История с попыткой России заполучить из Польши Ахмеда Закаева, называющего себя лидером чеченского правительства в изгнании, интересна прежде всего демонстрацией того, до каких пределов нынешнее польское правительство готово пойти навстречу Кремлю в "перезагрузке" двусторонних отношений. Для Москвы в данном случае выдача Закаева была важна не столько сама по себе, сколько как индикатор готовности Польши идти навстречу российским требованиям.

Ахмед Закаев, как хорошо известно, уже несколько лет, с момента прихода к власти в чеченском сопротивлении Доку Умарова и провозглашения имарата Кавказ, не имеет никакого отношения к деятельности антироссийского подполья на Северном Кавказе. Он всегда выступал за создание независимой Чечни как прозападного светского государства на манер ататюрковской Турции и находился в жесткой оппозиции к исламистам. Неслучайно Доку Умаров и его сторонники объявили Закаева предателем. Реальное влияние Закаева распространяется сейчас лишь на часть чеченской диаспоры, преимущественно в Западной Европе, и никакой реальной опасности для Москвы он давно уже не представляет.

Между тем поднятая Россией шумиха в связи с его прибытием в Польшу на всемирный чеченский конгресс стала для Закаева превосходным пиаром. А совсем недавно сам Рамзан Кадыров предлагал Закаеву вернуться в Чечню и занять пост директора концертного зала в Грозном. Вероятно, Закаева хотели бы использовать в борьбе против сторонников создания имарата Кавказ для раскола чеченской диаспоры, и в этих условиях выдача Закаева и суд над ним в Москве или в Грозном российским властям совсем не нужны.

Когда стало известно о проведении в Пултуске чеченского конгресса и ожидаемом прибытии туда Закаева, российские представители потребовали его выдачи в том случае, если он пересечет границу Польши. Ведь Закаев давно уже объявлен Россией в международный розыск по обвинению в терроризме.

Польские власти оказались в сложной ситуации. Прежде они никаких мер против Закаева не принимали: только в этом году бывший чеченский полевой командир четырежды посещал Польшу, и никаких проблем у него не возникало. Закаеву в Великобритании предоставлен статус политического беженца, и у него в паспорте есть специальная отметка, запрещающая высылать его в Россию. Российские запросы об экстрадиции Закаева уже были отклонены датским и британским судами, указавшими на полную недостоверность представленных российской стороной доказательств. С тех пор Закаев в России ни разу не бывал и, следовательно, никаких преступлений там совершить не мог. А если бы вдруг внезапно под очередной запрос об экстрадиции обнаружились бы какие-то новые свидетельства преступных деяний Закаева в 90-е годы, то цена этим свидетельствам в любом независимом суде грош в базарный день. Поэтому польские власти, как и власти других государств Евросоюза, Закаева не трогали. Но теперь, когда Москва публично потребовала выдачи Закаева, Варшава не отреагировать не могла. Тем более что Россия утверждала, будто послала в Польшу новые материалы о преступлениях Закаева. Формально это позволяло не принимать во внимание решение лондонского суда.

Когда польские представители публично объявили, что Закаев будет арестован, если приедет в Польшу, у них, по-видимому, была надежда, что чеченец не захочет проблем на свою голову и в Польшу не поедет, а в дальнейшем шум утихнет, чеченский конгресс пройдет, и проблема рассосется сама собой. Однако Закаев подыгрывать полякам не стал и в Польшу на конгресс приехал. Польскому правительству пришлось делать нелегкий выбор. Арестовать Закаева, а тем более выдать его Москве означало бы не только серьезно испортить отношения с Великобританией, да и с другими членами Евросоюза, продемонстрировав свое пренебрежение правом политического убежища, но и наглядно показать свою готовность прогибаться под малейшим российским нажимом. Такое решение подорвало бы не только международный престиж, но и внутриполитическое положение польского правительства, которого оппозиционные силы обвиняют в проведении чересчур пророссийской политики.

Конечно, Россия не питала никаких иллюзий насчет того, что польский суд сможет санкционировать экстрадицию Закаева. Вероятно, максимум на что рассчитывали в Москве - это на арест Закаева на 40 суток с возможным продлением, если судебный процесс затянется, и последующей высылкой из Польши в Англию. Это не позволило бы Закаеву выступить на всемирном чеченском конгрессе и показало бы ему, что рука Москвы может достать его везде, так что лучше помириться с Кадыровым и прекратить борьбу. Заодно Кремль рассчитывал получить от Варшавы еще одно доказательство готовности идти навстречу российским требованиям.

Но польское правительство пошло навстречу Москве лишь по минимуму. Полиция задержала Закаева как раз в тот момент, когда он направлялся в прокуратуру, чтобы снять все вопросы. И прокуратура потребовала ареста Закаева на 40 суток, то есть на время, в течение которого должны быть подготовлены все материалы к судебному заседанию по экстрадиции. Но сами прокуроры наверняка очень надеялись, что суд их ходатайство не удовлетворит. Ведь еще до приезда Закаева в Варшаву польский премьер-министр Дональд Туск прямо заявил, что в этом деле Польша не станет выполнять российский заказ, а будет руководствоваться исключительно буквой и духом закона. И суд Туска не подвел, Закаева тотчас освободил, причем без каких-либо ограничений в свободе передвижения. Таким образом, Польша еще раз показала, что российско-польская "перезагрузка" не означает потворство любым требованиям России, затрагивающим польские национальные интересы, в том числе проблемы прав человека и взаимоотношений с партнерами по ЕС.

Замечу, что Польша поступила иначе, чем Латвия, которая, когда туда в 2005 году прибыл Борис Березовский, также наделенный в Англии статусом политического беженца, выдать его по запросу России не рискнула, но из страны выслала, в связи с чем Борис Абрамович заявил, что "Латвия пока не научилась быть подлинно независимой и свободной". Польша же сейчас продемонстрировала, что она уже независима и свободна. Варшава скорее имитировала свою готовность идти навстречу Москве, не собираясь на самом деле удовлетворять требования российской прокуратуры. И точно так же Москва в сложных вопросах российско-польских отношений, например, в катынском деле, по большей части имитирует готовность пойти навстречу полякам, но не решает действительно существующие проблемы.