Гильденстерн (измученный, опустошенный, но - нетерпеливо, жестикулируя). Нет, нет, это не для нас, это не так. Умирание не романтично, и смерть - это не игра, которая скоро кончится... Смерть - это не то что... Смерть... это не... Это отсутствие присутствия... ничего больше... бесконечное время, в течение которого... нельзя вернуться... это дверь в пустоту... которой не видишь...

Розенкранц. Значит, все, видимо. Чего нам тут торчать, а? Я имею в виду, никто не придет и силком не потащит... Обождать придется... Мы еще молоды... в соку... у нас еще годы.

Пауза. Молчание.

(Кричит) Мы же ничего дурного не сделали! Никому! Правда!

Гильденстерн. Я не помню.

Розенкранц берет себя в руки.

Розенкранц. Ну что ж. Мне все равно. С меня хватит. Говоря откровенно, так даже легче.

И он исчезает из виду. Гильденстерн не замечает этого.

Гильденстерн. Наши имена, выкрикнутые на каком-то рассвете... распоряжения... приказы... Полоний... корабль, уплывающий в Англию на матч "Арсенал"-ЦСКА... Должно быть, был момент, тогда, в самом начале, когда мы могли сказать - нет. Но мы его как-то упустили. (Оглядывается и видит, что он один). Розен? Гильд? (Овладевает собой). Ладно, в следующий раз будем умнее. Вот вы меня видите, а вот вы...

Эти слабые угасающие голоса доносятся к нам еx profundis секретной больницы номер шесть. Конечно, номер шесть. Все всегда рифмуется в бесконечном русском хождении по заснеженному кругу. Палата номер шесть. Больница номер шесть. Тюрьма номер шесть.

Им не увидеть знаменитой "Федры" в старинном многоярусном театре.

Им даже уже не выполнить свой последний патриотический долг - изобличить клеветников России, пославших их с преступной миссией в Лондон, чтобы дискредитировать российские власти.

Это сделают за них другие, гораздо более знатные гильденстерны и розенкранцы, которые снова, теперь уже в самом конце драмы, упустят момент, когда они могли бы сказать - нет.

К ним, к придворным гильденсранцам, к их инстинкту самосохранения обращался я в своих статьях "Всем, всем, всем" и "Спасти подполковника Путина", потому что в сегодняшней политической пустыне России только они могли попытаться помешать обезумевшей власти пройти еще одну точку невозврата.

В худшем случае они могли просто cтыдливо промолчать. Но они триумфально прошлись по всем телевизионным каналам, сыграв на государственнической флейте: враги Путина, враги России, попытка дискредитации российских спецслужб. Как будто российские спецслужбы что-то еще может дискредитировать после "учений" в Рязани.

Друзья Путина достойно оценили тезис о врагах Путина. Чубайсу и Гайдару немедленно была брошена кость - неуловимые и ужасные отец и сын Мироновы. Обстоятельства задержания спокойно проживавших более года в Москве Мироновых лишний раз подтверждают, что вся операция покушения на Чубайса контролировалась и контролируется властью.

Розенкранц и Гильденстерн живы. Пока. Пока мы, Власть, считаем это политически целесообразным.

А зачем вообще понадобились Розен-Гильден II в полониевом скандале?

Державно-патриотическая трактовка серии убийств уже была предложена пиплу Пушколеонтьевыми, и добрый наш пипл отреагировал вполне адекватно - "отравить как бешеных псов" и "руки прочь от наших доблестных спецслужб". "Народ у нас правильный, Сережа", - cказал как-то Владимир Путин одному телевизионному киллеру.

Розен-Гильден II не популисты. Они работают на западную публику. Последний акт будет разыгран там. Подполковник Путин уже принял ключевое решение. Оно в корне отличается от выбора генерала Ярузельского. Осталось выслушать реплики еще двух персонажей. Они вот-вот выйдут на сцену. Розенкранц и Гильденстерн III - Джордж Буш и Тони Блэр.

Cмелее, друзья. Не будем политизировать, Джордж. Не позволим отравить российско-британские отношения, Тони.