Набор стратегий у оппозиции, не имеющей никакого реального шанса не только участвовать в выборах, но даже как-то качественно влиять на их результат, в этом электоральном цикле не преподнес никаких сюрпризов: активное или пассивное неучастие, порча бюллетеней, символические попытки собрать в офисах своих организаций урны для голосов "против всех", решение скрепя сердце голосовать "за всех, кто против".

В своей короткой жизни избирателя я уже перепробовал все предложенное: в 2004 году я забирал бюллетень с собой, в 2007-м голосовал за внезапно прозревшую партию СПС, в 2008-м портил бюллетень словами "Спасибо, дальше мы как-нибудь сами", на выборах в Мосгордуму в 2009-м отдал голос одномандатнику-коммунисту и опять попортил бюллетень голосования по партийным спискам.

Каждый предложенный вариант (даже единственная новелла нынешнего цикла – требовать исключения себя из списков избирателей, как предлагает лидер «Другой России» Эдуард Лимонов) по-своему хорош при одном условии – когда он дает шанс на выигрыш, удовлетворяет твои политические требования или приближает тебя к удовлетворению таковых, а не тешит тебя символическим «мы делали что могли» и заставляет в конце концов признать, что смогли мы немного.

Реальность, данная нам в ощущениях, очень проста – каждый альтернативный шаг даст результат, если он станет уделом масс, а не одиночек. Пассивное неучастие одиночки спокойно нивелируется росчерком чужой руки в его графе в списке избирателей. Активное неучастие с выходом на площадь в день голосования нивелируется дубинкой ОМОНа и росчерком уже его руки под обязательством явиться в суд. Порча бюллетеней уравнивает всех - и широкий росчерк борца с режимом, и дрожащую руку ошибшейся старушки, проставившей галочку за всех, кто ей хоть как-то нравится. Едва заполненная на четверть урна «против всех», знакомый усталый голос члена знакомого «бюро» или «комитета», жалующийся на то, что нас так мало, но всегда добавляющий что-то о качестве и количестве. И наконец, голосование «за всех, кто против», тактическое, а не стратегическое, компромиссное, легитимизирующее это называемое выборами мероприятие государственного масштаба. И в то же время единственный шаг, который хоть как-то укладывается в требования политической целесообразности сегодняшнего дня.

Решение суда, подтвердившего законность отказа в возбуждении уголовного дела о переломе моей руки сотрудниками милиции, было очевидно. Если следствие не смогло сложить два и два и получить четыре, то от суда-то чего ждать? Это уже традиционное российское правосудие.

Есть запись, что я в 21.13 в ОВД со здоровой рукой, есть запись, где в 21.39 я со сломанной рукой в том же ОВД, но из этого, как выяснилось, абсолютно не следует, что руку мне сломали в ОВД.

На рассмотрение суда также была предоставлена видеозапись, истребованная следователем. Это видео с камер наблюдения ОВД. На ней очень хорошо видно, как нас привозят, выводят, снова заводят, видно, как возят в луже Настю Рыбаченко, но непосредственно того момента, когда мне сломали руку, нет. Следователь запрашивал видео с 6 до 10 вечера, ему предоставили с половины седьмого до половины девятого. Почему не был сделан дополнительный запрос, почему он удовлетворился тем, что ему дали, неясно совершенно. А суд говорит, что следователь определяет необходимый круг доказательств, проводит анализ и делает выводы самостоятельно. То есть суд умыл руки.

Получается, что процедура соблюдена. Но как быть с тем, что следователь должен выявить несоответствие показаний, убрать противоречия, решить, почему одни говорят одно, другие – другое? Почему милиционеры говорят, что сила к задержанным не применялась, а Марина Кудрявцева фиксирует синяки у себя на коленке, а у меня диагностирован не только вывих, ставший переломом, но и ушиб грудной клетки? Это никого не интересует. Следователь говорит, что ни к кому никакой силы не применялось.

Все материалы допросов, с которыми мы с адвокатом ознакомились, написаны практически под копирку: "...привезли тех-то и тех-то, они матерно бранились в адрес президента и правительства... потом всех доставили в ОВД... сила к ним не применялась..."

Что касается истории о нашей встрече с милицейским начальством, она суд не заинтересовала в принципе. Поскольку извинения за нанесенные мне тяжкие (как установила судебно-медицинская экспертиза) телесные повреждения не являются новым обстоятельством и не входят в число тех поводов, которые дают основания пересматривать уже принятое решение об отказе в возбуждении уголовного дела.

Мы сфотографировали все документы – протоколы допросов свидетелей, объяснительные. Будем это анализировать с адвокатом, обсуждать и искать дальнейшие основания для оспаривания этого неправосудного решения. Теперь уже в Мосгорсуде.

1) Назовите 5 ключевых слов/выражений последнего десятилетия.

«Мочить в сортире», «вертикаль власти», «Беслан», «шакалить у посольств», «национальный лидер».

2) Как бы вы назвали книгу (фильм) о прошедшем десятилетии?

«Заморозки», «Безвременье», «Тучные годы» (жалко, что уже есть книжка «Вниз по вертикали»).

3) Кого можно считать героями и антигероями десятилетия?

Герой - М.Б. Ходорковский, антигерой - В.В. Путин.

4) Какие события в жизни страны за эти 10 лет были самыми важными лично для вас?

Перерастание второй чеченской в партизанскую войну на Северном Кавказе, «Норд-Ост» и «Беслан», смерть парламентаризма, дело Ходорковского, качественный сдвиг в благосостоянии городской интеллигентской прослойки.

С одной стороны, рассуждая рационально, вообще вся история, которая предшествовала акции, и то, что происходило на ней, показывают не с лучшей стороны не столько организаторов, сколько тех, кто считает, что может модерировать Стратегию. Я имею в виду администрацию президента и ГУВД.

С другой стороны, если мы берем нерациональный момент, если рассуждаем не как политические животные, а как люди, граждане, то это одно из самых сильных ощущений, поскольку ты понимаешь, что люди вокруг тебя – это твои соратники, которые вместе с тобой дышат одним воздухом, требуют того же, что и ты. И это очень здорово. Наверное, такие плюсы могут перевешивать имеющиеся минусы.

Если мы посмотрим на историю Стратегии-31, то обычно все проходило по стандартному сценарию: собирались люди, их сразу начинали разгонять, разбивать на квадраты, выталкивать на Тверскую улицу, к метро или вдоль Садового кольца. Но сейчас в принципе поменялся формат мероприятия.

Люди получили возможность спокойно собраться. Но было понятно, что пришедшие не готовы к переоформлению Стратегии, потому что очевиден был порыв объединиться с теми ребятами, которые решили не принимать участие в согласованном митинге, остались под колоннами зала Чайковского и дважды прорывали милицейское оцепление. Поэтому в каком-то смысле люди, пришедшие вчера, пришли туда так, как они приходили на все предыдущие акции по 31-м числам.

Что касается поведения милиции, то оно было показательным. Я бы даже сказал нарочитым. Это разительно отличалось от происходившего раньше. Очень показательна была история с Лимоновым, который не хотел идти на согласованный митинг, но в итоге оказался на его площадке, его силой затащили. Это был креативный шаг со стороны власти.

Я не знаю, что будет дальше. Стратегия же говорит о 31-й статье Конституции, которая включает в себя и шествия, и демонстрации, и пикетирование, и мирные собрания. Если считать, что часть статьи мы выполнили – митинг был согласован, то теперь на очереди шествия. Следующим этапом нужно добиваться шествий. И в целом добиваться исполнения 31-й статьи без каких-либо ограничений.

Московское милицейское начальство в лице Бирюкова извинилось передо мной. Мы не стали спорить насчет того, специально сломали руку или не специально. Милицейское начальство в лице начальника ОВД «Тверское» Паукова сказало, что «наши милиционеры не будут этого специально делать, но если это сделал наш милиционер, значит, он сделал это по ошибке, значит, он не рассчитал свою силу». Ну, то есть просто – так получилось.

Мы сошлись на том, что организация задержания и доставки задержанных 31 мая была плохой, и это в какой-то степени спровоцировало дальнейшую сидячую забастовку, и всякие акции протеста, и мой перелом руки. Конечно, если бы нас сразу доставили в отделение, никто бы не стал выступать, никому бы нервы не портили, не стали бы хватать за руки. Но это логика бытовая, а если мы берем логику формально-юридическую, то какие бы ни были причины, представитель закона не должен был себя так вести.

Мы говорили о том, что в Грузии не берут взяток, о том, что во Франции можно устраивать демонстрации, об отношении к милиции и о том, что было раньше, курица или яйцо: кто кого не любит больше – общество милицию или милиция общество.

Обсудили и вопрос возможности моего отказа от попыток получения юридической сатисфакции. Мои собеседники согласились с теми аргументами, что я хочу довести это дело до конца и что я в своем праве это делать. Так что это ни в коем случае не мировая.

Я никого не хочу извинять, потому что человек, облеченный званием защитника закона, не должен нарушать закон. Точка.