Запредельно жесткий приговор Таисии Осиповой стал прямым ответом на общественный резонанс, который вызвало ее дело. Власть недвусмысленно дает понять: заступаться в сегодняшней России за посаженных – значит только навредить им еще сильнее.

...Власть однозначно дает понять, что намерена и дальше активно использовать судебную систему как способ борьбы с инакомыслием и не станет утруждать себя качеством юридического оформления доказательств в обвинительных приговорах. А любую публичную негативную реакцию на такие сомнительные уголовные дела будет воспринимать при вынесении приговора как отягчающие обстоятельства.

контекст →

...Можно было бы с учетом нашей специфики порадоваться даже и этому акту мира как признаку хотя бы стилистического смягчения нашей охранительной системы, если бы не каждодневные доказательства, что никакого смягчения как раз и нет.

Наоборот. Именно сейчас Следственный комитет резко расширил границы того, что он сам себе позволяет. Растущая легкость, с которой принимаются решения об арестах оппозиционеров. Взломы их квартир в отсутствие хозяев. Залезание в чужие постели. Изъятие предполагаемых вещдоков, напоминающее грабеж. И тут уж никто не извиняется перед пострадавшими и не преподносит им часы с эмблемой Следственного комитета.

Худой мир, пусть даже и неискренний, неформально организованный и пренебрегающий юридическими процедурами, все равно лучше доброй ссоры. Но при условии, если за этим действительно стоит готовность умерить карательный азарт, а не банальное желание избавить себя от проблем на отдельном участке, ничуть не мешающее репрессивным мероприятиям на всех других направлениях.

контекст →

Государство, представители которого открыто попирают закон, лишается моральных и политических оснований требовать от граждан уважения к власти и к закону. Если история с Бастрыкиным и Соколовым, изложенная в "Новой газете", подтвердится (отдельный вопрос, будет ли она расследована), это гораздо более тяжелый удар по самим основам государственности, чем любые акции оппозиции.

контекст →

В новейшей истории России уголовных дел об организации и участии в массовых беспорядках политического характера еще не было. Прежде дела возбуждались лишь по статье 212 часть 3-я («призыв к массовым беспорядкам»). Таким образом, задержав 18-летнюю девушку, по версии следствия (ему понадобилось три недели на просмотр видео и, возможно, на получение политической отмашки) бросавшую куски асфальта в омоновца, власть дала четкую классификацию акциям протеста на улицах Москвы.

...Первый арест по статье «участие в массовых беспорядках» просто переводит тактику устрашения оппозиции на новый уровень. Аресты могут оказаться массовыми. Но главное, власть дает понять, что отныне считает уличные акции беспорядками, а не реализацией конституционного права граждан на свободу собраний.

Расчет прост и понятен — запугать участников уличных акций.

контекст →

Российская власть ведет с обществом чисто феодальный диалог — то есть фактически монолог с перерывом на челобитные от подданных. И это феодальное хамство блестяще выявил Юрий Шевчук, позволив себе не просто говорить с премьер-министром на равных, спрашивать у него о реальных проблемах страны (милицейском беспределе, отсутствии свободы информации), но и возражать ему в ходе беседы. Наша власть в принципе забыла, что когда собеседник аргументированно возражает — это не преступление, не наглая выходка, не фронда, а естественный ход любого нормального диалога.

Ликвидация всех независимых каналов обратной связи с обществом и подмена реальных институтов такого диалога декоративными стали основой политических реформ путинской поры. Путин привык встречаться с челядью по заранее расписанному сценарию, он привык чувствовать себя на каждой такой встрече — что с выдающимися учеными РАН, что с металлургами, что с «недобитой творческой интеллигенцией» – царем, а не равным среди равных. Не говоря уже о том, чтобы хотя бы иногда почувствовать себя менее умным или компетентным в какой-то сфере.

контекст →

Растерянность, рожденная волной обличительных видеообращений и публичных заявлений, более или менее преодолена. Всем кандидатам в обличители посылается разборчивый сигнал: "Не вылезай – убьет!".

Хотя и Дымовский, и прочие внутренние критики охранительной системы – люди, как правило, не святые, попытки одержать над ними победу в плоскости публичной полемики сочтены, видимо, делом безнадежным. На выбор судебно-карательного способа реагирования повлияло сверх того и опасение, что разоблачения того и гляди примут характер лавины. Тут уж не до заботы о сохранении остатков репутации руководства МВД или о престиже нашей судебной системы, тем более что ему и так уже мало что может помочь.

контекст →