Когда матери Василия Аксенова Евгении Гинзбург в 1937 году в Лефортовской тюрьме военный трибунал, "особое присутствие", "тройка" и прочие, и прочие беззакония мракобесия выносили приговор "за террор в отношении деятелей партии и правительства", у нее хватило мужества спросить, на каких-таких VIP-деятелей она могла покушаться у себя в Казани. Председатель суда с досадой ответил, что не надо задавать лишних вопросов, надо слушать приговор. Совсем как в Мещанском суде. Дали ей, кстати, 10 лет, только на один год больше, чем Лебедеву и Ходорковскому.

Сталинизм, темные века, культ личности, наследие тяжких времен. Прессы свободной нет, адвокатов нет, зрителей у "Лефортово" не было, американский президент заявлений не делал, публику в зал не пускали, а телевизор еще не изобрели. Просто жуть! Обвинение ложное, приговор без апелляций. Страсбург был сам по себе, письма туда не доходили.

СССР являлся черным квадратом, черной дырой, вещью в себе. И нас, конечно, не удивляет, что невинному человеку дали 10 лет. Других и вовсе посадили на 25, а многих даже расстреляли.

А у нас с вами демократия. Гласность, открытое общество. Налево – Конституция, направо – Страсбургский суд, право на апелляцию есть, и целых 10 осталось адвокатов. Только вот Михаил Ходорковский, может быть, и шел на Одессу, но вышел-то он к Херсону. То есть собирался он доказывать свою невиновность независимому Мещанскому суду, пользуясь всяческой презумпцией, правом на защиту, обращаясь к печати и мировой общественности, опираясь на поддержку российских демократов.

А оказался он на скамье инквизиторского судилища, где ему доказывали, что он вступил в сделку с дьяволом. И даже такой сюжет, насчет продажи души и занятий чернокнижием, был бы убедительнее того, что предъявили двум узникам совести, то есть кремлевской зависти, подлости, жадности и тупости. И на все вопросы подсудимых, защиты и общественности был один ответ: "Ты на костре пылающем узнаешь, что хочет инквизиция святая".

И финал, как на аутодафе: девять лет. При апофеозе демократии и мириадах журналистов. Гласности навалом, ешь – не хочу. По ящику каждый день показывают, по "Эху" анализируют, в Интернете обсуждают. Буш выступил, Европа опечалилась. И сторонники у суда стояли - правда, их хватали время от времени, но ведь не до смерти же. Схватят, поколотят и выпустят.

И обратите внимание: результат тот же, что и у Евгении Гинзбург в сталинские времена. Меньше на один только год.

Как же называется та засада, в которую попался наш отряд? То есть и демократы, и Запад, и подсудимые. Один вопрос, наводящий. Как называется тот строй, при котором глава государства (Путин, Сталин, Гитлер, Муссолини, Пол Пот, Нерон, Калигула, Мао) может использовать для себя и под себя все ресурсы страны, всю ее мощь? Когда ручная юстиция и ручные силовые структуры с точностью до запятой выполняют волю этого главы государства, решившего свести счеты со своими личными противниками? Не угодил – попал в проскрипционный список к нашему Сулле.

Как называется та экономика, где у людей отнимают собственность, свободу и жизнь только потому, что чекистам хочется кушать? Если это рынок, то только невольничий.

Ну давайте, решайтесь, ройтесь в учебниках истории. Такой строй называется диктатура. Независимо от наличия или отсутствия Конституции. Про Шопена говорят, что у него пушки спрятаны в цветах. А у нас диктатура завернута в Конституцию. И Путин в кустах жасмина вместо рояля.

Читайте Илью Эренбурга. "Люди, годы, жизнь". В 30-е чемоданчики с бельем и мылом в прихожих держали на случай ареста. Будем то же самое делать? Или подождем посадки на "философский пароход"? Ну ведь могут вместо этого и баржу подать. Помните, "как шли мы по трапу на борт в суровые мрачные трюмы"? Если опять не хотим в Ванинский порт прокатиться, наверное, зря мы стояли с лозунгами у Мещанского суда. Наверное, надо было его брать штурмом и освобождать Лебедева и Ходорковского. Наверное, надо разрушить "Матросскую Тишину" и написать "Здесь танцуют". Может, прав был диссидент Юрий Галансков, погибший в лагерях Потьмы в 1972 году? (Хотя ему дали только семь лет лагерей и пять лет ссылки.)

Он предлагал: "Вставайте и доломайте гнилую тюрьму государства".

Я не знаю больше, какое у нас столетие на дворе. Но точно не 21-е.