Земля, на которой мы живем, -
это просто ошибка, неумелая пародия.
Зеркала и деторождение отвратительны,
ибо умножают и укрепляют эту ошибку.
Основная добродетель - отвращение.

Х.Л. Борхес. "Хаким из Мерва,
красильщик в маске"

В первый четверг сентября, когда лучи послеполуденного солнца горячи, как в июле, но ветер уже леденит разнежившуюся за лето кожу, я ступил на территорию ВэВэЦээНХа с твердым намерением протоптать свою индивидуальную тропу к МэМэКВЯ. (Каюсь, первую аббревиатуру я породил самостоятельно, спарив старое и новое названия самого помпезного из московских рынков, зато второе чудище является совершенно официальным сокращением.)

На территории этой самой ММКВЯ у меня было назначено свидание со старым другом, прибывшим на ярмарку по своим издательским делам. Тут важно отметить, что ни сотового телефона, ни пейджера, ни даже переносной рации у оного старого друга нет; в противном случае мне не пришлось бы совершать многочисленные подвиги, я бы даже до павильона не добрался. Позвонил бы ему: дескать, приходи, я тут у фонтана "Дружба народов" околачиваюсь, и совершенно непонятно, куда идти дальше.

Между прочим, действительно непонятно. Потому что искать дорогу на Московскую Международную Книжную ярмарку, где, согласно официальной информации, тусуются две с половиной тысячи издательств из семидесяти стран мира, приходится исключительно по неявным приметам, полагаясь на собственную смекалку. То есть кидаться с расспросами на усталых граждан, в чьих руках обнаруживаются полиэтиленовые пакеты с книгами. "Вы не с книжной ярмарки идете? Говорите, я на правильном пути? А куда теперь сворачивать? По тропинке, между павильонами, где синий грузовик? Сначала киоски с шаурмой, а потом километровая очередь, в которой стоит вся Москва? Как мило... Спасибо, буду искать."

Очередь к желтой сортироподобной будке, где продают входные билеты для почтеннейшей публики, конечно же, не километровая. Длина ее вообще не поддается вычислению, ибо очередь закручена причудливой спиралью. И стоит в этой очереди отнюдь не "вся Москва", как убеждала меня экзальтированная старушка, прижимавшая к щуплой груди стопку рекламных буклетов. Всего несколько сотен человек, плевое дело, два-три часа потоптаться в очереди, и входной билет твой, жизнь удалась. Очередь движется медленно, ибо кассиру спешить некуда. Книголюбы взирают друг на друга с ненавистью, но стоят смирно. Тяжко сопят. Плачут только дети, которых жестокие взрослые зачем-то привели с собой. Так, очевидно, воспитывается ненависть к чтению. Хочется обойти очередь и переписать имена страдальцев, а потом воздвигнуть на этом месте какую-нибудь дурацкую памятную колонну. Самая пишущая в мире страна должна знать своих героев поименно...

Между тем стоять в очереди я, понятное дело, не собираюсь, ибо моя любовь к литературе не выдержит подобного испытания, да и лишних трех часов жизни у меня на такое дело нет. И визави мой успеет за это время отчаяться, утратить веру в меня и уйти с условленного места. Ох!

Иду к охранникам. По дороге размышляю, что фраза: "Я - культовый молодежный писатель, пропустите меня, пожалуйста" - будет выглядеть совершенно неубедительно. Я сам на их месте такого придурка ни за что не пропустил бы. Роюсь в карманах, нахожу там два пропуска: в РИА-Новости и в Останкино. О, вот это уже дело. Журналист - это вам не какой-нибудь "культовый писатель", это такая пронырливая сволочь, которую надо повсюду пускать. Но пасаран, прорвемся.

Охрана на входе выглядит вполне устрашающе, но один из стражей МэМэКВЯ, по счастию, нетрезв и весел. Балагурит, пристает к юным филологиням с предложениями проводить их к стендам эротической литературы. Филологини, утомленные солнцем и очередью, бессильно кривят чудесные губки в брезгливые гримаски. Сами виноваты, не фига было ехать в такую даль за книжной премудростью. Тут вам не ОГИ-пироги какое-нить, тут вам, блин, эпицентр книгоиздательской, блин, культуры, и неча носы воротить.

Меня, однако, нетрезвый охранник более чем устраивает. Это мой шанс. Минуты три рассказываю ему, размахивая останкинским пропуском, что прибыл сюда специально для того, чтобы договориться об интервью с известным писателем Фраем. И, дескать, ежели не договорюсь, режиссер с меня голову снимет, высушит, да еще и продаст с выгодой, как редкую коллекционную вещь... Ах, аккредитация? (вот же сволочь!) Ну так через полчаса сюда наша съемочная группа приедет, у них и аккредитация есть. А мое дело солдатское: найти капризного писателя в условленном месте и удерживать там до приезда камер, чтобы не сбежал, гадина такая.

Сработало. Охранник устал от моих сиротских причитаний, буркнул: "проходи". Прохожу. И сразу же попадаю в субтропическую парилку. Потому что никаких кондиционеров тут нет. Еще чего!

Первое впечатление: организаторы книжной ярмарки тщательно продумали несколько десятков разных способов издевательства над участниками и гостями, и решили не отказывать себе ни в чем. На территории МэМэКВЯ пахнет как в павильоне "Животноводство". Читатели, писатели и издатели потеют. Лики их алеют и лоснятся, подмышечные впадины отмечены темными кругами, пульс неровен, тороплив и прерывист. Все держат в руках книги (а что же еще?) и обмахиваются ими, как веерами. На лицах немой вопрос: зачем мы здесь преем? Зачем мы стояли в очереди? Зачем все это? Визгливый женский голос из репродуктора сулит скорый приезд Клары Новиковой. А. Вот, значит, зачем.

Иду дальше. Вернее, пропихиваюсь. У стенда с информацией топчутся старушки, чьи близорукие глаза вряд ли способны разобрать мелкие бледные буковки. Мои вполне работоспособные очи - и то не разбирают. Минут пять разглядывал стенд, пока смог наконец обнаружить там искомую строчку. Истекая потом, иду искать ряд А, где находится издательство моего друга, который (надеюсь) все еще ждет.

Облом. Еще облом.

Крайний слева - ряд Б. За ним следуют ряды С, D, Е, в полном соответствии с суровыми законами латинского алфавита. Ряд А отсутствует. Томные и влажные, как русалки, сотрудницы ярмарки ничем не могут мне помочь. "Вся информация на стендах, - заученно твердят они. - Вся информация на стендах." Гневаюсь, но изменить ничего не могу.

Наконец встречаю мудреца, посвященного в древние мистерии проникновения в ряд А. Оказывается, нужно пройти мимо чудовищного теремка, зачем-то сооруженного издательством "ОЛМА-пресс" (смотреть на теремок не обязательно, можно стиснуть зубы и отвернуться), а потом свернуть налево, в узкий проход, своего рода портал между рядом А и остальным миром. Ясно. Будем бороться, искать и не сдаваться. А вот что касается "найти" - это уж как получится.

Иду в указанном направлении, потею. Раздеваюсь на ходу, сожалея, что содрать с разгоряченного тела абсолютно все покровы не позволяют культурные традиции. Меня то и дело толкают обалдевшие от зноя любители литературы. Удивительный, к слову сказать, феномен: в проходах людей полно, а у стендов издательств почему-то почти пусто. Книги раскупают вяло; в той же "Москве" на Тверской дело обычно идет куда как веселее. Что же все эти люди тут делают? Парятся? Избавляются от избыточного веса? Экономят на посещении сауны? О, Господи...

Сотрудницы какого-то издательства в промокших насквозь парадных шелковых блузках мечтательно воркуют: "Вот бы Путин сюда снова приехал, как было бы хорошо!" Изумляюсь столь искреннему проявлению народной любви к Президенту, но тут одна из дам продолжает: "Открыли бы для него запасной вход, тут бы и на нас ветерок подул..."

Ага. Теперь понятно. Я тоже хочу, чтобы Президент приехал и оставался здесь до самого закрытия, приказав держать запасной выход наготове. А то и самому погано, и тетенек жалко. И вообще безобразие.

Репродуктор настойчиво зазывает ценителей печатного слова на встречи с авторами, живыми, трепетными и по большей части накачавшимися пивом по самое не могу. Интересно, кто ходит на такие встречи? Я бы ни за что не пошел. Понятно ведь, что измученные ярмарочной суетой авторы не скажут ничего кроме традиционных общих фраз, которые в чьи уста не вложи - все равно глупость и скука получится. Ах да, они ведь еще автографы раздают. Как же, как же, автограф любимого автора - дело серьезное. Помню, в прошлом году какой-то предприимчивый менеджер из "Олмы" впаривал доверчивой публике книжки вашего покорного слуги с собственными закорючками. Свидетели рассказывают, что автографы менеджера пользовались повышенным спросом... А посему ярмарочным автографам я бы доверять не советовал. Дурят, дурят вашего (нашего) брата читателя, отстоявшего, если вы уже забыли, как минимум два часа за входным билетом. Так-то.

Резюме.

Я вообразить не могу, в каком страшном сне посетила организаторов книжной ярмарки зловещая идея продавать входные билеты в одной-единственной кассе, вместо того чтобы раскидать их по нескольким разным киоскам. И почему читатели, взрослые, разумные люди, покорно становятся в чудовищную очередь и гробят там лучшие часы последних теплых дней этого волшебного сентября? Вот чего я не понимаю и вряд ли когда-нибудь пойму.

Я, впрочем, не понимаю еще множество вещей.

- кому пришло в голову устраивать пафосное сие событие в помещении без кондиционеров?
- почему на бескрайней территории ВВЦ нет стендов с указанием местоположения книжной ярмарки?
- почему большинство издателей готовят для посетителей книжной - повторяю, книжной - ярмарки не новые книги, а встречи с политиками, экстрасенсами и угасающими звездами эстрады?
- почему авторы книг охотно идут на формальные, официозные, пустые встречи с читателями в самом эпицентре этого бардака? И, если уж на то пошло, зачем такие встречи нужны самим читателям?
- и наконец, почему никого кроме меня это не возмущает?

Только не нужно говорить, что иначе не получается. В прошлом ноябре я ежедневно ездил в ЦДХ на книжную же ярмарку Non-Fiction. Проводил там часа по два, не меньше. Покупал книжки, встречался с друзьями, отдыхал сердцем и прочим нежным ливером. Потому и знаю, что "иначе" - очень даже получается. Причем именно здесь, в Москве, а не где-нибудь в заоблачном Гамбурге. Достаточно просто любить людей, которые посещают книжные ярмарки, а не презирать их. И все будет хорошо.

P.S.
Что же касается моего неофициального визита на книжную ярмарку, у этой истории вполне счастливый конец. Я нашел своего старого друга в таинственному ряду А, мы выбрались на волю самым коротким путем и в изнеможении упали на пластиковые стулья в окрестностях ближайшей шашлычной. Сентябрьский ветер обдувал наши разгоряченные тушки, скукожившиеся в книжном угаре легкие недоверчиво вдыхали первые порции кислорода. За соседним столиком приходила в себя интеллигентная дама лет сорока. Обмахивалась "Книжным обозрением", говорила по телефону: "Да. Да, я на книжной ярмарке. Да, устала. Нет, ничего не купила. Нет, никого не встретила... Писатели? Ну да, выступают какие-то мужчины... Откуда я знаю, кто они такие? Сейчас поеду домой. Что? Еще раз на ярмарку? Да ни за что!"