Совещание партактива КПРФ по итогам избирательной кампании // Youtube-канал "Красная линия"

Разумеется, никто не ждал, что зюгановская КПРФ вдруг вспомнит славные революционные традиции своих далеких политических предков и возглавит протестное движение под старым добрым лозунгом "Долой самодержавие!". От первых большевиков Зюганов и его подручные далеки примерно так же, как г-н Гундяев от первых христиан. Я вовсе не хочу сказать, что первые христиане или первые большевики были белые (красные) и пушистые. Но они были просто совсем другие.

Поэтому опасения олдовых либералов, что дай только КПРФ волю - и она вновь зальет страну кровью, лишены оснований. Нет на это драйва у насквозь конформистской, глубоко вписанной в путинскую систему партии Зюганова. Однако от первых большевиков эта партия отличается не только политическим темпераментом, но и идеологией.

Посткоммунистические партии восточноевропейских сателлитов СССР тоже отличаются от своих родоначальников. Но "в другую сторону". Отказавшись от сталинской ереси в марксизме, они просто вернулись к его либерально-реформистской, социал-демократической версии. КПРФ так и не родила из себя ничего социал-демократического. Она пошла по пути синтеза сталинизма с крайне правой консервативной идеологией охранителей-монархистов и черносотенцев.

Восточноевропейские посткоммунисты тоже не революционеры. Они представляют не столько "интересы угнетенных трудящихся", сколько интересы корпоративно-бюрократических элит. Но они вполне интегрированы в систему современного социал-либерального капитализма. Они не посягают на "буржуазные свободы", а в ряде случаев и защищают их от атак с правоконсервативного фланга. От традиционалистов и клерикалов.

КПРФ же с ее "православным сталинизмом" стала органической частью системы путинского "нового самодержавия". Определяющей чертой ее идеологии остается кондовый антилиберализм. Тема защиты "буржуазных свобод" всегда была ей глубоко чужда. Именно это мешает ей вернуться к традициям первых большевиков.

Но не все так просто. Естественная эволюция "путинского самодержавия" неотвратимо толкает его от "гибридного авторитаризма" к "новому тоталитаризму" фашистского типа. По мере перехода от "авторитарной деполитизации" к тоталитарной политической мобилизации растет давление на общество. Это вызывает недовольство части умеренно-консервативных обывателей-"ватников" - основной опоры путинской диктатуры на ее "гибридной" стадии. Первая реакция такого обывателя - выразить свое недоволство, проголосовав за партию вполне системную, идеологически близкую режиму (такую же антилиберальную, антизападную, великодержавно-шовинистическую), но как бы немного оппозиционную.

Неототалитарная система не может допустить осыпания парадной картинки широкого единения общества вокруг власти. Различные формы демонстрации этого единения - обязательный ритуал, через который и осуществляется тоталитарная политическая мобилизация, принуждение к лояльности. Поэтому "партия вождя" всегда должна иметь подавляющее превосходство над своими "оппонентами", даже самыми идеологически близкими, ручными и послушными.

И если вдруг начинается отток голосов от "партии власти" к оппозиции, даже верноподданнической и имитационной, она тут же становится объектом прессинга вслед за уже выдавленной из легального политического поля оппозицией несистемной. Она тоже оказывается чужеродным элементом системы, нежелательным излишеством.

Митинг коммунистов в Москве 25 сентября. Фото: kprf.ru

Скачкообразный прирост голосов, поданных за КПРФ (около трети от всех принявших участие в "выборах"), складывается из двух основных компонентов. В большей части это голоса тех самых "умеренных ватников", ушедших от "Единой России", в меньшей части - голоса последовавших призыву Навального и его команды. Это голоса граждан либо демократических, либо либеральных взглядов. Превращение КПРФ в магнит, притягивающий голоса всех недовольных, абсолютно неприемлемо для Кремля. Кремль будет "конфисковывать" полученные КПРФ дополнительные голоса, перекрывать ей кислород. Это ставит КПРФ перед выбором: либо полное поглощение и переваривание "Единой Россией" (например, в форме создания какого-нибудь "патриотического фронта" по образцу ГДР или ЧССР), либо сопротивление. Со всеми вытекающими репрессивными последствиями.

Зюгановская партноменклатура скорее всего будет склонна выбрать первый вариант. Но в КПРФ имеется и новая генерация активистов и функционеров, которые смотрят на партию в первую очередь как на карьерный лифт. Мумифицированный рудимент имитационного плюрализма таким лифтом быть не может. Многие из этих "новых людей" попытаются (а кто-то уже пытается) сопротивляться. Это прагматики, свободные от догматической зашоренности. В том числе и от православно-сталинистских "тараканов" Зюганова. А логика сопротивления прессингу диктатуры будет толкать их к принятию общедемократической повестки.

Это не значит, что "обновленцы" смогут легко отказаться от свойственного КПРФ государствопоклонничества и великодержавия, благодаря которым партию и считает "своей" основная часть ее консервативно-патерналистского электората. Но они вполне могут попытаться отказаться от наиболее одиозных, мракобесных форм государствопоклонничества. И аккуратно "привить" к умеренно-консервативной повестке общедемократическую "веточку".

Вполне возможно, что все эти попытки окажутся попытками оживить мумию. А мумия так и останется мумией. Но, как написал Лев Рубинштейн, "надежда - это такая же необходимая для жизни функция организма, как, например, обмен веществ". В любом случае игла с кощеевой смертью путинизма находится в руках умеренно-консервативной части общества. Режим падет тогда, когда требования освобождения политзаключенных, отмены репрессивно-запретительного законодательства, восстановления в полном объеме политических свобод (слова, собраний, объединений) станут требованиями этой его части.