Все люди разные и переменчивые, в том числе родители заблудившихся в соседней стране российских воинов. Помнится, отец сержанта Александрова, "жилистый мужчина в кофте", грозился спустить собаку на репортера "Новой", жена его стращала гостя кочергой, оба называли журналиста предателем, но потом все-таки приглашали в дом, кормили пельменями, записывали для сына видеописьмо. В сущности, Павел Каныгин вернул им сержанта, спас, ведь если бы не шум вокруг заблудившихся, вряд ли Путин согласился обменять на них Надежду Савченко.

Судьба ефрейтора Агеева - точная копия того, что случилось с Ерофеевым и Александровым. Служба в спецназе ГРУ, командировка в ЛНР, боестолкновение, плен, и вот уже Минобороны РФ уполномочено сообщить, что он год как уволился из армии. Правда, от капитана и сержанта открещивался лично генерал-майор Конашенков, а нынче хватает и анонимного пресс-релиза. Дескать, никогда Агеев не служил контрактником. Причем следы пребывания уволившегося в мире виртуальном убираются с такой заполошной скоростью, что прямо диву даешься. За годы войны, отрекаясь от своих, генералы сильно продвинулись в деле освоения самых дурацких способов маскировки, но это в скобках. Армейское начальство совсем не меняется.

А вот люди - они разные, и случай Светланы Агеевой является ясным подтверждением этой простой мысли. При всем их внешнем сходстве, современных российских граждан, несомненных патриотов, одобряющих политику руководства страны и гордящихся своими сыновьями. О маме Виктора Агеева мы узнаем еще, что она "очень политикой увлекается" и постоянно смотрит Киселева с Соловьевым, причем выделяет Владимира Рудольфовича. Трудно сказать, почему выделяет, по мне так Киселев не хуже, но спорить не хочется. Хочется понять, почему она в схожих обстоятельствах ведет себя не так, как принято.

Охотно встречается с тем же Павлом Каныгином в квартире у старшего сына в Барнауле. Через "Новую газету" обращается с просьбой о помощи к Путину, Лаврову и Шойгу. Опровергает заведомо лживые измышления о том, будто бы ее сын ушел из армии, и входит в контакт с Борисом Вишневским из "Яблока", предъявляя ему копию недавнего приказа о присвоении Виктору звания ефрейтора. Изъявляет готовность поехать в Киев вызволять пленного, опять-таки в отличие от несчастной матери Александрова из деревни Рожки, которая боялась, что ее "посадят там... чтобы давить на Сашу".

Это можно по-всякому объяснять. Степенью запуганности некоторых родственников, которые даже о погибших своих детях, братьях, мужьях - псковских десантниках не желали ничего рассказывать никаким журналистам. Уровнем образования: все же политически подкованная Светлана Агеева работает учительницей английского языка. Однако ответы эти представляются неполными. В конце концов сердце кровью обливается у всех, кто потерял близких в чужой стране или услышал о том, что они попали в плен, но выражает несогласие с начальством, превозмогая страх, именно Светлана Викторовна.

Быть может, дело в том, что война идет уже три года, у людей накапливается опыт и самые информированные из них постепенно догадываются о том, куда следует обращаться, если на Украине заблудился сын. Они понемногу склоняются к мысли, что в "Новой" им скорее помогут, как помогли Ерофееву с Александровым, чем в "Комсомольской правде". И в "Яблоке" к ним отнесутся иначе, нежели в "Единой России" или там в ЛДПР. Люди медленно, но верно начинают, что ли, прозревать, сталкиваясь с прямой ложью, и случай Агеевой, один из первых в подобном роде, не станет последним. Поскольку в Донбассе воюют сотни, если не тысячи сослуживцев ефрейтора и каждый может завтра, заблудившись в чужом краю, попасть в плен. О том, как завтра их будет защищать Родина, все они давно знают, и матери с отцами тоже. Равно и о том, где им искать помощи, когда армия их предаст.

А это может стать для многих из них, исчисляемых уже сотнями тысяч, если не миллионами военнослужащих и членов их семей, довольно важной информацией к размышлению. О войне и мире, о Киселеве и Соловьеве и о цене, которую приходится платить за победоносную внешнюю политику, которую проводит мудрое руководство. Пройдет время, и цена эта может показаться непомерной, а вопрос лишь в том, сколько времени еще должно пройти и сколько солдат заблудиться в непроходимых джунглях Украины и сгинуть в Сирии, и сколько раз еще собирательный Конашенков должен отречься от пленных и убитых, чтобы до матерей и отцов дошло, в каких газетах про их детей пишут правду. И за какие партии предпочтительней голосовать, чтобы дети из армии возвращались домой живыми.

Тут хочется сказать, что в предвыборном году такие догадки могут посетить многих и жизнь в стране резко изменится в ближайшие времена, однако эта мысль представляется слишком оптимистичной. Скорее следует говорить о сроках куда более длительных. Тем не менее тенденция вроде уже намечается, если уж доверчивый зритель самых гнусных наших пропагандистских программ, подозревая неладное, взывает одновременно и к Владимиру Путину, и к Павлу Каныгину. Когда Путина совсем не будет, а войны вдруг прекратятся, очень разные, но в чем-то главном схожие между собой россияне окончательно прозреют.