рассказа. Сообщу итог: репутациям замечательных людей науки и свободы, какими были Андрей Сахаров и Виталий Гинзбург, ничто не угрожает. Но чтобы дать представление о четырехмерных трудностях истории, расскажу о самой серьезной утечке американских секретов, случившейся в 1953 году и... растаявшей в 1997-м на моих глазах.

Об утечке этой я впервые узнал от американского ветерана Тома Рида, с которым познакомился в 1996 году на международной конференции по истории ядерного оружия. Один из ведущих американских разработчиков в январе 1953 года утерял секретную бумагу - подробный документ об уже испытанной в 1952 году Н-бомбе (не чета сырой идее Фукса или устной фразе, вменямой Персею). Куда же делся документ? Ясное дело, в СССР - решили американские спецфизики, знавшие о Фуксе и других шпионах и недоумевавшие, как это их четырехлетнее опережение по атомной бомбе могло сократиться до полутора лет по водородной.

Версию эту с полной уверенностью изложил мне Рид. При всем почтении к общественной фигуре Сахарова, истина была ему дороже. Так же, как и мне. Однако, сопоставив этот детективный сюжет с фактами, я увидел нестыковки. Если в январе 1953-го советская разведка раздобыла рецепт водородной бомбы, почему это никак не проявилось в СССР? Ведь спецфизики готовили "Слойку", изобретенную Сахаровым еще в 1948 году, с триумфом испытали ее в августе 1953-го, а осенью правительство постановило продолжить ее совершенствование. В январе 1954-го советские теоретики Н-бомбы, Сахаров и Зельдович, подготовили предложение, из которого ясно, что ключевая идея им пока была неведома. А весной 1954-го, когда они начали продвигать новую идею, сопротивлялся этому высший руководитель ядерного проекта - глава Средмаша. За поддержку теоретиков Курчатов даже получил партийный выговор.

Услышав эти доводы и желая проверить обстоятельства загадочной пропажи, Рид разыскал в секретном архиве Лос-Аламоса отчет ФБР об этом инциденте. Стройный детективный сюжет, как выяснилось, вовсе не так строен: конкретные детали исключали "руку Москвы". И Том Рид, отдадим ему должное, начисто отказался от объяснения, в котором был убежден в течение сорока лет.

Но, судя по всему, у него осталось недоумение: почему советские физики так быстро догнали Америку? И когда коллега-ветеран поделился с ним подозрением, что в руководстве Лос-Аламоса был еще один тайный поклонник социализма, Рид "поручил" не разоблаченному и уже покойному "Персею" подсказать советским физикам путь к Н-бомбе. Эта гипотеза, изложенная в книге "Ядерный экспресс", и легла в основу статьи Алексея Левина.

Недоумение американских ветеранов по поводу слишком быстрого изобретения советской Н-бомбы, несомненно, заслуживает ясного ответа. Дело в том, что изобретение это было не столько быстрым, сколько двухтактным: в США сделали один большой прыжок, а в СССР – два меньших, с промежуточной "опорой" в Слойке. Это различие означает, что в данном случае история узнала сослагательное наклонение.