О происходящем во Франции написано и сказано уже очень много. Сделаны более или менее ясные анализы событий, а также прогнозы – от вполне оптимистических до крайне катастрофических. Рассуждали и о том, что все это связано с внутренней политикой, что Ширак, помалкивая несколько дней, таким образом подставил Николя Саркози, одного из самых вероятных кандидатов в президенты. Но отчего-то довольно мало говорилось об общекультурной, даже просто жизненной стороне дела.

Франция пронизана, благодаря своей истории, магрибскими и ближневосточными влияниями. И дело не только в том, что чуть не каждый восьмой ее житель – выходец из стран Магриба и тропической Африки и в той или иной степени придерживается ислама. Кроме них в стране – многие сотни тысяч так называемых "черноногих", то есть природных французов, чьи предки на протяжении поколений жили в Алжире, Тунисе и Марокко, вынужденных покинуть эти страны после деколониализации, и магрибские евреи, также бежавшие во Францию в 50-60-е годы. А также – множество мусульман и христиан, ранее живших в Сирии и Ливане.

Для многих из "черноногих" старшего поколения Магриб – истинная родина, а Франция до сих пор лишь страна жительства. Но даже для их внуков, абсолютных французов, родившихся и выросших во Франции, Северная Африка – не пустой звук.

Современный французский разговорный язык полон арабскими заимствованиями. Француз, говоря о враче, редко скажет medecin или docteur – он употребит арабское слово toubib. Ласкательное обращение habibi – совсем не редкость в устах француза, к арабскому миру вроде не имеющего отношения. Вместо "дай Бог" он, ни в коей мере не мусульманин, запросто скажет "inch'Allah". Да и рассуждая о преступности, уголовного авторитета он скорее всего назовет "caid".

Да что там – магрибская еда давно уже перестала быть экзотикой. Мало кто из французов ест пресловутую лягушатину, а вот кускус, тажин, табуле и колбаски мергез столь же привычны, как камамбер, бургундские улитки и бифштекс с жареной картошкой. А магрибская поп-музыка, этот арабский блюз в стиле rai звучит во Франции везде, отнюдь не только в бетонных гетто, населенных иммигрантами. Там-то скорее услышишь Бритни Спирс либо французскую попсу.

Мотто Франции – Pays d'accueil, "Страна приюта". Во Франции на самом деле легче, чем в большинстве европейских стран, получить гражданство. Знаю по себе: я, прожив там всего пять лет, стал полноправным французом. А решение об этом, кстати, принималось в здании МВД на rue Bir-Hakeim, названной так в честь ливийского городка, возле которого в 1942 году произошла битва французских войск с немцами и итальянцами. Настоящим французом я себя считать никак не могу, наверно, я на это имею меньше права, чем родившийся в "Шестиграннике" арабский парень. Но жизнь и судьба этой страны, когда-то меня приютившей, мне очень небезразлична.

Нынешнего взрыва ждали долго – дождались, а теперь никто толком не знает, что делать дальше. В 1988-м, накануне президентских выборов, Париж был уклеен афишами, на которых – пара стоптанных "бабушей", арабских шлепанцев, лежащих на линялом тунисском ковре, и надпись: "Хотите дальше жить с дедулей?". Всем было ясно, что эти афиши расклеены были сторонниками Жака Ширака, тогда выборы Миттерану проигравшего. Сейчас сколько угодно можно винить Франсуа Миттерана, при котором осуществлялась весьма либеральная иммиграционная политика, а затем – Ширака, не сумевшего эту политику откорректировать. Но именно тогда, в конце 80-х и начале 90-х, у Франции был шанс безболезненно переварить арабскую иммиграцию и сделать так, чтобы новоприбывшие интегрировались. Этот шанс не был использован.

Мощная и уважаемая общественная организация SOS-Racisme быстро деградировала до состояния витринной мини-партии, а ее лидер, человек по имени Гарлем Дезир, стал кем-то вроде Ксении Собчак - завсегдатаем гламурных ток-шоу. А в гетто безнадежность, дезориентированность и насилие крепчали от года к году.

Сторонники ужесточения продолжают настаивать на том, что араб никогда не станет французом, что неправда. При некоторых условиях – вполне может стать, оставшись при этом арабом. Либералы все чаще рассуждают про malheur arabe, "арабское горе", якобы чуть ли не имманентно присущее современной арабской цивилизации. Тем временем проливы между Марокко и Испанией и Ливией, Тунисом и Сицилией получили название "арабских кладбищ": там постоянно тонут нелегалы, на лодчонках пытающиеся добраться до вожделенной Европы. А в Алжире пару лет назад очень модной была песня со словами "Je voudrais m'appeler Michel / Voir tous les jours la tour Eiffel" – "Звали бы меня Мишель / Видел бы я каждый день тур Эйфель".

Горе в том и заключается, что Мохаммед, добравшись до Парижа и, возможно, переименовав себя в Мишеля, рискует оказаться вовсе никем – ни Мохаммедом, ни Мишелем. Да и до Эйфелевой башни ему, скорее всего, дела не будет – перед глазами у него будут бетонные многоэтажки. Ребятишки, занимающиеся сейчас "carbecue", по-арабски говорить умеют только на кухонном уровне, по-французски – на полублатном жаргоне. Об исламе имеют самое смутное представление, и в отличие от природных французов, чаще едят не кускус, а гамбургеры в "Макдо", не особенно интересуясь, нет ли свинины в котлете. А затем эти самые "Макдо" громят. Французы ли они? Повторяю, наверно, больше, чем я.

Но вообще-то: что такое французы? Это народ с кельтским субстратом и с очень сильными германскими, романскими, семитскими и греческими примесями, называющийся по имени германского племени и говорящий на испорченной латыни.

А что будет дальше? Неизвестно. Наверно, часть "фрарабов" ударится в агрессивный исламизм, часть все же интегрируется во французское общество. У части французов, раньше стремившихся быть терпимыми, после того как у них спалили машины и перебили витрины магазинов, быстро слетит весь либерализм, и они начнут требовать "Францию для французов". Ну а у нас в России фашизоиды и ксенофобы уже радостно используют события во Франции, чтобы объяснять народу: "Во, смотрите, французы-то допрыгались! Вставай с колен, русский народ, а то и у нас так же будет".

В общем, невесело.

Я когда-то в пригороде Парижа видел надпись на стене: "France aux Francais!". Она была перечеркнута, а сверху написано "Bourgogne aux escargots!", "Бургундию – улиткам!". И можно только надеяться, что все французы сохранят традиционную, как длинный багет и красное вино, способность к иронии.

Инш'Аллах!