Михаил Горбачев сложил с себя полномочия президента СССР ровно 15 лет назад, 25 декабря 1991-года. Союза к тому времени уже не было - он прекратил существование с подписанием Алма-Атинской декларации 21 декабря. За четыре месяца до этого Михаил Сергеевич признал бессмысленность существования КПСС и отказался от поста генерального секретаря. Тогда, в августе, он еще и не думал о том, что по сути дела КПСС и СССР - это тождественные понятия. И если развалилась партия, то развалится и государство. Если первое лицо перестает быть главой партии, то оно руководит страной только формально, но не на практике.

Уже в конце ноября, еще до Беловежских соглашений, Михаил Горбачев попросил Анатолия Черняева и Александра Яковлева подготовить независимо друг от друга проекты заявления об отставке. Об этом пресс-секретарь президента СССР Андрей Грачев вспоминает в одной из своих книг. Потом в разговоре со мной Андрей Серафимович упомянул еще одну ключевую фигуру в подготовке заявления - Георгия Шахназарова. Последнюю правку 25 декабря 1991 года Михаил Горбачев вносил сам.

Грачев: "Мы остались вдвоем, и Горбачев, достав последний вариант Заявления и вооружившись ручкой, начал читать его вслух, переспрашивая там, где сомневался... Он сделал еще несколько исправлений, самым существенным из которых стала фраза, добавленная в параграф о демократических завоеваниях последних лет. Горбачев дописал: "От них нельзя отказываться ни при каких обстоятельствах и ни под каким предлогом".

Обращение Горбачева к соотечественникам, переходившим от статуса граждан СССР к положению граждан теперь уже полностью независимых республик, состояло из пяти "глав" и было довольно длинным - около пяти страниц. Нужно было объясниться с народом после почти семи лет совместно пройденного пути. В аналогичных обстоятельствах выступление Бориса Ельцина под Новый 2000-й год, когда он объявил о своей преждевременной отставке, было совершенно иным по стилистике, гораздо более коротким, "художественным" и эмоциональным, с акцентом на глубоко личное отношение уходящего президента к дорогим россиянам, которых он передавал из рук в руки Владимиру Путину. Но время было иное, да и передача дел происходила совсем не благостным образом.

Объясняя замысел перестройки, Горбачев говорил: "Страна теряла перспективу. Так дальше жить было нельзя. Надо было кардинально все менять. Вот почему я ни разу не пожалел, что не воспользовался должностью генерального секретаря только для того, чтобы "поцарствовать" несколько лет".

Это признание было очень важным. Горбачев действительно мог бы обойтись без резких шагов, ограничившись словесными "пассами". Но в том-то все и дело, что его слова запустили тот самый процесс, остановить который он не смог бы, даже если захотел просто "поцарствовать", ничего не меняя. "Поцарствовать" точно не удалось бы в том случае, если бы он продолжал политику своих предшественников, консервируя застой: падение цен на нефть и груз военных расходов выполнили бы свою разрушительную миссию.

"Общество получило свободу, раскрепостилось политически и духовно. И это самое главное завоевание, которое мы до конца еще не осознали, потому что еще не научились пользоваться свободой".

Это замечание было удивительно точным и не сиюминутным, необычайно емко подводившим итог перестройки. В конце 1980-х в советологии даже появился специальный термин - "дилемма Горбачева": он мог выпустить пресловутую "гласность" на волю, а мог этого и не делать. Генсек, скрепя сердце, крепко сомневаясь, предпочел не только свободу слова, но и свободу в широком смысле. О чем, возможно, потом пожалел. Но быть свободе или не быть - это уже не вполне зависело от его воли и сознания: раскрепощение общества все менее и менее контролировалось сверху.

"Жизненно важным мне представляется сохранить демократические завоевания последних лет. Они выстраданы всей нашей историей..."

Сегодня Михаил Сергеевич несколько раздраженно вспоминает то время, с некоторым вызовом поддерживает Путина, явно имея в виду, что ему, Горбачеву, надо было 15-20 лет тому назад быть пожестче. Тогда, быть может, и Союз можно было бы сохранить, и личную власть. Но это не так. Сохранить не удалось бы ни то, ни другое. Потому что кроме усилий исторических личностей, которые потому так и называются, что влияют на историю, есть и логика самой истории. Ну невозможно было, даже чуть-чуть отпустив вожжи, не получить на выходе прогнозируемый эффект - демократизацию и распад империи. На то она и империя, чтобы иметь ограниченный срок существования. К тому же, безотносительно к удачным или неудачным усилиям Горбачева, страна разваливалась по экономическим причинам. И разваливалась давно в логике "нефть в обмен на продовольствие".

Так заканчивался горбачевский период. Наступала эпоха, когда народу, который, по словам Горбачева, выстрадал демократию, предстояло научиться пользоваться свободой.

Получилось ли это у народа, 15 лет живущего без последнего генерального секретаря, судите сами.