Не знаю, как у кого, а у меня с возрастом все ощутимей поколенческий сантимент: особое чувство, распространяемое на людей, которым не надо терпеливо и "на пальцах", как иностранцам, давать представление об атмосфере давно минувших дней, той неповторимой пропорции духоты и свежести. Таким людям, такой близости цены нет, даже если жизнь развела вас и вы смотрите на вещи по-разному.

У людей нашего поколения и схожей биографии в этом смысле речь идет от силы о двух-трех десятках человек, узком круге лиц – собеседников и собутыльников на кухнях, в сторожках и котельных. Такая была жизнь.

Выходит, мы смолоду, в самую впечатлительную пору были обделены одной из главных человеческих радостей – прекрасной общностью отстаивания правого дела и сопротивления злу на миру, бок о бок с тысячами незнакомых сверстников-единомышленников.

Вероятно, и это острое переживание, наряду с другими – любовью, дружбой и прочими упованиями, – с годами станет восприниматься теперешними участниками событий по-другому, не хуже и не лучше, а именно по-другому: у жизни, по счастью, нет кульминационного возраста последней правоты. Но я пока не встречал горемыку, который бы искренне высмеивал прекрасные бредни своей юности.

Как уже сейчас завидны будущие воспоминания нынешних двадцати- и тридцатилетних: многолюдное и масштабное прошлое, вместившее городские площади, а не шестиметровые кухни! Сильные, должно быть, эмоции!

За вас!

А "Стены рухнут...", как в песне поется. Все на свете рано или поздно складывается, как в песне поется, – исхожу из собственного опыта.

Мне пришло в голову, что во всей этой дикой и дремучей истории с Pussy Riot и Церковь, и вся страна бездарно разминулись с красивым и возвышающим преданием на будущее, ближайшее и отдаленное. Вроде предания о датском монархе, вышедшем на прогулку с желтой шестиконечной звездой на одежде - в ответ на приказ немецкой администрации. И неважно, так ли в точности обстояло дело в Дании, – легенда самое себя возгоняет до идеального состояния, была бы зацепка в реальности.

А у нас не случилось ни малейшей зацепки, при том что нынешней русской жизни будто бы предложена вариация на тему сАмого русского классика – Достоевского. Он с огромным сопереживанием и серьезностью относился к молодости как к уникальной и наиболее «фантастической», говоря его слогом, поре человеческого существования – когда внутренний порыв отказывается по-взрослому лежать мертвым грузом и требует незамедлительного воплощения в поступок. У Достоевского целый роман назывался «Подросток», писатель оделяет своим умным вниманием молодой бунт – будь то шалун Коля Красоткин или даже Родион Раскольников.

Да хоть бы и без Достоевского: ответственные родители по личному опыту знают, что поводов для тревоги за молодых детей чуть ли не больше, чем за маленьких, – прекрасное и опасное время жизни! Выдающийся филолог Евгений Поливанов в юности положил руку под поезд, чтобы что-то такое себе доказать, – какая достоевская история!

Но не меньше молодости Достоевского увлекал и многоопытный пастырь, который бы мог на дерзкий молодой вызов убедительно, уважительно и с пониманием ответить. И вот такого Зосимы, к несчастью трех девушек, а в сущности – на беду всей страны, в РПЦ не нашлось, легенды не получилось. А получился бред: будто завязку сочинил Достоевский, а остальное – Кафка.

Последние годы я живу в пяти минутах ходьбы от Чистопрудного бульвара, и мне случается бродить там с собакой и вечером, и ночью, и под утро. В теплую погоду на бульваре ночь напролет дым коромыслом: на каждой лавочке своя компания, обычно с выпивкой, нередко с гитарой. Играют уличные музыканты. Груды мусора вокруг переполненных урн: пластмассовые и стеклянные бутылки, пивные жестянки и упаковка из-под фаст-фуда. (Убирают это всё ближе к рассвету.) На газонах милуются парочки и спят бездомные. В кустах сплошь и рядом справляют малую нужду. Тут же выгуливают собак и, по отечественному обыкновению, не убирают за ними. Галдеж и, разумеется, мат-перемат. Словом, не Версаль...

Я вовсе не ябедничаю на завсегдатаев бульвара – сам не без греха, а кое-что в этой атмосфере мне по душе. Но я могу засвидетельствовать, что быт многолюдного лагеря у памятника Абаю если чем и отличался от обычных будней бульвара, то чистотой, трезвостью и вежливостью. Так что официальная версия разгона протестного бивака - жалобы жильцов, забота о сохранении садово-паркового хозяйства Москвы и проч. – вранье, причем топорное.

Президенту Российской Федерации Д.А. Медведеву
Председателю Правительства Российской Федерации В.В. Путину
Председателю Государственной Думы Российской Федерации Б.В. Грызлову
Министру образования и науки Российской Федерации А.А. Фурсенко

ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО

Господин президент! Господин премьер-министр! Господин спикер! Господин министр!

Обратиться с открытым письмом к вам нас побудило приближающееся принятие Федерального государственного образовательного стандарта (ФГОС) для старшей школы. В этом документе очерчиваются общие контуры грандиозного образовательного здания, которое предполагается построить в нашей стране, а также прорисовываются отдельные частные его детали. Бес сидит в мелочах – именно о них мы и хотим сказать.

В стандарте, который должен быть рамочным регулирующим документом, не так много цифр. Именно поэтому каждая цифра притягивает взор.

4 (четыре) – именно столько обязательных предметов предполагается изучать старшекласснику (Россия в мире, ОБЖ, физкультура, индивидуальный проект).

6 (шесть) – именно столько образовательных областей объединило в себе все остальные привычные для школы предметы, разом получившие статус необязательных (по выбору). Среди них: русский язык, литература, математика, алгебра, геометрия, информатика, история, физика, химия, биология, география.

1 (один) – именно столько предметов из каждой образовательной области может выбрать ученик (впрочем, из одной любой области можно выбрать 2 (два)). Это означает, что выбрать и русский язык, и литературу или и алгебру, и геометрию (не говоря уже об и информатике) или и физику, и химию (и биологию) невозможно. Так написано в проекте ФГОС.

(Полный текст)

Мне кажется небесполезной идея адресовать президенту России письмо деятелей культуры с просьбой о помиловании Лебедева и Ходорковского.

Ну, во-первых, президент может наконец собраться с духом и внять призыву деятелей культуры. Кому как не деятелям культуры знать, что у человека всегда есть выбор и шанс – этому нас учит и личный опыт, и классика: вспомним впечатляющий финал чеховской «Дуэли» с внезапным преображением Лаевского.

Судья Данилкин выбрал то, что выбрал, настал черед президента. Обитатели «коридоров власти», особенно в странах с авторитарными и тоталитарными режимами, живут в наглухо закупоренном мире, где нравственные понятия искажены до неузнаваемости, и общаются исключительно друг с другом. А за компанию, и притом дурную, и совершаются, как известно, самые скверные поступки. Пусть благодаря этому письму президент примет к сведению, что есть и другой взгляд на происходящее.

Во-вторых, если соотечественники, сочувствующие узникам "ЮКОСа", рады крепнущей поддержке из-за рубежа, надо и самим что-то делать, нельзя вечно рассчитывать на помощь заграничных «тимуровцев». Они могут выручить по частности раз, другой, третий, но навык гражданского сопротивления произволу вырабатывается только изнутри. По-человечески некрасиво дожидаться, пока смельчаки и профессионалы оппозиции с Триумфальной, Пушкинской и прочих площадей расхлебают за всех нас эту кашу, – мы ее тоже заваривали, так или иначе. Сказать свое взрослое «хрю-хрю», как того требует Владимир Буковский, у деятелей культуры вряд ли получится (да у них и призвание другое), но хотя бы на «и-и», следуя совету английской песенки, можно отважиться. Нельзя без конца по-стариковски ужасаться падению нравов, а самим изо дня в день выказывать, говоря словами Пушкина, «подлость в каждой жилке».

И последнее, что мне сейчас приходит в голову (на самом деле - первое по человеческой значимости). Ходорковский и Лебедев, два друга, люди совершенно недюжинные, спина к спине отстаивают свою правоту и достоинство перед государственной кривдой. Мужества им и их семьям не занимать, это очевидно, но не надо обладать каким-то особенно сильным воображением, чтобы хоть на минуту поставить себя на их место и спросить себя же, дорога была бы в неволе нам и нашим домашним поддержка так называемых властителей дум или нет.

Короче говоря, ситуация, я убежден, как раз из тех, где уместно вспомнить любимую Львом Толстым мудрость «Делай что должно, и будь что будет» и ставить подпись под письмом с просьбой о помиловании.

Народу на Пушкинской сегодня, скажем так, было достаточно. Но я, конечно, был бы рад, если бы мы запрудили половину Москвы. Правда, наверное, это будет возможно, если произойдет еще какая-то ужасная встряска, чего я не желаю, конечно. Получается, что Манежной для этого оказалось недостаточно.

Кроме митингов, надо образовывать молодежь. Ее пробовал образовывать Ходорковский и был так жестоко наказан. И сам, и образцово-показательно для других людей, которые собирались заниматься деятельностью такого рода. Им власть дала знать, что самодеятельность она не поддерживает.

Но все равно сегодня народу много было, это радует.

Мне 58 лет. За свою жизнь я не совершил ни одного героического поступка. И ни разу не попадал в переплет вроде Вашего нынешнего. Это я к тому говорю, что у меня нет никакого морального права подталкивать кого-либо к героизму (а на процессе Лебедева-Ходорковского простое выполнение профессионального судейского долга требует огромного мужества). И тем не менее...

Песня Галича "Побудка" ("Мы похоронены где-то под Нарвой").

Фильмы – "Дом, в котором я живу", "Проверка на дорогах".

Проза – Василь Быков.

Стихотворение Арсения Тарковского:

На черной трубе погорелого дома
Орел отдыхает в безлюдной степи.
Так вот что мне с детства так горько знакомо:
Видение цезарианского Рима –
Горбатый орел, и ни дома, ни дыма...
А ты, мое сердце, и это стерпи.

Величие исторических фигур можно оценивать по-разному. Если великими считать людей, способствовавших великим общественным потрясениям, тогда не обойтись и без Сталина и Ивана Грозного. Если же величие мерить раскрепощением людей, что мне близко, тогда и имена другие.

Для многих соотечественников величие – это величие государственное. В России, как правило, такое величие и сочувствие к человеку – вещи взаимоисключающие: чем сильнее государство, тем беззащитнее его гражданин или подданный (см. "Медный всадник"). На мой взгляд, велики Александр II, отменивший крепостное право, Хрущев, который покончил с террором, Горбачев и Ельцин, покончившие с советской властью, и другие, такие как Солженицын, Сахаров и Гайдар.