Справка

Меморандум Мамонтова 2006 года

Самый нервный – для "Известий", к сожалению, очередной - период в нашей с вами жизни закончился. Можно спокойно поговорить и надеяться быть услышанным. В первый же день я предложил вам анкету. И подготовил письмо, которое тогда не разослал – понял, что хочу сначала услышать вас, а потом выступать с проповедями. Однако теперь есть смысл все-таки познакомить коллектив с некоторыми тезисами, а следом – ваши избранные ответы и комментарии к ним.

1. "Известия" сегодня – это газета, которую противоречивым, а иногда и просто негодным менеджментом привели в состояние, угрожающее жизни самого брэнда. Свой разрушительный вклад в такие процессы, увы, вносим и мы, журналисты, потому что упорно живем своей, журналистской жизнью, которая заключается в написании множества слов, постановке их на полосу и получения от этого материальной выгоды и морального удовлетворения. Это касается и политических, и житейских, и культурных предпочтений. У большинства читателей жизнь другая, и мы больше не имеем права этого не замечать. Убежден: именно небрежение интересами читателей и поставили "Известия" в сложную ситуацию. Я рассылал вам письмо читателя Слудникова, и рад, что вы упоминаете его во многих анкетах. С политическими оценками автора можно не соглашаться. Но обратите внимание, как точно и как глубоко наш известинский читатель умеет формулировать суть собственных претензий. Он говорит больше о политике, о настроениях в обществе, но ход его рассуждений приложим к любой газетной теме.

2. Много говорим мы о бесполезном следовании за телевизором в освещении новостей. Пора вводить в обращение термин "крючок". Это то, что заставит человека читать нашу заметку. Это то, что "есть в тексте", но зарыто, закопано, погребено под песком слов и знаков препинания. Пример: заметка о генерале Гамове. Надо исходить из того, что читатель не знает, забыл, знать ничего не хочет о Гамове. Кто это? Кто-то с Сахалина, его убили... Убийц нашли... Ну и что? Мы перекормлены убийствами, у нас на Новом Арбате застрелили как-то губернатора, как его фамилия, кто помнит? Но у Гамова осталась жива жена. Она страшно обожжена, у нее специальный костюм, есть фотографии, к счастью, не шокирующие, таких мы ставить не будем, а просто вызывающая человеческое любопытство и искреннее сочувствие. Если мы хотим, чтобы статью о Гамове прочли, вспомнили обстоятельства этого действительно неординарного дела, и подумали: "Хорошо, что этих изуверов нашли", эту карточку надо найти, купить и поставить. (А это, кстати, значит, что надо покрутиться, поискать, побегать.). Мы же ставим литой текст (тут крутиться и бегать не надо) и заголовок "Гамова заказал не Якут". Что вы говорите, неужели? Теперь я еще должен думать, кто такой Якут! Сейчас! Включу-ка я лучше телевизор, посмотрю "Мою прекрасную няню".

3. На этом месте, уверен, вы все испытаете радостное чувство: ага, вот мы его и поймали! Наш новый главный редактор описал своего возлюбленного дебила – читателя "Комсомолки", а наш-то читатель не таков, см. приложенное письмо. Нет, не поймали! Люди устроены если не одинаково, то похоже. Вот смотрю я на нашу редколлегию. Уважаемый человек зачитывает серьезные новости, все слушают, решают, что куда ставить. И оживляются, только когда происходит что-то интересное. Начинают обсуждать, шутить... Так с чего мы взяли, что наш читатель устроен по-другому? Он просто загорается чуть иначе, чем читатель таблоида. Тот от "неизвестные подробности жизни Пугачевой", этот – от "неизвестные подробности жизни Тарковского", но на полосе он ждет действительно реальных, захватывающих подробностей. Даем ли мы их, положа руку на сердце?

4. Объемы текстов. Мы очень длинно пишем. Я очень уважаю Каму Мироновича Гинкаса, но сколько читателей одолеет это интервью? Сто, тысяча? А чувствуем мы себя так вольготно потому, что у нас в распоряжении огромная площадь. А она – от отсутствия рекламы. Реклама туго идет в такую газету. Заколдованный круг. У большинства читателей просто нет времени так долго читать массивы текста. Характерен слушатель "Маяка" который сказал в прямом эфире: "Мы получаем несколько газет на офис, ваша очень большая. Я инстинктивно откладываю ее "на потом", а потом порой и не возвращаюсь к ней".

5. Нынешняя модель газеты, ее дизайн и структура рождены из пены предпродажной подготовки. Поскольку ничего серьезного покупателям предложить не могли (тираж падает, рекламы мало, регионы отваливаются, долгов куча), пошли нетривиальным путем: вспомнили цыганскую хитрость и надули лошадку перед продажей. Особенно вызывающе на фоне такой экономики выглядит пудовый пятничный номер. Говорят, его тираж вырос. Возможно. Но страшно подумать, как он вырос бы, если бы его сделали сразу форматом А3! Форматом, который интеллигентный известинский читатель – не нувориш и начальник, а учитель, врач, инженер, мог бы читать в метро. На семиметровой кухне. Да вообще это удобно! Но люди-читатели тут были ни при чем: продавалась качественная газета, аналог американской, как же можно А3! Почему-то все молчали про европейский опыт, где уже все серьезные газеты сменили формат – появление компьютеров и клавиатур на столах делает проблематичным удобное чтение больших форматов даже в офисах. 6. Но, допустим, мы этого всего боимся (а вопрос формата после всех безответственных действий, которые произвели над газетой, действительно требует серьезного изучения) и хотим остаться в той же нише, что и "Коммерсант", "Ведомости". Тогда над нами повисает тяжелый вопрос: а чем мы будем лучше них? Что происходит сейчас? Мы смотрим те же сайты, что и они, тот же телевизор, слушаем то же радио – и выходим близнецами, тик в тик. Не хуже "Коммерса". Но этого мало! Нужны эксклюзивы, надо обыгрывать и комментировать новости небанально, разыгрывать их… А главное – ярко, сочно писать и думать! И тут оказывается, что мы не здорово это умеем. Что пишем мы усредненно. Отстраненно. И еще ставим себе это в заслугу! Так, мол, принято у серьезных западных газет. Да черт с ними, мы же здесь, в России. К тому же это ложь и провокация, что там успешны скучные. Скучные неуспешны везде и это, кстати, от формата не зависит. И там, и здесь успешны те, кто продает не заметку, не статею, а эмоцию. Мы торговцы слезами, сопереживанием, полемикой, гневом, смехом, а не строчками. Чудовищная история с лосихой, когда только один человек из аудитории, претендующей на звание читателей "Известий", хотя бы потому, что сами их делают, прочел этот отрывок, наглядно показала, как мы устроены. Нас не зацепило – мы не прочли. То есть пока мы были писатели, тут в редакции, ставили это в номер нам нравилось, мы были в восторге. Вышли за ворота, превратившись из журналистов в читателей, – как рукой сняло. Андрей Шелютто и рыбу нарисовал в нотной бумаге – не помогло. Текст длинный, название непонятное, во врезе что-то про кишки и внутренности – все, достаточно, чтобы читатель остался в вечном неведении, как там и про что.

7. Острая тема ксенофобии прекрасно показывает, как мы почти все - от маститых обозревателей до последнего стажера - уныло топаем проторенной дорогой. Повторяя, как мантры, зады рушащейся на глазах европейской и американской "политкорректности" и "мультикультурности" (разумеется, это можно оспорить, но мимо новых вызовов цивилизации нельзя пройти), мы не сходили ни к Дугину, ни к Рогозину и не спросили: дяденьки, а где и за сколько вы наняли этих ряженых? Как происходит перевоплощение фанатов "Спартака" в скинов и обратно? Острое письмо москвички мы почему-то мурыжили с лета, и только когда прошел марш националистов, решились опубликовать. У нас во "Мнениях" вышла заметка педагога Ямбурга, он пишет, что политкорректность – это гигиена души, это как чистить зубы и умываться. Да, но человек не занимается чисткой зубов и мытьем рук целый день! Надо еще работать, лезть в разные не всегда чистые места и писать все как есть, а не "бороться за политкорректность" даже из окна не высовываясь. Мне тут один талантливый наш журналист сказал: есть тема, сельчане жгут дома цыганских баронов, потому что они наркотиками торгуют и травят молодежь почем зря. Сказал и вздохнул: написать, мол, нельзя, сочтут наездом на цыган… Далеко дело зашло, сильно мы сами себя напугали. (Как вы поняли, спецкорр уже съездил, написал, заметка хорошая получилась. Теперь бы еще узнать – какой отклик она имела, продолжить тему. – В.М.) Хороший пример нестандартного подхода – заметка Бориса Клина, которую мы непременно опубликуем. Про тонкую материю – что-то такое предгрозовое вызревает в селе, где семь мечетей, у всех оружие и все заняты незаконным промыслом, дети учатся в Саудовской Аравии, и это в центре России, а власть лепечет что-то и ничего не делает, чтоб узнать, так ваххабиты они или нет? (Там по заметке уголовные дела возбуждены, тоже надо проверить, последить чем кончится).

8. "Выходить за грань банальности". В самом общем виде это и есть главная творческая формулировка. Если у нас есть концерт "Уматурман" и два подхода – просто фото братьев и танцующий Боря Ельцин, какое мы должны ставить крупнее? Судя по практике – ответ для колллектива не однозначный. Нам нужны провокативные заметки, интересные мнения, будоражащие комментарии. Что не отменяет, а дополняет рассудительных и взвешенных авторов.

9. Мы и дирекция. Мне рассказывали, что тут была стена и вражда. С этим будем завязывать. Есть данность: у нас есть хозяева, акционеры, а мы – наемные работники, что дирекция, что редакция. Нанимают нас, правда, на весьма специфическую работу – газета не завод. Но чтобы газета стала успешной, приносила прибыль, а зарплаты наши росли, а не урезались, надо нам отстаивать не мифические границы между "чистыми" (нами, разумеется) и "нечистыми" (ими, конечно), а помогать друг другу. Да и так ли мы чисты? Обличение заказухи у нас происходит обычно под шорох "джинсы", которую мы тянем в газету любыми путями. Я в такую "нравственность" не верю, я ее боюсь. Надо сделать так, чтобы все виды рекламы обрели легальную основу, "индпошив" отменяется и строго карается. Дирекция тоже должна пройти свою часть пути в понимании, как надо строить отношения с журналистским коллективом. Мы тут вообще на невысоком уровне. Но развиваться будем быстро – отступать некуда.

10. Мы и главные акционеры. Отношения с ними – уважение и сотрудничество. Мы единая корпорация и жить нам надо по корпоративным принципам. 11. Мы и власть. Везде честно говорю – развлекаться "борьба с режимом" не умею, не имею внутренней потребности. "Известия" – не оппозиционная газета, у нас на дверях написано совершенно другое - "общенациональная". Сегодня эта вывеска обманывает. Мы часто бываем далеки от народа. Мы не отражаем весь спектр общественного мнения, и это надо поправлять. Да и странно нам, принадлежа практически государственной корпорации, делать вид, что мы крутые оппозиционеры. От этого противоречия можно и умом тронуться… Тем, кого такое положение вещей не устраивает – а теперь дело будет обстоять именно так – надо искать другое место работы. Нам предстоит стать в действительности либеральной, влиятельной, живой, респектабельной, интересной российской газетой. Никто не помешает нам предоставлять платформу для борьбы мнений, но хорошо бы всегда оставаться в зоне здравомыслия. Предел (и лучший пример) либерализма для меня А.Б. Чубайс. Он и либеральную идею отстаивает, и Бурейскую ГЭС строит. Хочу заверить: с приходом нового главного редактора и тех, кто уже пришел и еще придет с ним, закончился период странной журналистской жизни вне политического и социального контента страны.

12.Остальное – по мере движения. Будем бороться с:
- "это есть в тексте"
- "мы об этом писали"
- "не хуже, чем в "Коммерсе" (надо лучше)
Будем стремиться к:
- "начала читать и дочитала до конца"
- "читала и кровь в жилах стыла"
- "не размазывать суть тонким слоем по бутерброду".
Не допустим:
- ни пожелтения
- ни гибели брэнда.

Из блога журналистки Евгении Снежкиной

Справка

Владимир Мамонтов

Родился во Владивостоке 21 декабря 1952 года. Окончил отделение журналистики Дальневосточного университета (учился вместе с будущим главным редактором "Комсомольской правды" Владимиром Сунгоркиным). Работал в приморской краевой газете "Красное знамя". В 1985 году сменил Владимира Сунгоркина на посту собкора "Советской России" в Хабаровске. В 1990 году переехал в Москву, стал заведовать отделом республик "Комсомольской правды". Затем возглавлял отделы культуры и политики, был ответственным секретарем, шеф-редактором пятничного номера "КП", первым заместителем главного редактора. В 1998 году стал главным редактором "КП" вместо Владимира Сунгоркина. В апреле 1999 года снова стал шеф-редактором "КП".

"Коммерсант"