2 сентября с 18:30 до 20:30 на площадке у метро "Сухаревская" пройдет христианский пикет против насилия, в защиту человеческого достоинства.

В последнее время участились примеры дикости и мракобесия со стороны представителей официального православия. Это дискредитирует христианство в глазах людей, небезразличных к добру и злу. Не только агрессивное поведение "православных активистов", но и заявления со стороны МП требуют реакции верующих. Уродливые отношения государства и церкви, где церковь выполняет функцию оправдания власти, породили аппарат чиновников "от церкви". Вопреки Евангелию, "суббота" (то есть обычай и правило) ставится выше человека, что унижает его достоинство как образа Божия.

Все возможные границы переступил священник Всеволод Чаплин, который, хоть уже не является спикером РПЦ, остается ее членом и действующим священником. Он публично проповедует агрессивный фундаментализм, близкий к идеологии ИГИЛ, одобряя уничтожение инакомыслящих. В своем интервью он оправдывает Ивана Грозного и Сталина, потопивших страну в крови, и приводит образы из Апокалипсиса как прямую инструкцию к убийству, утверждая, что Бог предписывает уничтожение целых народов.

Цель нашего пикета - не обсуждение легитимности иерархии. Мы хотим дать оценку конкретным действиям, заявлениям и создаваемому ими фону. Среди нас есть люди, принадлежащие к приходам РПЦ, которые не обязаны поддерживать все заявления своих иерархов и имеют полное право давать им нравственную оценку. Христианское смирение не означает пассивности и оправдания зла, а скорее является трезвым взглядом на самих себя как христиан, в противоположность ложной самоуверенности.

В связи с этим мы считаем необходимым напомнить, что Христос не оправдывал насилия, а свидетельствовал о любви Бога к человеку - вплоть до креста. Христианство - это не религия ненависти, а путь любви и милосердия. Приглашаем христиан всех конфессий принять участие в нашем пикете. Будем рады поддержке сочувствующих.

Пикет 29 июня:

Мы начинаем серию одиночных пикетов в защиту Ильдара Дадина и против удушения мирного протеста с помощью специальной статьи 212.1, предусматривающей уголовное наказание за пикеты. Это уже край. Речь идет не только о нас, кучке активистов, которых большинство считает маргиналами. Речь о полицейских, пишущих протоколы - шедевры идиотизма, о судьях, фабрикующих на их основе сначала административные, а потом и уголовные дела, о тех, кто проходит мимо этого беззакония, не морщась... Эта уголовная статья коснется всех. Она коснется и нас, если мы будем молчать, а не только Ильдара, который заслужил совсем другой участи.

Посадившие Ильдара Дадина, наверное, думают, что таким образом оградят себя от недовольных. Но каждый знает, что если зажать шланг, его прорвет в другом месте. Задушив мирный протест, власть уничтожает всякую надежду на выход из политического кризиса, и мы, избравшие мирные средства, уже ничего не сможем сделать... Могут прийти другие люди - уже не желающие не справедливости, ни мира, желающие только мстить за свои обманутые надежды.

Я думаю, что если страна продолжит двигаться в том же направлении, вариантов возможно только два: тотальные репрессии, когда в безопасности не будет уже никто, или гражданская война. Но пока еще каждый, в любом из городов России, может делать хоть что-нибудь, чтобы свежий воздух поступал, чтобы правда была слышна. Это могут быть пикеты, информационная поддержка, что угодно! Нельзя упускать ни одного шанса. Пока не отняли голос, надо кричать.

Сегодня мы не имеем права забыть Ильдара Дадина, получившего три года за пикеты. Жаль, что такому чистому, цельному и упорному человеку, как он, в путинской России ничего не осталось, кроме как кричать о несправедливости и беззаконии, обрекая себя на тюрьму. Сколько радости он мог бы принести людям!

Нельзя забыть и о судьбе Владимира Ионова, 76-летнего активиста, доброго и интеллигентного человека, которому со дня на день будет объявлен приговор по той же «митинговой» статье. Несмотря на возраст и состояние здоровья, Ионов просто пытался донести до людей правду и выходил для этого на площадь - один, со своим плакатом. Какая участь ждет его, какая участь ждет нас всех? Осталось не так много времени на осмысление...

Пикет Марии Рябиковой. Фото Аллы Наумчевой

Вернулась из Луганска, куда мы возили помощь - лекарства, бытовую химию. Добрались благополучно. Багаж почти не проверяют, хотя были сложности с лекарствами: говорят, гуманитарная помощь - только через МЧС. В результате нас пустили. Но, конечно, лекарства удобнее покупать там, на месте. Тем более что главная проблема у луганчан - деньги.

Первые впечатления: всюду грязные, худые, очевидно брошенные собаки и кошки, как следы войны, уничтожающей все живое. Разбитые окна, покореженные дома. Разрывы, более или менее отдаленные, здесь слышны практически каждый день, особенно вечером. Нам рассказали о том, как различать по звуку прилетающие и улетающие снаряды. Чтобы услышать четче, приоткрывают окно. Когда это "Град", когда что-то другое, мы узнавали от знакомых, обещавших, что, пробыв здесь немного, и мы станем в этом специалистами.

Здесь все связано с войной: и испорченный компьютер, и поврежденный слух, и сломанный мостик на дороге. Когда дороги хорошие, это значит, что укатаны танками и БМП.

Но вообще Луганск - чистый город. Народу мало, в 6-7 часов вечера улицы пустынны. Впрочем, если полтора месяца назад здесь уже часа в три дня магазины закрывались, то сейчас некоторые работают и подольше. И все же не очень понятно, как здесь живут люди. Здесь с октября не получают зарплаты и уже ее не ждут, пенсии нет и в помине. Разовую помощь - 1800 гривен - те, кто не умер и не уехал, еще могут получить. Но, хотя денег не платят, люди держатся на рабочих местах, просто боясь их потерять, и окончательно лишиться надежды. Получают немного шахтеры, работающие на частных шахтах, возможно, кто-то еще.

Воды нет, ее закупают в магазине, а вечером иногда дают на час-два. Гуманитарными грузами торгуют почти открыто, жители и не ждут ничего оттуда. Есть какие-то небольшие подачки отдельным учреждениям. Но, говорят, после каждого российского гумконвоя через два дня бухают снаряды.

"Грады" устанавливаются прямо рядом с домами, и все знают, где базируются российские войска. Поэтому «ватников» в нашем понимании здесь трудно себе представить. Кинотеатр "Украина" здесь переименован в "Русь", но электричество украинское, и за пенсиями ездят в Украину, хотя сейчас это достаточно сложно - при новой пропускной системе людям приходится пробираться через Россию. Но все равно как-то ездят.

В ЛНР почти не играют - не до того. Всей этой символики, которой месяц назад было полно, сейчас гораздо меньше, хотя приток российских сил не прекращается. Впрочем, российские флаги висят открыто - на казачьих блокпостах, на здании СБУ и не только. Ходят страшные мифы о диверсантах. За интерес к чему-либо связанному с войной (а это здесь практически все), а особенно за фотографирование, можно дорого заплатить.

Люди привыкли жить в другой реальности, где твой дом может разрушиться в одну минуту, где твоих соседей убивает на автобусной остановке и человек, с которым ты говорил пять минут назад, превращается в кровавое месиво. Разрывы похожи на гром, даже застольный тост появился: "за гром обыкновенный". Но обстрел заканчивается, разбитые окна заделывают, ставят цветы. Люди хотят жить, хотят во что-то верить. Некоторые пенсионеры верят в золотой век, вспоминая советское время и колбасу за два двадцать, а кто-то и в далекого Путина, который поможет все вернуть, но большинство просто хотят, чтобы в них не стреляли.

Конечно, есть те, кто против российской оккупации, и их тоже немало. Но здесь знают о подвалах ФСБ, в которые здесь попасть просто (человека, следующего за военной машиной, принимают за шпиона, человека, забывшего паспорт, избивают до полусмерти). Жизнь продолжается, а люди все исчезают в пасти войны. Есть слух, что убитых солдат сжигают за рекой: по утрам там специфический запах. Это чьи-то дети, обманутые, преданные. Один Бог знает меру вины каждого. Нищие буряты, бывшие зеки, которые не знают, куда себя деть, российские срочники - мало ли еще кто. Смерть равняет всех. Но невозможно скрыть кражи машин, которые иногда, попользовавшись, возвращают, поборы в пользу "ополчения" на блокпостах. У всех на глазах стычки между местными военизированными группами, установки "Град" и российские военные. И между всеми этими шестеренками мучаются живые люди. Женщина с 14-летней дочерью-инвалидом на восьмом этаже каждый раз сама на руках спускает ее вниз для прогулки. Оставаться страшно, но и ехать куда-то с больным ребенком в такое время страшно.

Ситуации и люди разные, но тех, кто остался, соединяет взаимная солидарность попавших в беду. Люди не бросают своих близких, да и просто не хотят остаться без крыши. Можно ли обвинить их в этом? Женщина-волонтер, знающая в своем квартале не только каждого человека, но и каждую собаку и кошку, координирует обмен гуманитаркой: все необходимое носят из одного двора в другой. Все пытаются подбодрить друг друга, убедить, что все это скоро закончится. Часто люди готовы отдать последнее и видят смысл своей жизни в помощи тем, кому еще хуже. Но многие не выдерживают.

Мы были с лекарствами в психиатрической больнице, где есть и тяжело больные, и брошенные старики, и просто люди, которых война сделала абсолютно беспомощными. Им не хватает элементарного - пищи, лекарств. Главврач делает все что может, сам бедствует. Война, безвременье. Жизнь остановилась даже в тюрьме. Заключенные здесь не могут выйти по УДО, потому что судов вообще нет. Но кто-то и здесь обретает веру, начинает новую жизнь: протестантские пасторы посещают зеков, говоря им, что есть Бог, что и у них есть надежда.

Люди живут везде, они женятся, рожают детей, люди просто хотят жить. И они имеют это право: выходить на улицу и не бояться. Почему именно они платят своей жизнью и жизнью своих близких? Кто-то из них верил провокаторам, выходил на фальшивые путинские митинги. Но не слишком ли высока цена? Уже в автобусе, возвращаясь обратно, я слышала телефонный разговор старушки с ее дочерью: "Уходи в подвал. Убери паспорт, деньги, и уходи..." Почему вот такие, как она, должны отвечать за эту войну? Почему не кто-нибудь другой? Этого нельзя ни понять, ни принять. Им нужна наша помощь. Люди, живущие на территории, оккупированной российскими войсками, заложники ситуации, за которую ответственны и мы.

22 октября я вернулась из недельной поездки в Киев. Первое впечатление: это город живой, открытый всем ветрам. Конечно, уже по сувенирам на вокзале сразу становится понятно, что страна находится в состоянии войны и что эта война - с Россией. Полотенца с загадочной надписью ПТНХ, туалетная бумага с портретом Путина, майки и значки, обещающие украинскому народу перемогу против путинской агрессии. Везде люди, собирающие пожертвования для госпиталей и раздающие ленточки. В магазинах на некоторых товарах написано: "1% с продажи - на помощь армии". Но город живет обычной жизнью. Большинство говорит по-русски, поэтому все байки о том, что русский язык в Киеве притесняется, никакого соприкосновения с реальностью не выдерживают. Говорить только на украинском здесь проблематично, не все киевляне его знают. Это следы советской империи.

Никакого национального экстремизма я не встретила. Марш по случаю дня основания УПА, на который я специально пришла, чтобы измерить градус украинского национализма, широким диапазоном символики и примитивностью лозунгов напомнил мне «Русский марш». Было много матерных кричалок, но при этом ни выпученных безумных глаз, ни других признаков агрессии... "Бандеровцы" не только не разорвали меня за русский язык, но многие и между собой говорили по-русски. Громко вспыхивающие факелы создавали внешнее впечатление воинственности. Но малое количество милиции, отсутствие на ней касок и бронежилетов и готовность участников отвечать на все мои вопросы говорили об абсолютно мирном настрое собравшихся. Беспорядки у Рады, устроенные неизвестными без каких-либо ясно высказанных мотивов, многие объясняют провокацией. В тот день, 14 октября, я даже не узнала о них.

Вообще в эту поездку я много где побывала, удалось даже поучаствовать в гуманитарной миссии - погрузке продуктов для жителей зоны АТО. Вещи и продукты, загружаемые в фуры, короткий молебен... Все это на каком-то духовном подъеме, люди движимы одним желанием - помочь, и это чувствуется. Но такой помощи всегда не хватает, а масштабы бедствия по-прежнему велики.

Всю неделю я прожила в общежитии вместе с молодыми студентками, активными участницами Майдана. Они рассказывали о том, как занимались перевязками практически под пулями, я - о нашем российском протесте, или о том, что называется этим словом. В разговоре у некоторых из них сразу начало проскальзывать недоверие, что я, русская, могу быть на самом деле за них, за их свободу... Были и очень резкие высказывания в отношении русских. Конечно, пролитая кровь разделила народы, сделала трудным настоящее взаимопонимание. Из-за доверия нашего народа к официальной пропаганде молодым украинцам нелегко поверить, что Путин не только их, но и наша беда.

Киев - особенный город. По стилю общения он отличается от Москвы: люди легко заговаривают в очереди, на остановке. И в то же время в нем есть что-то европейское. Всюду предвыборная агитация партий, все живо интересуются выборами. Юлия Тимошенко пишет о «перемоге», блок Порошенко - о единстве, на плакатах с портретом Яроша девиз: «Сила, яка захищае» (сила, которая защищает). Девушки в общежитии тоже без конца обсуждают будущие выборы. Политикой Порошенко они недовольны, хотя и признают, что лучшего президента в стране еще не было. Ляшко считают дутым патриотом, играющим на руку Путину, вроде нашего Жириновского. Насколько я поняла, популярностью пользуется львовская «Самопомощь».

Что думают киевляне о своем будущем? Настрой очень разный. Пообщалась с одним шофером: он начал говорить мне о чудовищной лжи российских СМИ, но, когда я с ним полностью согласилась, сказал, что в общем-то не верит до конца никому и сам не пошел бы воевать. Некоторые киевляне озабочены тем, что будет, когда придет назад украинская армия: смогут ли терпеть и ждать люди, поставившие на карту свою жизнь и познавшие силу оружия? Солдаты и их близкие недовольны, что военное положение не объявлено, что они теряют работу, лишены многих льгот... А главное, есть непонимание политики президента в отношении востока Украины. Многие бойцы, и не только они, считают, что уступки путинской России слишком велики, что это не стоит пролитой крови. Особенно трудно тем, кто уже что-то потерял на этой войне, кто научился воевать, кто увидел лицом к лицу врага, увидел смерть - и теперь должен подчиниться непонятной воле политиков. Что победит? Какие силы выйдут наружу? Трудно сказать. Тем более при участии спецслужб РФ, видящих свою задачу в том, чтобы столкнуть всех лбами.

Но очевидно, что есть у Майдана одно завоевание, неоспоримое. Это свобода, купленная жизнью совсем молодых ребят, портреты которых стоят вдоль Институтской улицы, как иконы. И воздух в Киеве особенный, свободный. В нем застыло ожидание. Впереди новые, почти непроходимые препятствия. Но люди, выплывшие из имперского болота, получили надежду преодолеть и их.

Для москвича в Киеве нет больших расстояний. Любой путь кажется близким. А границы Москвы становятся все более размытыми. Имперская гордыня и ее оборотная сторона - самоуничижение - тоже не имеют границ. На самом деле мы просто не знаем сами себя, теряемся в теоретических спорах, в бесплодном и безвыходном чувстве вины. Но ничто, даже татаро-монгольское прошлое, не может помешать нам искать выхода на свет. Мы заблудились на бескрайних просторах своей «широкой русской души». Вольный город Киев напомнил мне о том, что возможна перемога над системой, построенной на лжи и провокациях. Конечно, вопрос о цене остается. И все-таки Киев говорит, что все это возможно. Что к свободе можно прикоснуться, что ее можно вдохнуть.

Я не хочу, чтобы российские солдаты умирали на чужой земле, как оккупанты, убивая своих братьев-украинцев, не хочу, чтобы гибли мирные люди, дети…

Сначала Путин умело воспользовался нестабильной ситуацией в Украине, проблемами и непониманием между ее востоком и западом, которые могли бы быть урегулированы мирно. Он вооружил восток Украины, послал своих людей в качестве руководителей, продолжая подбрасывать дрова в тлеющие угли. Сейчас присутствие российских войск на Украине скрыть уже невозможно, между Россией и Украиной идет необъявленная война. Гибнут российские солдаты-срочники, которых хоронят безымянно. Война, постоянно разжигаемая извне, не дает окрепнуть украинской демократии, ожесточая людей... Все это усугубляется чудовищной ложью и пропагандой ненависти со стороны российских СМИ. Люди устали от войны.

Но не только за мир я хочу выйти. Когда-то я ездила на Майдан, чтобы поддержать братский народ, который хотел свободы и упразднения коррупции. Сейчас я выхожу еще и за демократический выбор Украины.

А главное, я выхожу за честь своей страны, чтобы показать, что у России есть еще другая воля, кроме воли Путина. Я не хочу ассоциироваться с шайкой бандитов, сеющих вражду между народами, действуя исключительно в своих интересах. Я не хочу, чтобы эта шайка выступала от лица моей Родины, от моего лица.

Очень надеюсь, что на марш придет достаточно народу, что наше слово все-таки прозвучит!

Во вторник, 1 июля, мы провели акцию у Госдумы против закона об уголовной ответственности за нарушения правил пикетирования. Сначала одиночный пикет, потом - два плаката, прямо касающиеся интересующего нас закона. Я хотела завершить акцию под песню "Наутилуса" "Титаник" с припевом: "Никто не хочет и думать о том, куда "Титаник" плывет". К сожалению, музыку заглушал шум машин.

Мы боялись, что нас задержат слишком рано. Получилось наоборот: полицейские появились очень поздно. Мы успели как следует постоять. Когда подошел полицейский чин и спросил: "Кто старший?", Катя Мальдон вызвалась держать ответ и впоследствии была оформлена как организатор акции, несмотря на все наши протесты. Мы не оказывали демонстративного сопротивления и сразу свернули свои плакаты, но, тем не менее, были задержаны без всяких предупреждений, объяснений и т.д. В ОВД "Тверское" плакаты у нас отобрали без оформления протокола и понятых, а когда мы начали выражать недовольство, нас силой подняли по лестнице в актовый зал.

Но самая главная часть развернулась в кафе после освобождения. Чтобы взять подпись (или отказ от нее) у Кати, которая сама покинула ОВД по истечении трех часов, сотрудники пришли в кафе, где, были подняты на смех всей нашей компанией на глазах у ничего не понимающей публики. А под занавес было вообще замечательное шоу. Пришедший к нам полицейский начальник просто свистнул со стола талон-уведомление о получении одного из наших заявлений. Вывод - надо продолжать писать.

С кем же мы боремся: с полицейскими, которые и сами безо всякого энтузиазма заполняли наши протоколы и хотели поскорее от нас избавиться? Но они сами часть этой безумной системы лжи и фальсификаций, которая незаметно затягивает людей, как водоворот. Кто виноват в том, что сейчас принимают эти законы? Виноваты ли те, кто не выходит против них? Но не все готовы так дорого платить за возможность выразить протест, не все готовы идти вслепую неизвестно куда.

Неужели время уже упущено? Конечно, результат таких акций несоизмерим с применяемыми санкциями (пока это снова штраф, потом тюрьма). И все-таки в них есть смысл: показать, что мы не приняли их закон, потому что он абсурден.

«Солнце останавливали словом, словом разрушали города», - писал Гумилев. И сейчас слово, сказанное в нужное время и в нужном месте, может сделать многое. Главное - двигаться в нужном направлении - от страха к свободе, от ненависти и войны к сознанию ценности человеческой личности.

Вчера у станции метро «Улица 1905 года» прошел пикет, посвященный годовщине депортации крымских татар. Среди организаторов - партия «Яблоко». Выступавшие вспоминали истории своих родителей и дедов, которых депортировали в 1944 году. Эти истории еще живы. Судьбы людей, которые мешали и которых просто решили выкинуть, как мусор... Страшные рассказы о том, как людей, включая больных, стариков, детей, за 15 минут выдворили с обжитых ими территорий, чтобы в нечеловеческих условиях везти в Среднюю Азию, часто обрекая на голодную смерть. Слово «депортация» здесь неуместно, больше подходит «геноцид», и это совсем не натяжка. Масштабы трагедии в сознание не умещаются.

Но вот перед нами внуки пострадавших и даже их дети. Много татар... Хотя, конечно, народу пришло маловато, учитывая количество жертв и важность этой даты именно сейчас, в связи с ситуацией в Крыму.

И ведь особенно страшно, что команда у руля - та же: хотя масштабы преступлений другие, но принципы и методы не изменились. Эти люди ни в чем не каются, не просят прощения - они просто реабилитируют, то есть снимают обвинение (какое?) с целого народа, который в свое время просто списали за ненадобностью. Это все равно как если бы немцы реабилитировали еврейский народ после Холокоста. Но для немцев фашизм - это национальный позор, а для нас чекизм все так же - честь и слава.

В перерывах между выступлениями звучали хорошие песни, в том числе «Баллада о земле» Высоцкого, моя любимая. А после окончания мероприятия мы небольшой группой активистов направились к Соловецкому камню для одиночных пикетов. Там одна бабушка обратилась к нам со словами, знакомыми мне из Солженицына: «Зачем прошлое ворошить?». То есть, когда речь идет о триумфах и победах, память дедов священна, а когда эти деды замучены, то «не надо ворошить»… Тяжело слышать такое. Что будет со страной, которая не чтит своих героев, превозносит своих убийц, не помнит своих мучеников?

К 16:00 подъехал автозак, а полицейские явно искали поводы для задержания и даже обсуждали вслух, кто из нас был задержан в прошлый раз. Повод нашелся - полицейские придрались к моменту передачи плаката. Первыми были задержаны я и Екатерина Мальдон (к ней без всякой причины был применен болевой прием). Погрузив нас в автозак, стражи порядка разбавили наш женский коллектив Эмилем Терехиным и Михаилом Удимовым. Мужчины были взяты без плакатов, поэтому впоследствии отпущены без протоколов - придраться было уж совсем не к чему.

В отделении один из полицейских завязал с нами спор по поводу Крыма. Вообще они с необыкновенным постоянством заводят с нами разговоры на украинскую тему (раньше про Майдан, теперь все про Крым). Думаю, получают такие инструкции. Мы вышли с классической 20.2, после того как, благодаря Катиному упорству, все же получили копии наших протоколов.

Как всегда - протоколы, как всегда - штрафы, и все-таки день прошел со смыслом. Мы напомнили людям о том, о чем забывать нельзя. А дальше - уже их выбор.

Фото Эмиля Терехина

Сомневаюсь, чтобы о тех американцах, которые выступали против войны в Ираке, за то, чтобы не гибли там американские же дети, говорили, что они родину не любят. И те, кто выступает там против политики действующего президента, тоже не считаются антипатриотами. А наш сидит третий срок и отождествил себя с Россией, внушил, что он единственный возможный гарант стабильности, и теперь для многих, упертых в ящик, противник политики Путина - это враг народа. По своему желанию он может направить народный гнев на Грузию, Украину, на кого и что угодно. Но я очень рада была видеть вчера множество людей, которые не поддались очередной госистерии. Значит, можем же. А они пытаются уверить всех, что оппозиция - это кучка экстремистов, бездельников, психов, хотят всунуть нам в руки коктейль Молотова, а потом передавить по одиночке.

Путин и иже с ним... Вы лишили наш народ церкви, разложив ее изнутри, подмяв ее под себя. Вы уверили всех, что христианство – это для того, чтобы кадить ладаном (причем вам же), а не для того, чтобы, приближаясь к Богу, менять мир вокруг. «Духовные скрепы»... На самом деле их-то вы и хотите отнять, сделать духовно и нравственно безоружными всех, кто не хочет петь вашу песню. Я не только о христианстве, которое многим остается незнакомым и чуждым (во многом благодаря вам же), а вообще о многом, что соприкасается со сферой духа.

Хотите заставить нас перегрызть друг друга, заставить нас поверить, что нас нет. К сожалению, это действует, и действительно начинаешь ощущать себя в вечном и безнадежном андеграунде по отношению ко множеству сфер жизни: Путин монополизировал спорт, который был моей жизнью, он пытается подгрести под себя науку и искусство, более того, мою веру. Ну, это уж слишком. Мы знаем, чем закончилась в «Снежной королеве» попытка троллей добраться с зеркалом до самого Бога. Зеркало рассыпалось. И твое рассыпется, Путин. Что будет, неизвестно, но оно рассыпется.

Нас хотят видеть злобными, мстительными шептунами. Да, и я иногда принимаю ваши правила игры, и мой пост сейчас злой. И я не хочу жить ненавистью и злобой даже к вам, отравляющим все своей ложью. Я признаю, что и я заражена вашим ядом, действующим незаметно. Но вчера я была очень рада, что видела много людей, вышедших против войны и против действий наших властей. Эй вы, чекисты, это одно и то же – быть против вас и против войны. Еще в школе вы учили нас любить войну и жить войной. Но время от времени суть обнаруживается, вот как сейчас. Нас не так мало, мы не так бессильны и злобны, как вы хотите нам внушить. Кроме вас у нас есть будущее.

Вы - болезненный нарост на теле страны, и мы сами виноваты, что болеем вами, вашими стереотипами, пусть и вывернутыми наизнанку. Вы - порождение всего худшего, что есть в нас, в нашем народе. Но маска скинута, многие увидели, кто вы на самом деле. Быть против вас - это как раз желать мира, и все больше и больше людей понимают это сейчас, когда своим безумием Путин может ввергнуть страну в глубокий кризис. Быть против вас, бороться с насаждаемым вами злом - значит бороться со стихийным бедствием, с ураганом, потопом. И мы сможем это делать без ожесточения, спокойно и достойно.

Украинцам не пофигу, когда своих сажают, похищают, убивают. И все у них будет хорошо, хотя им и трудно сейчас. А наших ребят вот судят завтра невиновных, а людям до лампочки. Сколько пришло 21-го к суду? Это смешно!

Мы терпим, терпим. Но на самом деле уровень агрессии в нашем народе гораздо больше, чем у них, и это чувствуется. Потому что они не терпели и отстояли своих. Не они развязали войну - их похищали, убивали, жгли.

Та же война, которая у них вышла наружу, нас разрывает изнутри, и в гораздо больших масштабах. Все это растрачивается в очередях и на лестничных клетках, где угодно, только не там, где надо.

Россия упускает все возможности для мирного протеста, которых на самом деле масса. Вот, сейчас, 24-го, неужели будет еще меньше народу? А может быть, то, что называют маргинализацией протеста, это наше спасение от войны и крови?

Посвящается всем, кто смотрит сейчас телевизор с мудрой усмешкой и думает, что война - это не про нас. Вы ошибаетесь, эта война - она и наша тоже. В то время, как наш народ смотрел новости по федеральным каналам, наши спецслужбы убивали там людей.

И то, что будет завтра в Замоскворецком, это тоже все - про нас.

21 февраля - приговор восьми фигурантам Болотного дела, того самого, до которого большинству нашего населения нет никакого дела. Для кого-то это чужая беда, о которой не хочется думать, потому что слишком много своей собственной, кто-то самоуверенно жует жвачку государственной пропаганды, кто-то прямо признается в страхе перед любой социальной активностью, кто-то, увидев пикет в защиту «узников Болотной», вытаращив глаза кричит: «Сталина на вас нет!»

Ну, а интеллигентный человек в ответ на приглашение прийти 21-го может, например, посетовать на то, что в нашей стране много невиновных томится по тюрьмам, что «Болотка» - не самое страшное, что лучше помогать не столь известным людям. И останется дома пить чай, успокоившись на мысли о том, что всем все равно не поможешь.

Но, может, потому столько безвестных и невиновных людей и гниет в застенках, что ребят, вышедших на площадь за честные выборы, не поддержало общество, что большинство тех, кто был на Болотной, вспоминают об этом как о приключении, которое, к счастью, благополучно закончилось? И потому, что многие вообще никогда никуда не выйдут? Плоды собственной пассивности мы воспринимаем как некую самодовлеющую реальность, как бурю за окном, которая делает домашний очаг еще более уютным. «Все решается наверху... кому интересно наше мнение... ничего не изменишь, мы так живем веками...» Такая философия - это и есть то болото, которое делает возможным «Болотное дело».

А рядом, в центре Москвы, - арена, где разыгрывается судьба страны. И сейчас на этой арене происходит шоу, по своей грандиозности конкурирующее с Олимпиадой. Но подсудимые отказываются играть предписанную роль. Эти люди, выхваченные из жизни для того, чтобы другие смотрели и боялись, нашли в себе силы остаться верными себе.

Среди них 19-летняя Александра Духанина, Артем Савелов, которому, несмотря на его тяжелое заикание, приписывают выкрикивание каких-то призывов, Денис Луцкевич, молодой паренек, десантник, участвовавший в параде на Красной площади: Тогда он гордился тем, что прошел мимо Путина. Он еще не знал, что этот человек упрячет его за решетку. 6 мая 2012 года Денис пошел на митинг в первый раз, чтобы охранять знакомых девчонок, на его спине не осталось живого места после полицейских дубинок.

Ребята держатся, тем самым показывая, что можно бороться, что можно противостоять, что можно оставаться людьми - всегда. Они пример и укор для тех, кто, погружаясь в безразличие, повторяет, как заклинание, что «ничего не изменишь», или дает другим мудрые советы, пробегая мимо со своими авоськами или диссертациями - не все ли равно с чем? Позволяя этому спектаклю разыграться здесь, мы позволяем множеству других, гораздо более страшных спектаклей разыгрываться там, где никто не видит. На Украине это понимают и своих заложников вытаскивают. У нас таким заложником может стать человек, настолько далекий от оппозиции, как был, например, Денис. И это в Москве.

Не только судьба восьми ребят решается 21 февраля: это решается судьба страны, наша судьба, и нам предоставлено выбирать, какой она будет. Люди, которых судят, - не бизнесмены, не известные политики, с которыми власть сводит свои счеты. Это русская интеллигенция и молодежь, это Сергей Кривов - 50-летний ученый-физик... Их родные совсем не ожидали такого поворота событий. И вот прокуратура требует 5-6 лет тюрьмы им, взятым как будто по жребию. Скушаем ли мы это? Если скушаем, то не надо обижаться, когда нас настигнет та же судьба. Мы можем надеяться на счастливый случай - и только, а случай - вещь капризная.

Мы часто думаем: нас мало, кому мы страшны? Увязая в этой мысли, привыкая к ней, мы не надеемся выбраться и, вяло барахтаясь, погружаемся в трясину отчаяния все глубже. Но, может быть, сейчас самое время встряхнуться и встать на ноги. Хотя бы чтобы увидеть и понять: они нас боятся. А наше болото - это мы сами.

Если бы они не боялись нас, неужели они перекрыли бы каналы «Дождю», неужели набросились бы на Шендеровича, неужели травили бы «Эхо»? Если бы они нас не боялись, неужели бы посылали по 4 автозака на сход из 20 человек, из которых как минимум пятеро - пенсионеры? Само побоище 6 мая, само «Болотное дело» - это симптом их страха. И напрасно они пытаются спрятать его за помпезностью Олимпиады, он торчит отовсюду.

Может быть, придя 21-го на приговор, мы вдруг обнаружим, что нас на самом деле не так мало? Может быть, именно в этот день мы наконец поймем, что мы народ? Мы не можем отвечать за других, но почти у каждого в отдельности есть эта возможность: прийти и позвать своих друзей, знакомых, а может быть, и незнакомых.

Независимо от того, что они думают там, за кулисами, этот день - наш шанс показать, что мы еще живы и не предали тех, кто вышел за нас на площадь. Будет ли еще хотя бы один шанс? Неизвестно. Вот если бы каждый отнесся к этому дню так, как будто от него зависит все, сделал все возможное, пригласил всех, кого возможно... Если бы мы шли 21-го с сознанием, что решается не только судьба ребят, но и наша судьба, судьба наших детей, - наверное, пошатнулись бы стены.

Я на Майдан не собиралась. Думала: зачем я там? Мое дело - здесь. Тем более на акции поддержки у посольства была, какую-то солидарность выразила.

Но вот со мной произошла очень странная вещь: как только в очередной раз узнала, что туда едут, собралась буквально за полчаса и пулей вылетела на вокзал. Поезд стучит колесами, а я сплю так крепко, как давно уже не спала... Два раза нас будит таможня, но я снова засыпаю. Нет забот, все ушло в прошлое, а впереди - неизвестность.

Мы приехали вчетвером. Алекса в страну не пустили и оставили ждать обратного поезда под конвоем (у него, оказывается, запрет на въезд). Но вроде беспокоиться нечего, пограничники ведут себя хорошо. Мы, остальные, отправились дальше. Первые впечатления: город живет обычной жизнью, люди спешат туда-сюда с авоськами, так же работают магазины и учреждения... Но человек, встретивший нас, уже рассказывает, как вести себя, когда рядом разрывается шумовая граната (к которой, возможно, привязаны гвозди или что-то в этом роде).

На самом деле пороху мы понюхали немного. Только вначале слышали выстрелы и шумовые гранаты и в самом конце, перед отъездом, неожиданно стали свидетелями начала штурма "Украинского дома". Срочников, молодых ребят из внутренних войск, которых с непонятной целью власти заслали в это здание вместе с бойцами "Беркута", повстанцы замуровали ледяными баррикадами, а потом дали им возможность беспрепятственно покинуть здание. Мы случайно оказались там и застали ситуацию ожидания – солдаты боялись выходить. Во время стояния у здания внутри блеснула вспышка, хлопок – видимо, шумовая граната. Поразила выдержка народа, привыкшего к провокациям и готового часами ждать на морозе, чтобы выйти из ситуации мирным путем.

В общем, вот главные впечатления: украинцы - народ, который знает чего хочет (или чего не хочет) и ради этого способен объединяться. Это люди, которые умеют работать вместе: не только на баррикадах, но и на кухне. Они любят свой город и даже в предвоенных условиях стараются соблюдать максимальную чистоту, а полы в Доме профсоюзов, где находится штаб, постоянно свежевымытые. Предусмотрено все до мелочей. Каждый знает свою функцию, если кто-то хочет помочь, он без дела не останется. Мы (я, Лена Г., Николай К.) разносили еду и горячий чай на баррикады. Узнав, что мы из Москвы, некоторые выражали удивление и восхищение. Но были и вопросы: зачем вы приехали? Кто-то говорил нам, что именно русские силовики похищают здесь людей - в этом у них стопроцентная уверенность. Мы, конечно, попали в относительное затишье, но я не увидела ни агрессии, ни напряжения в лицах. Вообще мне показалось, что они гораздо мягче отзываются о своих врагах, о стоящем в оцеплении "Беркуте", говоря о них все-таки как о таких же людях. Нет того озлобления, которое на самом деле рождается бессилием. Какое-то воодушевление и подъем, немного как бы торжественность. Ощущение готовности. Вечером в субботу мы слышали со сцены молитву "Отче наш", выступал священник, монахини пели молитвы. Люди понимают, что все серьезно, и готовы стоят до конца. Очень хочется, чтобы все у них было хорошо, они заслужили свою свободу, они готовы за нее бороться и умереть.

Все время поездки сопровождало ощущение, что ты прикоснулся к чужой войне, чужой беде, но все-таки идешь мимо. У нас дома своя беда – "Болотное дело" и масса другого беззакония, творящегося у всех на виду... В общем, я не надеялась помочь, я ехала посмотреть на близкую нам страну, где народ – это реальность и сила... Конечно, хотелось выразить солидарность – это тоже было, и без этого бы не поехала. Но только теперь, когда об участии российских силовиков в похищениях людей я услышала от украинцев, обращавшихся прямо к нам, я начинаю осознавать, до какой степени их война и наша тоже.