Израильтянка Наама Иссахар, осужденная в России к семи с половиной годам по делу о наркотиках, написала прошение о помиловании. Накануне в Кремле заявили, что без такого прошения ее якобы нельзя отпустить.

Сперва слухи о том, что девушку обменяют на недвижимость: израильтяне, мол, передадут России Александровское подворье, и заложница вернется домой. Потом встреча самого Путина с матерью Наамы Иссахар, в ходе которой национальный лидер РФ лично убедился в том, что осужденная за провоз наркотиков родом "из хорошей, очень порядочной семьи". А хорошие семьи мы поддерживаем, мы им помогаем. Потому "все будет хорошо", заверил маму и стоявшего рядом с ними премьера Нетаньяху великодушный московский гость. Вообще Владимир Владимирович после своего посещения Иерусалима мог быть доволен: встречали его по-царски, а глава местного МИДа даже лично благодарил за освобождение узников Освенцима. Оттого счастливое завершение сюжета с оступившейся девушкой казалось естественным и закономерным. Даже странно было, что она еще томится в неволе.

Но вдруг процесс резко замедлился. Внезапно открылось, что Иссахар не подала прошение о помиловании, подобная же просьба от Нетаньяху, как выразился путинский пресс-секретарь, "не является основанием для действий с точки зрения де-юре". Так что при всем желании российский гарант, которому помыслить страшно о нарушении юридических процедур, освободить ее не может. Точнее, "принять окончательное решение" по Нааме, как уже он сам на редкость удачно сформулировал, находясь в столице еврейского государства. Возникла затруднительная ситуация, которую адвокаты приговоренной собирались обсудить с ней "в ближайшие дни". Как было объяснить происходящее, если оценивать его всерьез?

С одной стороны, из того, что мы знаем про гражданку Иссахар и ее дело, достаточно ясно следовало: она бы написала прошение, когда бы ей сказали, что это необходимо сделать. Вероятно, без признания вины, которую отрицала в последнем слове. Однако этого и не требуется по закону. Собственно, по закону от человека не требуется и просьба о помиловании, чтобы президент его отпустил, но не станем углубляться в детали путинской юриспруденции. А если Наама Иссахар в тот момент еще не написала надлежащую челобитную, то это скорее всего значило, что к ней никто и не обращался с таким советом. Когда же обратились и подсказали, она не стала медлить. То есть в Кремле для чего-то тянули время, не торопясь с освобождением заложницы. Все будет хорошо, но не сразу.

С другой стороны, слухи насчет подворья, которое передают российской стороне в обмен на девушку, официально не подтверждены. Да и сам вопрос столь деликатен, запутан и сложен, что едва ли мы дождемся официального подтверждения. При этом опять-таки ясно, что премьер Нетаньяху у себя в стране не решает проблем с подворьями. Такими проблемами занимается суд. А ежели израильскому лидеру захотелось бы их порешать, то к выдвинутым уже против него обвинениям в уголовных преступлениях прибавилось бы еще одно. Должно быть, дискуссии насчет подворья в судах и велись, и проигравшая сторона сегодня еще собирается их продолжить. Зато совершенно не исключено, что обнародованные и похожие на правду слухи о подлинных причинах задержания израильтянки в московском аэропорту задели Путина и теперь он мстил. Удерживая ее в тюрьме до поры до времени.

Не исключено, что мстил он также и за Алексея Буркова - российского хакера, задержанного в Израиле, которого в Кремле первоначально планировали обменять на Иссахар. Однако ни власти в Иерусалиме, ни даже семья девушки не повелись на этот шантаж; подозреваемый в кредитном кибермошенничестве был экстрадирован в США и уже, частично сознаваясь в содеянном, дает показания. Причем показания эти могут быть очень интересны для следственных органов и крайне неприятны для тех, кто вербовал хакера. Потому, согласитесь, у Владимира Владимировича имелся повод обижаться на своих израильских друзей и устраивать им напоследок разные мелкие подлянки. Например, пообещать маме, прямо при включенных камерах, что к ней совсем скоро вернется дочь, а после притормозить процесс ее возвращения. Пустячок, а приятно, не правда ли.

Тем не менее отпускать Нааму ему все же придется. Ибо слова сказаны, некий не вполне понятный обмен произведен, правительственные адвокаты в Израиле, занимающиеся подворьем, расстараются. Что же касается внятного ощущения позора, сопровождающего эту историю, связанную с похищением человека и прочими террористическими методиками, то ни малейшего удивления они не вызывают. Поскольку речь идет о методиках вполне типичных для Путина, различаемых лишь географически. Крым, Донбасс, теперь вот Израиль. А людей надо спасать, здесь и сейчас, вытаскивая их из плена, отвергая одни условия, соглашаясь на другие. Переговариваться с этим террористом предстоит еще долго, и не всегда понятна грань, за которой спасение заложников оборачивается попустительством террору.

Впрочем, на примере израильского сюжета мы можем без труда отделить должное от недолжного. Подворий для Путина не жалко, если на кону человеческая жизнь. Ублажать его, принимая как самого дорогого гостя на форуме, посвященном Холокосту и Аушвицу, не стоило.