Лестничная площадка в доме, где я живу, таит в себе забавное противостояние. Входная дверь делит длинный коридор пополам. Слева от нее расположились три современных горных велосипеда, справа выстроилась шеренга из пяти старых бытовых тележек с потрепанными авоськами, рукоятками, обмотанными изолентой, и пластмассовыми колесами разного размера. Компромисса между ними нет и быть не может, но предметы как будто замерли в тревожном ожидании. Кажется, настанет час Х и они, охомутав владельцев, рванут, толкаясь, через дверь в разные стороны: одни - на последнюю в своей жизни раздачу, другие - по ухабам и кочкам вдаль и за горизонт. Но пока они стоят вместе, разделенные дверным проемом, представляя собой натюрморт "Россия-почти-2008".

Неделя жизни с очередным правительством подходит к концу - тихая, спокойная неделя. Кремлевские СМИ бодро рапортуют о новых назначениях и славных инициативах, народ безмолвствует и, по мнению некоторых, привычно дремлет. Повсюду видна двойственность, царящая в коридоре возле моей квартиры.

Ей удивительно созвучна стратегия президента Путина. С одной стороны, назначив премьером Виктора Зубкова, он реанимировал образ советского управленца-геронтократа (хоть и немного напомаженного и осовремененного стилистами). И потекли с экранов знакомые речи о важности для экономики сельского хозяйства и благородной природе крестьянского труда. С другой - Путин тут же сделал реверанс в сторону образа демократического лидера: заявил о невозможности обязательного преподавания ОПК и назначил в правительство сразу двух женщин. Все по последней европейской моде.

И нас страстно пытаются убедить, что так и нужно. Что много в России и вокруг президента "просто хороших парней и девчат", настоящих трудяг, которых достаточно лишь разбудить высочайшей инициативой, чтобы они откликнулись и начали успешно работать на благо Родины. Есть еще, правда, какие-то клановые войны, интересы групп Медведева и Иванова, но раз Путин выше дешевой конкуренции, то, следовательно, и это все не более чем незаметный обмен тумаками между сорванцами-солистами во время торжественного хорового концерта.

Знаете, что больше всего напоминает такой ход вещей? Уже даже не мексиканский сериал с регулярными новыми героями - всеобщими родственниками, оживляющими деревенеющие сюжеты. А компьютерную игру "Тетрис", в которой из не пойми откуда падающих блоков складывается пирамида. Стоит одинаковым по цвету кирпичам собраться в ней в одну линию, как они исчезают, освобождая место новому материалу. Прелесть игры в том, что она может длиться бесконечно, съедая любое количество времени.

Правление Путина и стало передышкой, которую взял себе российский люд, начав двигаться по дороге демократических преобразований. Известные слова Жозефа де Местра "каждый народ имеет то правительство, которого заслуживает" следовало бы дополнить уточнением, что каждый народ является инициатором правительства, которое имеет.

При Ельцине постоянно что-то происходило, и это что-то было малопонятно гражданскому большинству. При Путине как будто не происходит ничего непредсказуемого (на деле же мало что происходит вообще), зато картина государственной жизни радует непридирчивый взгляд единообразием и ясностью.

Простой пример: 14 июля 1995 года чеченские боевики атаковали город Буденновск, захватив его больницу. На пять дней это происшествие стало не просто главной новостью, но и единственным политическим событием в стране. Разрешением ситуации занимались руководители всех уровней, с боевиками напрямую общался премьер-министр. В итоге из 1600 заложников погибли 120, и это было воспринято обществом как трагедия и поражение властных структур. В разгар развития суверенной демократии и построения эффективной вертикали, помимо взрывов домов, в России произошли еще два крупных теракта: захват театрального центра на Дубровке в 2002 году и нападение на школу в Беслане в 2004-м. В обоих случаях процент смертей среди заложников был выше, чем в Буденовске (174 из 900 на Дубровке, 350 из 1300 в Беслане), но эти события уже не получили столь широкого общественного резонанса и были расценены большинством граждан как трагические, но не подрывающие авторитет власти. Почему? - Так спокойнее и удобнее.

Сегодня нередки рассуждения о том, сможет ли грядущий преемник стать таким же властным и сильным, как Путин. Уверен, каких бы политических убеждений не придерживался новый президент, он обречен быть более продуктивным и деятельным, чем нынешний. Хотя бы из-за того, что наследство Владимира Владимировича будет включать в себя слишком много незаконченных дел. По сути нет ни одной проблемы, которая стояла бы остро до Путина и была бы окончательно решена за время его правления.

Мир в Чечне держится только за счет непрерывных бюджетных вливаний. Клан Кадыровых обрел бесконтрольный суверенитет, о котором годами мечтали руководители бандформирований. Чем для России обернется профессиональная выучка гвардии Рамзана и непрерывный рост аппетитов его окружения, пока до конца не понятно, но ясно, что ничем хорошим.

Социальная разобщенность в стране не преодолена. Свободного рынка нет. Если в 90-х предпринимателей донимали представители местного криминала, то теперь их осаждают баскаки бесконечных государственных ведомств. А услышав вопрос о честности тендерного распределения, чиновники и бизнесмены лишь горько или презрительно улыбаются.

Такое перечисление можно продолжать бесконечно. Главное, что в основе описываемой ситуации лежит застой и стремление приморозить друг к другу старое и новое, советское и западное.

Мнимое благосостояние все еще застилает глаза. Обилие товаров в магазинах сегодня отвлекает многих даже от проблемы сохранения доходов и неприкосновенности собственности. Подобное чувство обычно охватывает россиян в дальних железнодорожных путешествиях. На остановках заметное число пассажиров, вне зависимости от того, какая снедь хранится в их сумках и что ждет их в конце пути, бегут к местным ларькам, чтобы успеть за пять-десять минут отовариться по максимуму, попробовать все, чем богаты привокзальные коробейники. За это сомнительное удовольствие они готовы бесконечно благодарить проводника в надежде, что он придержит еще на пять минут поезд в славном Мухобалалайске и не уедет без них.

Но поезд нельзя задерживать вечно. Рано или поздно ему придется двигаться в путь и наверстывать потерянное время. Об этом наши граждане-пассажиры предпочитают не думать. А напрасно. Пока мы живем в стране без политики, без культуры, без социальных институтов, без отчетливых планов на будущее, но с индустрией рекламы, способной конкурировать по профессионализму с ведущими мировыми студиями. Но это не может длиться вечно. Уже сегодня потребность в реальной, а не медийной политической жизни ощущается очень остро. И чем она обернется - войной всех против всех или созиданием; дракой на перроне перед подножкой отправляющегося поезда или массовым походом по шпалам в обратном направлении, - выяснится уже очень скоро.