Блокада Крыма - первая масштабная гражданская акция на пути к деоккупации. Крымскотатарским активистам удалось перекрыть поставки украинских продуктов на аннексированную территорию, теперь они атакуют электросети. Саму идею блокады и ее первые результаты не все считают удачными. Среди скептиков - украинский политолог Антон Шеховцов.

Со времени восстановления независимости Украины в 1991 году ни один украинский президент и ни одно правительство не пытались интегрировать Крым в более широкое украинское общество. Крым всегда был особым регионом, причем не в самом лучше значении этого слова. Для "пророссийских" политических сил, контролируемых олигархами, Крым - с его преимущественно русским населением - был источником "легкого" электората, который с готовностью предоставлял им значительную поддержку в борьбе против "прозападных" национал-демократических сил.

Для последних Крым был постоянной головной болью: украинские национал-демократы просто не знали, что делать - в плане общественно-политической интеграции - с полутора миллионами русских и сотнями тысяч преимущественно русифицированных украинцев. Однако национал-демократы легко находили общий язык с Меджлисом крымскотатарского народа - исполнительно-репрезентативным органом крымскотатарского меньшинства. Национал-демократы и Меджлис одинаково отрицательно относились к доминированию в Крыму русской культуры.

Пророссийские и прорусские настроения, начиная от требований предоставить официальный статус русскому языку и заканчивая откровенным сепаратизмом, всегда были превалирующими среди политически активных граждан в Крыму. Не то чтобы они составляли большинство в Крыму, но общая политическая атмосфера, производимая и подпитываемая российской soft power, СМИ и украинскими "пророссийскими" партиями, всегда была именно пророссийская и прорусская.

Неспособность национал-демократов предложить интеграционный проект для преимущественно русского населения Крыма едва ли была умышленной оплошностью. Проблема заключалась в том, что сами национал-демократы, к которым можно отнести "Батькивщину" Юлии Тимошенко, "Нашу Украину" Виктора Ющенко и в целом "оранжевые" политические силы, не имели поистине всеукраинского национального проекта. В действительности такого проекта не имел никто. Украинская политика всегда была игрой между олигархами, которые контролировали политические партии и некоторых членов парламента, и правящими элитами. Идеи и идеалы ценились редко, и лишь перед выборами политические силы мобилизовали электорат под теми или иными "идеологическими" лозунгами.

Проукраинские настроения в Крыму требовали определенного интеллектуального усилия. Политическая лояльность к Украине у крымчан, исключая этнических украинцев, всегда была не врожденным, а приобретенным рефлексом, который вырабатывался в ходе дискуссий и размышлений о международной политике, европейской интеграции и значении демократии. Но только меньшинство отваживалось бросить вывод общему пророссийскому консенсусу в Крыму.

Не сделав ни единого выстрела, украинские власти проиграли битву за сердца и умы большинства крымского населения еще до того, как Россия оккупировала и аннексировала Крым.

Дезориентированные национал-демократы, пришедшие к власти после революции 2014 года, даже не сопротивлялись российской оккупации республики и с легкостью сдали ее Москве. Вряд ли можно сомневаться, что некоторые национал-демократы даже вздохнули с облегчением: головная боль прошла, а их оппоненты из "пророссийского" политического лагеря потеряли значительную часть своего традиционного электората.

После аннексии Крым принял российскую систему законов, что привело к значительному поражению в гражданских правах крымского населения по сравнению с украинским периодом.

Многие уехали на территорию так называемой материковой Украины. Крымские татары, поддерживающие Меджлис, особенно те, кто выражал лояльность Украине и национал-демократам, пострадали больше всех. Незаконные аресты и похищения стали постоянным элементом российского государственного террора против политических оппонентов. Некоторых пропадавших людей впоследствии находили мертвыми. Проукраинские активисты нетатарского происхождения также подвергались репрессиям – достаточно вспомнить преследование Олега Сенцова и Александра Кольченко.

В ответ на репрессии и аннексию Крыма лидеры Меджлиса, которым российские власти запретили въезд в Крым, 20 сентября начали наземную блокаду поставок продовольственных товаров на территорию крымского полуострова. Цели блокады были распространены в коммюнике Меджлиса.

Согласно коммюнике, основной целью блокады является "деоккупация Крыма и восстановление территориальной целостности Украины". Коммюнике также содержит ряд требований: "эффективная защита прав и свобод граждан Украины, проживающих на территории временно оккупированного Крыма"; "прекращение репрессий и дискриминации... по отношению к гражданам Украины - жителям Крыма", "освобождение политзаключенных", включая крымскотатарских активистов, а также Александра Кольченко, Надежды Савченко и Олега Сенцова; снятие запрета на въезд в Крым лидерам Меджлиса; "закрытие сфальсифицированных уголовных дел против жителей Крыма - активистов общественного движения; "обеспечение условий для постоянного присутствия [в Крыму] международных миссий, в частности миссии ООН".

Еще одна цель блокады обращена к украинским властям: это отмена закона о создании свободной экономической зоны в Крыму, который критиковался рядом организаций по защите прав человека.

Украинские власти негласно согласились с инициативой блокады, и на три пункта въезда в Крым с территории "материковой Украины" была отправлена украинская полиция.

Блокада не только была с самого начала обречена на провал, но и нанесла ущерб интересам украинского государства и его гражданам.

Прежде всего: блокада не приведет к "деоккупации Крыма". Путин аннексировал республику не потому, что была угроза русским в Крыму (как это заявлялось), а для того чтобы консолидировать свой режим внутри России. Следовательно, совершенно неважно, насколько тяжелой будет блокада для крымского населения, - Путин не вернет Крым, потому что это подорвет его легитимность и может привести к краху режима. Большинство украинцев, по всей видимости, также скептически относятся к эффективности блокады Крыма. Согласно результатам недавнего опроса, только 12,9% респондентов верят в то, что Крым может быть возвращен Украине путем невоенных, ненасильственных актов сопротивления.

Кроме того, Россия не выполнит ни одного требования блокады, потому что это создало бы прецедент и привело бы к продолжению подобного давления на российские власти.

Если организаторы блокады надеялись вернуть "крымский вопрос" в западные СМИ, то они также потерпели неудачу, потому что "сирийский вопрос" и кризис с беженцами сейчас будут перевешивать все другие проблемы. Кроме того, канцлер Германии Ангела Меркель недавно огласила то, что и прежде не было тайной для западных политических экспертов и политиков: проблема Крыма не является частью минских соглашений.

Также существует ряд серьезных вопросов по блокаде как таковой.

Во-первых, сама идея блокады представляется в корне неверной. Если Украина считает Крым своей законной территорией, а жителей Крыма - своими гражданами, то блокада республики является довольно странным способом общения с согражданами. Блокада уже привела к росту цен на некоторые категории товаров, так что население Крыма страдает от блокады больше, чем государство, которое аннексировало его. Если украинские граждане в Крыму являются жертвами российской оккупации, то блокада наказывает жертв.

Во-вторых, блокада ведет к отчуждению между Крымом и "материковой Украиной". Любой учебник скажет, что экономическая интеграция ведет к политическому и культурному сближению, а прекращение экономических отношений между регионами приводит к их политическому и социокультурному отдалению. Когда Россия оккупировала Южную Осетию, она отрезала ее от Грузии, прекратив какие-либо экономические отношения между ними. Грузинские власти также сократили контакты между основной территорией страны Грузией» и оккупированными территориями Южной Осетии и Абхазии. Естественно, это только укрепило российский контроль над этими территориями.

В-третьих, блокада привела к коллапсу государственной власти на административной границе с Крымом. Действия активистов Меджлиса и их сторонников стали заменой государственной власти, что еще больше ослабило и без того слабые государственные институты Украины. Как высказался немецкий политолог Андреас Умланд, либо подобные блокады должно осуществлять государство, либо они не должны устраиваться вообще.

Тезис активистов Меджлиса о том, что "экономическое сотрудничество с оккупантами" неприемлемо, не выдерживает никакой критики. Украина и Россия сократили, но не прекратили двусторонние торгово-экономические связи. Так, Украина поставляет в Россию продовольствие. Один из трех главных инициаторов блокады Ленур Ислямов называет поставки продуктов в Крым "торговлей на крови", но его позиция морально уязвима: он не только является гражданином России, но и имеет бизнес-интересы в Крыму и Москве, не говоря уже о том, что он был вице-премьером аннексированного Крыма.

Одной из организаций, которые присоединились к блокаде, инициированной Меджлисом, стал скандально известный "Правый сектор". Его участие в блокаде вызвало еще больше вопросов.

"Правый сектор" - это откровенно расистская и гомофобная организация, которая находится в оппозиции к украинским властям. Ее члены были причастны к нападениям на полицию в июле этого года, а некоторые ее участники даже угрожали государству актами террора. На своем сайте "Правый сектор»" прямо признал, что рассматривает блокаду Крыма как "двойной удар" - по московским интересам и сегодняшней политической системе в Украине. "Правый сектор" связался с одним из организаторов блокады и предложил свою помощь, которая была принята.

В период блокады активисты "Правого сектора", к которым присоединились бойцы скандально известного правоэкстремистского полка "Азов", оказались замешаны в многочисленных нарушениях прав человека и законов Украины, что было отмечено в отчете Крымской полевой миссии по правам человека. Эти нарушения включают несанкционированные обыски, незаконные задержания и физическое насилие.

Активисты Меджлиса не только внесли вклад в политическую легитимацию правых экстремистов, но и поставили под угрозу безопасность крымских татар в Крыму.

Журналистка Deutsche Welle Анастасия Магазова напоминает, что "Правый сектор" является в России запрещенной экстремистской организацией, поэтому сотрудничество "Правого сектора" с активистами Меджлиса представляет угрозу татарам в Крыму, которых Россия теперь может обвинить в экстремизме.

Сотрудничество активистов Меджлиса и "Правого сектора", по всей видимости, выходит за рамки тактического альянса по блокаде. При всех идейных различиях, у Меджлиса и "Правого сектора" есть одна общая черта: эти две националистические организации находятся в оппозиции к доминированию русскоязычной культуры в Крыму, а "Правый сектор" поддерживает идею создания в Крыму крымскотатарской автономии.

Одним из основополагающих документов Меджлиса является "Декларация о национальном суверенитете крымскотатарского народа", в которой утверждается, что "Крым является национальной территорией крымскотатарского народа, на которой только он обладает правом на самоопределение" и что крымские татары стремятся к созданию своего национального государства на всей территории Крыма, хотя крымскотатарское меньшинство составляет лишь чуть более 10% населения полуострова.

Эта идея может найти отклик даже среди некоторых представителей антироссийских крайне правых. Украинские национал-демократы никогда не знали, что делать с особой этнополитической природой Крыма, а украинские правые радикалы - и подавно.

Конечно, все сегодняшние дискуссии о будущем статусе Крыма являются по большей части бесполезными. Республика аннексирована Россией, и путинский режим не вернет ее Украине добровольно. Более того, совершенно не очевидно, что Россия вернет Крым даже в случае прихода к власти умеренно-националистической оппозиции.

Однако к тому времени, когда российское общество сформирует более зрелые взгляды на демократическую культуру и недопустимость нарушения суверенитета и территориальной целостности других стран, Крым уже может оказаться потерянным для Украины в плане социальных, культурных и родственных связей. Сегодняшняя блокада не будет главной причиной этого, но ее вклад в отчуждение между Крымом и "материковой Украиной" уже довольно значительный. Правоэкстремистский элемент блокады делает ситуацию еще хуже.

Прежде чем обсуждать возможную реинтеграцию Крыма, украинское государство и украинское общество должны осознать, что ключом к реинтеграции Крыма является "мягкая сила" Украины. Она подразумевает не только здоровую экономику, динамичную демократию, сильное гражданское общество, а также консолидированный и инклюзивный национальный проект, но и желание и возможность сделать все это инструментом политической привлекательности.

Но даже к тому гипотетическому моменту, когда Украина будет готова реинтегрировать Крым, крымское общество уже очень сильно изменится. Оно будет не просто иным, чем в марте 2014 года, но и еще менее лояльным к украинской государственности.