После того, как Народное собрание Дагестана утвердило новым президентом республики Магомедсалама Магомедова, стало ясно, что выражение "семья" в российском политическом контексте – отнюдь не фигуральный политический термин. Ведь, в конце концов, при всех своих хороших и плохих качествах, Магомедсалам Магомедов прежде всего – сын своего отца, многолетнего руководителя республики Магомедали Магомедова. И именно этим обстоятельством эксперты по российскому Кавказу объясняют тот факт, что из четырех аварцев и одного даргинца, предложенных "Единой Россией" на рассмотрение президента Дмитрия Медведева, глава государства выбрал именно даргинца. Семья возвращается!

Мы уже успели забыть последний период правления Бориса Ельцина, когда в политических кулуарах ходила шутка о том, что президент ищет наследника в кругах номенклатуры только потому, что обделен сыновьями. Но властные амбиции дочери первого президента, а сегодня популярной блогерши Татьяны Дьяченко, тогда не были шуткой. В своем архиве я нашел статью "Матушка", опубликованную в ноябре 1997 года. Конечно же, о Татьяне Борисовне. Вот небольшой отрывок: "На самом деле, если и есть гарантии, то они - в семье. Так станет ли Татьяна Дьяченко следующим президентом России? Вы, конечно же, сразу поморщились и решили отказаться от чтения футурологических измышлений. А зря. Если вы проследите за логикой ожидания первым российским президентом надежных гарантий и поймете, насколько серьезна сегодня власть президента Бориса Ельцина - не Чубайса, не Немцова, не Черномырдина, не Березовского или Потанина, а именно Бориса Ельцина, - то вам придется согласиться, что прав все-таки я. Те из вас, кто был гражданином Советского Союза, знают, что в этой стране нельзя ждать выполнения обещаний от постороннего человека - можно надеяться только на себя, в крайнем случае - на жену (мужа), детей и родителей. А когда речь идет о власти?

Сегодня можно лишь улыбнуться, читая эти строки. Но не потому, что автор был выдумщиком, а потому, что у семьи президента так просто не получилось. Состояние здоровья Ельцина, кризис, в конце концов, политическое устройство России – все это не предполагало воцарения. Однако Кавказ – это все же не Кремль. Ведь Магомедсалам Магомедов – не первый потомственный наследник на республиканском престоле. Первым был Рамзан Кадыров, настоящий сын своего отца. Причем выбор в его пользу был фактически сделан Владимиром Путиным в первые часы после гибели Ахмата Кадырова – и потом Кремль настойчиво вел своего протеже к власти, не обращая внимания на то, что эту власть Кадыров упрочивал в жесткой схватке с другими влиятельными – и, кстати, тоже сориентированными на Москву – кланами.

Да, ввиду своей молодости наследнику пришлось ждать несколько лет. Но ведь и дагестанский наследник – отнюдь не такой молодой – тоже ждал несколько лет, чтобы примерить на себя отцовские обязанности. Конечно, в отличие от Кадырова, самодержавным хозяином Дагестана он не станет, вверенная ему республика представляет из себя слишком сложный клубок этнических и клановых противоречий, но, тем не менее, все в Дагестане знают, что последнее слово в решении многих важных для власти и бизнеса вопросов – именно за президентом.

Что еще важно: Кадырову, несмотря на наследственное правление, так и не удалось замирить Чечню до конца. Более того, количество недовольных в среде лояльных к Москве чеченских кланов даже увеличилась, потому что они рассчитывали на собственные возможности после краха ичкерийского проекта, а оказались заложниками интересов нового самодержца. И совершенно нельзя утверждать, что Магомедову удастся успокоить Дагестан. Ведь усиление одного клана автоматически означает ослабление других – в особенности тех, кто теряет от смены власти и тех, с кем решительно невозможно договориться. И эти другие делают все возможное, чтобы продемонстрировать Москве: ее избранник может завести ситуацию в тупик. Но в Кремле пока что знают только два рецепта решения кавказских проблем: или война, или ставка на сильный клан, который сможет сам уничтожить террористов, радикальных исламистов, сепаратистов... А в результате этот сильный клан вынужден бороться не столько с террористами и исламистами, сколько с теми, кто сам хотел бы поддержки Москвы. Именно эти силы – главные конкуренты Кадырова, а теперь уже и Магомедова. Именно они заинтересованы в том, чтобы никакой стабильностью во взрывоопасном регионе и не пахло.

Можно ли действовать на Кавказе иначе, не превращая его в землю клановых распрей? Появление в Ингушетии нового президента Юнус-бека Евкурова демонстрирует, что можно. Ведь Евкуров прибыл в Ингушетию не просто после отстранения президента Мурата Зязикова, но после отстранения связанного с предшественником могущественного клана. При этом сам он отчетливых клановых связей не имел, выглядел классическим честным воякой и попытался заняться стабилизацией ситуации в республике, на которой уже в буквальном смысле слова живого места не было. И что же? Покушение, жесткий контроль из Москвы, фактически связанные руки... Разве можно сравнить реальные возможности Евкурова с возможностями того же Кадырова? Смешно даже спрашивать. Да и у Магомедова возможностей будет куда больше. Потому что за этими людьми – семьи, связи, рычаги влияния. И это Кремлю куда понятнее. Кремль может доверять только феодальному Кавказу, потому что такое устройство жизни куда очевиднее для его обитателей. Что с того, что у Бориса Ельцина не было сыновей? Наследник у него все же был.