Доклад польской комиссии по расследованию авиакатастрофы под Смоленском составлен и обнародован максимально дипломатично. В октябре в Польше должны состояться парламентские выборы, а эпизод с катастрофой президентского самолета никак не добавляет очков правящей партии "Гражданская платформа". Поэтому доклад опубликовали, с одной стороны, с таким расчетом, чтобы к выборам его уже успели подзабыть, а с другой стороны, в самый разгар сезона отпусков, чтобы к докладу был привлечен минимум внимания польской, да и российской общественности.

Нынешнее польское правительство озабочено тем, чтобы доклад не слишком рассердил Кремль и не повредил "перезагрузке" российско-польских отношений. Поэтому в нем нет ни прямых обвинений по адресу российской стороны, ни явной критики отчета Международного авиационного комитета, не только возложившего всю ответственность за происшедшее исключительно на польскую сторону, но еще и содержавшего ряд обвинений по адресу погибшего командующего ВВС Польши, который якобы, будучи пьяным, оказывал давление на экипаж президентского борта. Это, кстати в польском докладе опровергается, но без отсылки к отчету МАК. Авторы доклада приходят к выводу, что "никоим образом нельзя говорить о непосредственном давлении главнокомандующего воздушными силами на командира воздушного корабля, а в более широком контексте - на экипаж". Говорится лишь о воздействии самого факта присутствия на борту высокопоставленных пассажиров. В докладе лишь указывается на отсутствие в отчете МАК некоторых существенных сведений и на то, что польской стороне не были переданы некоторые документы.

Расчет Варшавы прост. Там надеются, что в Москве воспримут доклад спокойно, публично критиковать его не будут и тем самым не дадут польской оппозиции новых поводов для критики действий правительства в расследовании смоленской трагедии. Многие оппозиционеры всерьез полагают, что правительство скрывает всю правду о роли русских в катастрофе и поддается российскому давлению.

В докладе польской комиссии главная вина возложена даже не на пилотов президентского самолета (хотя им тоже досталось), а на плохую подготовку летного состава в полку, который обслуживает первых лиц государства, на ряд вопиющих нарушений в эксплуатации президентского самолета, и на плохую организацию визита президента Леха Качиньского в целом. В общем, польская армия, как выясняется, не так уж сильно ушла вперед от социалистических времен в уровне своей подготовки и не отказалась от заимствованной у советских (российских) коллег веры в спасительный "авось". Соответствующие оргвыводы уже последовали. Своего поста лишился министр национальной обороны, и ходят слухи, что вслед за ним в отставку уйдет министр внутренних дел, отвечавший за безопасность визита в Катынь. Дональд Туск вынужден жертвовать соратниками, чтобы сохранить политическую инициативу и любой ценой не допустить, чтобы вопрос смоленской катастрофы и позиции России в связи с этим не стал центральным вопросом выборов.

В то же время читатель польского доклада неизбежно придет к тому выводу, который для непредвзятых наблюдателей был очевиден уже в первые дни после катастрофы: главную роль сыграли ошибки польских пилотов, усугубленные огрехами российских диспетчеров и низким качеством навигационного оборудования на аэродроме "Северный". Что же касается относительно низкого уровня подготовки пилотов, то это общая беда едва ли не всех правительственных авиаотрядов в мире. Каких прекрасных летчиков туда бы ни назначали, с годами они постепенно утрачивают навыки, поскольку летать им приходится гораздо реже, чем их коллегам из гражданской авиации, и садятся, они, как правило, на хорошо оборудованные аэродромы. Аэродром "Северный" и оказался одним из несчастливых исключений. В вину российской стороне справедливо ставят и то, что она своевременно не предупредила поляков об изменении метеоусловий, хотя такая возможность была. В результате эта информация для экипажа президентского самолета стала полной неожиданностью.

Плохо, конечно, что хорошо говорил по-русски только командир экипажа. Но, с другой стороны, именно он в основном и ведет переговоры с землей во время посадки. И вообще-то когда принимают международный рейс, да еще такой, на котором летит руководство страны, разговоры полагалось бы вести на английском - международном авиационном языке. Накануне, когда в Смоленск прилетел Дональд Туск, знающие английский диспетчеры на аэродроме "Северный" были (хотя и тогда переговоры велись главным образом по-русски), а перед прилетом Качиньского их убрали. В польском докладе сказано, что "руководитель полетами (РП) и руководитель зоны посадки (РЗП) не имели лицензий, соответствующих нормам ИКАО и не применяли процедур, содержащихся в документах ИКАО". Также после отлета Туска с аэродрома убрали и более совершенное оборудование, позволяющее сажать самолет "вслепую", только по приборам.

В польском отчете нет оценки действий российских пожарных и спасательных служб (российская сторона не предоставила соответствующих материалов), но принципиального значения это не имеет, поскольку констатируется: "Конфигурация самолета в момент столкновения с землей не давала пассажирам и экипажу какой-либо возможности выжить после происшествия".

Из доклада явствует, что сам Туск был скорее заинтересован в том, чтобы его и президентский визиты в Катынь прошли в разные дни. После того как канцелярия президента 23 февраля подтвердила намерение Качиньского направиться в Катынь, МИД Польши почти месяц не информировал об этом российскую сторону, которая была официально уведомлена о предстоящем визите президента только 16 марта. Между тем уже на первой встрече по поводу катынских мероприятий 18-19 февраля российская сторона заявила о предпочтительности раздельных визитов Туска и Качиньского, хотя польская сторона рассматривала оба варианта - с совместным и с раздельными визитами. Очевидно, для польского премьера предпочтительно было побывать в Катыни отдельно от своего политического противника, чтобы не подпортить собственный пиар и не раздражать Москву.

Характерно, что еще 2 марта 2010 года российский МИД направил письмо в польское посольство в Москве, где говорилось, что "в связи с ликвидацией войсковой части, обслуживающей аэродром в Смоленске, отсутствует техническая возможность посадки специального самолета с рабочей группой по подготовке визита премьер-министра РП (отсутствие оборудования по обеспечению полетов, в том числе топливозаправщиков, мобильных генераторных агрегатов, техники по подготовке взлетно-посадочной полосы)". При этом 26 марта российская сторона заверила, что "все самолеты будут приняты, а требуемые параметры военного аэродрома в Смоленске будут переданы нотой в МИД РП". Таким образом, российская сторона прекрасно знала, что аэродром в Смоленске не готов к приему высоких гостей, но обещала принять все самолеты. С Туском все обошлось благополучно - и потому, что погода была хорошая, и потому, что на обеспечение его визита были брошены все силы и средства. А визит нежелательного Качиньского российская сторона стремилась принизить, и принимали его самолет фактически как обычный, а не президентский борт.

Данные об аэродроме "Северный" полякам так и не передали. В докладе говорится: "Однако, несмотря на изменения в процедурах подхода для аэродрома и специального облета радионавигационных средств ("Акт технического осмотра аэродрома СМОЛЕНСК СЕВЕРНЫЙ для приема специальных рейсов" от 5.04.2010 г.), эти данные польской стороне переданы не были. Российская сторона ограничилась только утверждением, что с 2009 г. процедуры подхода не изменились". В результате польские экипажи пользовались устаревшими картами подхода, которые "не соответствовали фактическому состоянию на день 7 и 10.04.2010 г.". 7 апреля пронесло, а 10-го - нет. И деревья вблизи аэродрома, одно из которых стало роковым для Ту-154, спилили только после катастрофы. Доклад указывает также на недостаток навигационных огней на аэродроме, многие из которых закрывали деревья и кустарники. Авторы доклада отмечают, что в последний момент "пилот пытался реализовать планируемый маневр ухода на второй круг с помощью системы АБСУ с использованием кнопки "отход" и не ожидал отсутствия реакции самолета на свои действия". Очевидно, он знал что 7 апреля необходимая для этого система ИСП на аэродроме была, но не знал, что к 10 апреля ее уже убрали. Из-за этого экипаж потерял несколько секунд, оказавшихся роковыми.

В докладе также подчеркивается, что "весьма существенным дезинформирующим элементом была передача РЗП успокаивающей информации, указывающей, что все время "они на глиссаде и на курсе", что внушало экипажу ложную уверенность, что "положение самолета находится под контролем. Такие подтверждения имели место пять раз, тогда как в действительности самолет был значительно выше глиссады, а в конечной фазе полета значительно ниже". Из анализа, проведенного в докладе, явствует, что руководство полетов на аэродроме "Северный" вело себя довольно пассивно, в том числе и во время посадки (успешной) первого польского самолета Як-40 с журналистами и неудачной посадки самолета Ил-76. Руководители полета и посадки запаздывали с командой ухода на второй круг, не давали пилотам необходимой информации, вероятно, руководствуясь принципом: "Сядет - так сам сядет, а разобьется - так тому и быть". При этом, как показано в докладе, они грубо нарушали действующие российские должностные инструкции.

Несомненно, действия наших военных диспетчеров не были непосредственной причиной катастрофы президентского самолета, но они усугубляли ошибки польского экипажа. Так, команду о прекращении захода на посадку руководитель полетов должен был отдать как минимум на 10 секунд раньше. Польская комиссия также предполагает, что на аэродроме мог быть неисправен радиолокатор. Указывает она и на небольшой опыт лиц, руководящих полетами. В докладе упоминается также об "умышленной подаче расстояния до торца ВПП с опережением, что, вероятнее всего, должно было склонить экипаж намного раньше принять решение о прекращении захода на посадку". Скорее всего руководство полетов на аэродроме "Северный", получив команду от какого-то высокопоставленного начальника, пыталось добиться, чтобы экипаж самостоятельно принял решение об отказе от посадки, и потому давало ему неверную информацию. Один из диспетчеров признался в этом на первоначальном допросе, протокол которого в дальнейшем по настоянию российской стороны был изъят из материалов расследования.

В докладе отмечается, что заместитель командира авиабазы в Твери, который фактически руководил всеми действиями персонала аэродрома "Северный", "первым... посчитал нужным передать экипажу корабля Tу-154M информацию об отсутствии возможности совершения посадки на аэродроме". А с другой стороны, замечательна его фраза, сказанная руководителю полетов по поводу Ил-76: "Да пусть заходит. Ведь все равно... Чего ты, чего ты будешь делать?" И тот же офицер, когда ему за десять минут до катастрофы позвонил неустановленный генерал, "доложил о полной готовности аэродрома к принятию самолета Tу-154M". Как хорошо показано в докладе, никто из российских военных не хотел брать ответственности на себя за то, чтобы отправить самолет Качиньского на запасной аэродром, а начальство ясных указаний не давало.

Польская оппозиция уже осудила доклад, обвинив Туска в том, что он ведет "рискованную игру с русскими". Очевидно, Ярослав Качиньский и его партия "Право и справедливость" постараются раскритиковать Туска за согласие на российское требование двух раздельных визитов в Катынь, за то, что он допустил, что российской стороной визит президента рассматривался как второсортный по сравнению с визитом премьера. Критика будет также сосредоточена на вине персонала аэропорта "Северный", причем нельзя исключить подачу соответствующих судебных исков родственниками погибших. Кремль, которому была бы выгодна победа Туска на выборах, мог бы инициировать публикацию какого-то документа, где признавалась бы частичная вина за катастрофу и российской стороны. Но наша власть извиняться не привыкла и вряд ли на это пойдет, надеясь, что Туск и так победит.

И что любопытно: в стремлении видеть у власти в Польше пророссийское правительство с Кремлем вполне солидарны наши ультраправые. Так, главный редактор информационного агентства UralDaily.ru Андрей Корецкий, похвально отозвавшийся об Андерсе Брейвике за напоминание о "гибельности мультикультурности и бесконечной толерантности Европы", прямо утверждает: "России нужное сделать все, чтобы дружественная к нашему государству группа Туска и других умеренных, настроенных благожелательно к своему восточному соседу, польских политиков сохраняла власть. Нужно предпринять все усилия для того, чтобы российское влияние на Польшу, входящую в сферу национальных интересов России, сохранялось". Интересно, а поляки тоже считают свою страну сферой российских национальных интересов?