В минувшую субботу архив московской анимационной студии "Пилот" оказался в буквальном смысле слова на улице. Студия переезжает из центра Москвы в другое помещение, новые владельцы здания торопятся с ремонтом. Рабочие выбрасывают архив – десятки, если не сотни, папок с кальками, карандашными набросками, сценариями, бережно переложенными бумагой целлулоидными пленками – в огромный ржавый контейнер для строительного мусора.

Александра Татарского, руководителя студии, никто не предупредил. На новом месте хранить архив негде, найти возможность вывезти его куда-то целиком не удалось. Андрей Кузнецов, художник студии, сделал запись в своем Живом Журнале: "Подлинные картинки из Пилотовских фильмов выброшены в мусорный контейнер (не ящик, а здоровый такой - для строительного мусора), стоящий у входа в студию по адресу: Хохловский переулок, д. 16, стр. 1. Что можем, мы спасаем, но если кто приедет - тому много еще достанется".

Запись получила больше сотни комментариев, многие сослались на нее в своих журналах. Приехать в Хохловский смогли человек тридцать. Аккуратно разбирать архивы возможности не было – люди думали, что вот-вот приедет мусоровоз, и старались спасти хотя бы что-то.

Я добралась до студии где-то в половине девятого вечера – мне повезло увидеть ссылку на исходную запись в журнале одного из моих друзей. В контейнере, зарывшись по пояс в папки и кальки, стоял длинноволосый молодой человек, остальные столпились вокруг. Юноша вытаскивал из-под ног папки, открывал их, просматривал, кричал: "Китайцы!", "Бананы!" или "Шеф!" и передавал в протянутые руки. Картинки делили по-братски, копии аккуратно складывали на крылечке – для тех, кто, может быть, появится позже. На асфальте вокруг контейнера в беспорядке лежали раскрашенные пленки, бухгалтерские книги, какие-то бумажки. Ходить ногами по нарисованным братьям Пилотам, Карбофосам и прочим персонажам было дико, не ходить – невозможно. Почти у всех участников событий, с которыми я потом разговаривала, сохранялось ощущение полной ирреальности происходящего.

Рядом с контейнером стояли рабочие–таджики и смотрели на нас во все глаза, периодически спрашивая то одного, то другого, что же мы нашли во всей этой макулатуре. Кажется, им никто не ответил. Мимо контейнера, улаживая какие-то дела, ходил немного взъерошенный Татарский в яркой рубашке и очках. Попросил молодых людей вытащить из контейнера бревна с торчащими гвоздями, которые рабочие успели навалить поверх рисунков. К нему бросились за автографами, благодарили, соболезновали, задавали вопросы. Когда рабочие попытались выгнать людей из контейнера, Татарский договорился, чтобы сначала на свалку увезли те самые бревна и строительный мусор. Один из рабочих пошутил – скажи им, мол, пусть каждый по пятьсот рублей даст, тогда не увезем макулатуру, пусть стоит. Татарский только улыбнулся. Архив остался во дворе до утра.

Сотрудники студии, с самого утра спасавшие плоды 15-летнего труда десятков художников, собрались на крылечке и смотрели на то, как мы возимся в кальках и пленках. Андрей Кузнецов возился вместе с нами – рассказывал историю каждого найденного эпизода, называл фамилии аниматоров, объяснял, из чего сделана краска, которой разрисовывают пленки, шутил. От него я узнала, что в архиве были уникальные наброски и почти готовые эпизоды к приквелу "Пилотов", где как раз объяснялось, почему Слон так любит рыбий жир и зачем за ним гоняется Карбофос. Я видела эти пленки – любовно прорисованные кадры "погони китайцев за контрабандистами рыбьим жиром". Фильм этот так и не был снят, набросков на других носителях не осталось.

С крылечка то и дело доносились крики Сергея Меринова: "Вот она, слава-то! Так никому не нужны, а как картинки на помойку выбросили, пол-Москвы слетелось"! Он поднимал с земли листочки и снова кричал: "А это почему никто не берет? Это же оригинал, 89-й год, раритет! Это же Леша рисовал, Леша сейчас не с нами, он в Венгрии, главный художник там". Перед Сережей отчего-то было стыдно. Кто-то нашел папку с "Собачкой О" Димы Маланичева, про собачку Андрей рассказывал, что она тоже раритет, а Дима теперь работает в одной американской мультипликационной студии, рисует для них картинки.

Какое-то время в контейнере азартно искали Слона. Не нашли. Стемнело, кто-то достал предусмотрительно купленный фонарик. В контейнер залезли юркая девушка в розовом и темноволосый юноша, державший фонарик в зубах. Раскопки продолжались.

Я уехала из Хохловского переулка около полуночи с тремя папками картинок и калек. Чуть позже приехала милиция – говорят, ее вызвали обеспокоенные жители соседних домов. Милиционеры выяснили, в чем дело, проверили у кого-то документы - и уехали. Последние пользователи Живого Журнала добрались до контейнера к шести утра. К тому времени почти весь архив "Пилота" развезли по домам, в контейнере оставалась практически одна только бухгалтерия.

Это, пожалуй, первый случай, когда Живой Журнал в Москве способствовал массовой акции, более осмысленной, чем флэш-мобы. Вернее, без ЖЖ ничего бы и не вышло. Кто-то жаловался в ЖЖ-сообществе pilot_ru, созданном на следующий день после описываемых событий, что из десятка обзвоненных художников в Хохловский переулок приехал только один.