В Абхазии вроде бы произошла "разрядка напряженности": Хаджимба и Багапш выводят из Сухуми свои вооруженные отряды, Россия открывает границу для людей и мандаринов. Однако ситуация в непризнанной республике остается взрывоопасной. Обозреватель Граней.Ру Борис Соколов побеседовал о положении дел в Абхазии и на Кавказе в целом с видным отечественным этнологом-кавказоведом, членом-корреспондентом РАН Сергеем Арутюновым.

Б.С.: Каковы, на ваш взгляд, причины политического кризиса в Абхазии?

С.А.: Главная причина – очень неумные и неэтичные, чтобы не сказать подлые действия России. Другое дело, что абхазское общество расколото, а Абхазия слишком мала, чтобы позволить абхазам стрелять друг в друга. Хаджимба - не самостоятельная политическая фигура, он всего лишь продолжатель дела Ардзинбы. А Ардзинба, при всех его положительных качествах, не избежал судьбы всех руководителей стран СНГ – начал за здравие, кончил за упокой. То же произошло с Ельциным, Дудаевым, Шеварднадзе, Кочаряном... Все они начинали как патриоты, реформаторы, печальники о благе народном. А потом обрастали "семьей", "кланом", плесенью, проходимцами, коррупционной накипью. Очень трудно быть у власти в постсоветский период и не споткнуться на этом. Назовите мне страну на постсоветском пространстве, где этого бы не было.

Б.С.: Впечатление такое, что в странах Балтии коррупция поменьше, да и правящих кланов там нет.

С.А.: Балтия – это уже не постсоветское пространство, а постпостсоветское: советское они уже преодолели, вошли в НАТО и в Евросоюз.
Сам Ардзинба – человек лично порядочный, но этого нельзя сказать обо всех людях из его окружения, погрязших в махинациях. Абхазскому народу это надоело. Будет ли лучше Багапш – не знаю. России нечего было встревать, вмешиваться в это дело. Как и на Украине, не нужно было пытаться не мытьем, так катаньем протолкнуть своего человека. Если сейчас все-таки протолкнут Януковича, то на следующих выборах отход жителей Украины от России будет катастрофическим. Если сейчас задавят Багапша, поставят послушную России марионетку, то пройдет год-другой - и абхазы отвернутся от России. И Грузия тогда сможет вернуть Абхазию, которая по праву и по справедливости ей принадлежит.
Весь вопрос, каким путем пойдет Грузия. Есть культурный, цивилизованный путь – добиться согласия абхазов, предоставив им самую широкую автономию в составе грузинского государства. Мне кажется, самой подходящей была бы модель взаимоотношений США и Пуэрто-Рико, имеющего статус "свободно присоединившегося к США государства". Она идеально бы подошла для Абхазии и Грузии и обеспечила бы сохранение в Абхазии российских экономических интересов.
Россия же, провоцируя нестабильность в Абхазии, добьется, что Грузия использует силовой вариант, который будет стоить абхазам немало крови, а с российскими интересами в Абхазии будет покончено. И никакие миротворцы силового варианта не предотвратят. Грузия просто прекратит их мандат. И если за Грузией будут стоять США, Россия не сможет ничего сделать.

Б.С.: А пойдут ли США на силовой вариант с Абхазией?

С.А.: Могут пойти. Российско-американские отношения ухудшаются - и не только из-за Украины. Американцы видят, что Россия отходит даже от минимального соблюдения прав человека. Об этом свидетельствуют, в частности, явно заказные политические процессы над учеными – Игорем Сутягиным, Валентином Даниловым, попытки реабилитации Буданова и Ульмана. Сейчас начался новый процесс над бывшим офицером ФСБ Михаилом Трепашкиным – тоже политически мотивированный. Все это вызывает недовольство на Западе. И не только это. Один "ЮКОС" чего стоит. Поводов для охлаждения более чем достаточно.

Б.С.: А как насчет договоренности, достигнутой между Багапшем и Хаджимбой, чтобы вместе, в одной связке, идти на новые выборы?

С.А.: Да нет там никаких договоренностей. Договоренности надо соблюдать, а эти, боюсь, никто соблюдать не собирается. Главное, что удалось пока сделать, – не довести ситуацию до столкновения: люди ведь с оружием. Затишье сейчас очень шаткое, оно может лопнуть в любой момент. Но большинство абхазов понимают, что нельзя доводить дело до кровопролития внутри абхазского общества. Это может спровоцировать силовой вариант со стороны Грузии.

Б.С.: Как вы думаете, чем может кончиться нынешний абхазский кризис?

С.А.: Кто бы там ни утвердился - Хаджимба, Багапш, кто-нибудь другой, - принципиальной разницы нет. Ни один из абхазских политиков, не исключая Багапша, пока не готов к достижению реального компромисса с Грузией, даже если Тбилиси примет указанный выше оптимальный вариант урегулирования. И кто бы ни утвердился у власти в Абхазии, с российскими интересами ему придется считаться. В случае силового варианта российские интересы в Абхазии рухнут, как они рухнули в Аджарии. Мирный же вариант вхождения в Грузию позволит сохранить российские интересы в Абхазии. Но в любом случае правящий режим останется коррумпированным – другого в постсоветском государстве быть не может.

Б.С.: Почему Россия столь напористо вмешивается в ситуацию в Абхазии?

С.А.: Абхазия – лакомый кусочек. Здесь очень сильны интересы крупной российской буржуазии, тесно сросшейся с российской бюрократией. Очень не хочется терять собственность в Абхазии. Видимо, существует соглашение с одним кланом, ардзинбовским, тогда как с кланом Багапша твердых договоренностей о сохранении российской собственности и лояльности к российской власти нет. А чем все кончится – бог его знает.

Б.С.: Ситуация в Абхазии тесно связана с положением дел на российском Северном Кавказе. Как вы расцениваете нынешнюю административную реформу с назначением губернаторов и ее последствия для страны и в особенности для этого региона?

С.А.: Власть может перетекать с одного уровня на другой. Общий же ее объем всегда одинаков. Сейчас в России слишком много власти в середине – у губернаторов и республиканских президентов. Они проглотили суверенитета больше, чем могли переварить. Сейчас происходит отрыжка. Эти региональные бароны, удельные князья – анахронизм в современном государстве, каким бы оно ни было федеративным.
Разумно было бы, как мне кажется, основной потенциал власти спустить на низший уровень – на уровень муниципалитетов, районов и городов. Дать им такой объем власти, какой дан коммунам и кантонам в Швейцарии. Особенно это подходит для Кавказа, а также Поволжья и Сибири.
Какой-то объем нынешних полномочий на уровне регионов забрать наверх, в центр, чтобы тот мог влиять на кантоны самостоятельно, через головы президентов и губернаторов, за которыми останутся во многом представительские функции. Для этого влияния можно было бы использовать семь федеральных округов. Сейчас они не нужны, а тогда бы пригодились. Ведь не может же президент России вникать в дела муниципалитетов и кантонов, а его представитель в федеральном округе – может.
В этом случае можно было бы минимизировать межнациональные противоречия. Например, в Кабардино-Балкарии можно было бы создать большинство мононациональных кантонов – 2-3 балкарских, 2-3 русских (казачьих), 7-8 – кабардинских. Конечно, оказалось бы еще несколько кантонов со смешанным населением и многонациональная столица – Нальчик. Но тогда не было бы ущемления прав русских и балкарцев. А сейчас президент – кабардинец, он проводит умную и сбалансированную политику, но все-таки доминирование кабардинцев ощущается. Повторяю, швейцарская модель для Кавказа наиболее приемлема.
А сейчас... Регионы уже чувствуют себя глубоко оскорбленными президентской реформой, особенно на Кавказе. Тамошние жители и так возмущены преследованиями "лиц кавказской национальности" за пределами Кавказа, а теперь их будут унижать и в своем кавказском отечестве. Антирусские и антикремлевские настроения только усилятся. А назначаемый губернатор или президент воровать меньше не будет – он будет только больше расшаркиваться перед Кремлем в своей лояльности.

Б.С.: Не опасаетесь ли вы, что теперь многим губернаторам будет угрожать печальная участь фактически назначенного президента Чечни Ахмада Кадырова? Ведь теперь не будет возможности сместить их путем выборов.

С.А.: Кадырова взорвали люди, которым он мешал класть в карман бюджетные деньги. Правда, делал он это, вполне возможно, не ради народа, а ради собственного кармана. Без содействия кое-каких оборотней в местном МВД, ФСБ это покушение не могло состояться. Хотя, конечно, боевики имеют своих агентов и в силовых структурах, они тоже могли приложить к этому руку. А губернаторов и сейчас в России отстреливают. Вспомните магаданского губернатора Цветкова, который сидел на золоте и рыбе.

Б.С.: А как вы оцениваете сегодняшнюю ситуацию в Чечне?

С.А.: Особых оснований для оптимизма нет. Народ устал от войны, но родственные узы рвать не собирается. Боевика из числа родственников – брата, дядю, племянника - всегда накормят и спрячут, пусть и без большой радости и с отвращением к войне. Сейчас активных боевиков насчитывается примерно 2 тысячи, а латентных – около 10 тысяч. (Иногда называют и бо'льшие цифры - 5-7 тысяч активных боевиков, - но мне кажется, больше чем двум тысячам в горах не спрятаться и не выжить.) И это число не уменьшится и всегда будет пополняться. Прекращать воевать они не собираются, для них война – единственный в жизни кайф.
Будущее Чечни во многом зависит от президента Алу Алханова. Если он окажется на высоте, будет вести умную политику, обуздает бывших боевиков – ныне "кадыровцев", то сможет значительно снизить уровень террористической активности. Полностью террор прекратить не удастся – это показывает опыт борьбы с ИРА и ЭТА, с которыми боролись гораздо более подготовленные силы. Но снизить уровень террора – это реально. Если же Алханову не удастся избавиться от роли кадыровской марионетки – дело швах.

Б.С.: Возможны ли переговоры с чеченским сопротивлением?

С.А.: Хотелось бы, чтобы такие переговоры велись: тогда заключались бы хотя бы временные соглашения о прекращении огня. Беда в том, что на российской стороне никто к переговорам сейчас не готов: дескать, с Масхадовым разговаривать нечего, он контролирует лишь малую часть боевиков. Я считаю, что это не так, что с Масхадовым надо вести переговоры. Даже с Басаевым можно разговаривать, хотя бы втихаря. Чем он хуже Ясира Арафата?