Толковый словарь

Потом она говорит: "А вот на митинги я не хожу". "А почему?" - спрашиваю я. А потому, говорит она, что, во-первых, я, хотя все и понимаю, но не верю, что из этого может быть какой-то толк. Во-вторых, говорит она, я бы, может быть, и пошла, но НЕ ЗА КЕМ. А в-третьих, у меня трое детей. И ей, и всем прочим, которые не верят в "какой-то толк", мне хочется сказать вот что.

Форма надежды

Не видя перед собой не только будущего, но и настоящего, они тянутся к прошлому - к школьной форме, к ДОСААФ и ГТО, к гимнам и монументам, к вымпелам и почетным грамотам, к соцсоревнованиям и пионерским линейкам, к коммунистическим субботникам и красным уголкам, к политинформациям в ЖЭКе и прочим валяющимся в полном беспорядке на пыльных чердаках памяти духовным скрепам.

Exegi monumentum

Вынужден сказать им жестокую правду. Вы умрете, господа и товарищи. И ваши героические имена останутся в памяти разве что у ваших ближайших родственников. И это еще в лучшем случае. И ваших имен не напишут ни на каких обломках, в том числе и на обломках ваших героических бюстов в вашем родном поселке Корявые Хомуты, бестактно и цинично отправленных на переплавку.

Козлы и дети

Поскольку литература, как и родина, начинается с картинки в твоем букваре, то и заговорили они вдруг о школьной программе по литературе. Ну, а как еще. До самой литературы они в силу временного отсутствия единственно верного учения, а также очевидной короткорукости пока не дотянулись. А школу может обидеть любой. Школа-то вот она, под рукой. И учителя-бюджетники всегда под рукой.

Товар "Сталин"

В наши дни книжные магазины буквально кишат книгами о товарище Сталине. Товар, видимо, ходовой – иначе не издавали бы. Очень многие авторы изображают вождя в радужных тонах. Дело, конечно, не в том, что эти авторы такие уж прямо упертые сталинисты. Логика проста: со всякими разоблачениями да поруганиями уже ужас как надоели, поэтому и товар этот как-то не идет. Сколько же, типа, можно?

Оглянись вокруг себя

Тайные знаки, которыми "обмениваются", не являются тайными хотя бы для двух человек - для того, кто их посылает, и для того, кто является их адресатом. Но сколько же вокруг нас тайных знаков, которые явными не являются ни для кого. И никогда. И не надо даже пытаться их расшифровывать. Все равно ведь ничего не поймем, а лишь окончательно расшатаем себе и без того расшатанные нервы.

Град без гада

Города Сталинграда уже нет. И никогда его не будет, даже если он снова станет так называться. Потому что этот ребрендинг даже в его комической, бесконечно абсурдной версии - на шесть дней в году - уже не будет означать ничего кроме попыток гламурной жульнической ресталинизации.

Признак бродит

Фашизм определяется и описывается не объектом ненависти, а лишь самой ненавистью и степенью ее интенсивности. Самым же заветным и лакомым объектом лютой ненависти является ее изначальный враг и антипод. То есть любовь. Позорная и стремительно набирающая обороты гомофобская вакханалия последних недель свидетельствует именно об этом.

Ориентация на местности

Я практически с детства автоматически брал сторону тех, кто подвергается атаке агрессивного, тупого и инертного большинства. В детстве, когда я читал, допустим, "Хижину дяди Тома", мне было стыдно, что я белокожий. Точно так же, как в эти дни мне стыдно, что я не гей. Быть "как все" практически никогда не казалось мне сколько-нибудь заманчивым. А уж скорее постыдным.

Взрывоопасное слово

Мы все чаще и чаще упоминаем слово "революция". Но мы и боимся этого слова, потому что более или менее знаем, где мы живем. Потому что мы знаем, что революция - это взрыв. А также мы знаем, что взорвать можно скалу, дворец тирана или здание тюрьмы. Но нельзя взорвать болото. И мы знаем, что взрыв на болоте - это всего лишь великое множество веселых, зрелищных, эффектных брызг.