Что такое национальное примирение?

Есть официальная точка зрения, в соответствии с которой вся история страны - череда нескончаемых подвигов, героических свершений и славных побед. Оттого на руинах российских империй, царской и советской, наблюдается всеобщее пропагандистское братание. Впрочем, братаются преимущественно сильные мира того и сего: монархи и генсеки, опричники, жандармы и гэбешники, белые генералы и комдивы, и князь Владимир на Боровицкой площади, зорко вглядываясь в даль, прозревает в тумане веков своего великого тезку. В этой идеальной России Иван Васильевич делится своими управленческими наработками с Иосифом Виссарионовичем - и оба достойны памятника. Оба хороши.

Послушный им народ образует массовку, созданную, по замыслу начальства, не для осмысления прожитых столетий, но для рукоплесканий. Правда, люди наши не вполне соответствуют возложенным на них почетным обязанностям, вот и осенние праздники, посвященные сперва национальному согласию и примирению, а после прославлению народного единства, толком не сложились. Люди слабо догадываются о том, что Деникин, к примеру, с Буденным - это в сущности один и тот же чудесный Шойгу, и общей великой традиции в них не просматривают. Люди в целом безразличны к героям, и даже споры о самом главном - о том, к какой нации они вместе с героями принадлежат, русской или же российской, - их не слишком захватывают.

Вероятно, люди догадываются, что это не про них. Это история начальства, а не история народа: князь Владимир с Путиным, Бенкендорф с Дзержинским, или там Суворов, которому тошно было прислуживать Петру Порошенко. Догадываются люди и о другом. Подлинная история России не сводится к победам и даже к православию как государствообразующей скрепе не сводится. Поскольку в этой, настоящей истории слишком много пролито людской крови, чтобы без конца праздновать и бахвалиться. В частности, по вине и по злобе начальствующего сословия, которое в рамках народной традиции принято именовать кровопийцей.

Поэтому наряду с официальной историей страны существует и другая. Потайная, нелакированная, несанкционированная. Это вечная гражданская война власти с народом, в которой палачи, как правило, побеждают. Хуже того. Многочисленные палачи при начальстве и жертвы формируют единый и как бы неделимый народ, но в годы так называемой оттепели, когда власть на время становится более или менее травоядной, все же постепенно выясняется, что убивали, пытали, конвоировали, писали доносы вполне конкретные граждане. Миллионы просто страдали - ни за что. И расчеловечились далеко не все.

И тогда возникает мысль о двух Россиях, которые должны как-то взглянуть друг другу в лица: страна вертухаев и страна зека. Возникает надежда, что когда-нибудь это случится и страна изменится. Однако возникает и вопрос. Если история страны - это череда бесконечных преступлений и бесконечных страданий, то возможно ли тут примирение? Внуки хотя бы могут примириться?

"Я не сплю уже несколько дней, просто не могу и все", - пишет внучка палача правнуку расстрелянного. Она перед ним ни в чем не виновата, но ей "очень стыдно за все... просто физически больно". Из документального расследования, проведенного выпускником философского факультета Томского университета Денисом Карагодиным, она узнала, что ее дед Николай Зырянов, помощник начальника Томской тюрьмы №3 УНКВД, участвовал в массовых убийствах, и вот откликнулась. В ее семье тоже есть погибший в ГУЛАГе, и тоже прадед, но она не желает закрывать "позорную страницу в истории своей семьи" и благодарит Дениса "за огромный труд, который проделан, за тяжелую, но правду".

Вообще говоря, то, что удалось совершить Карагодину, сродни чуду и следует приравнять к подвигу. Он не только получил на руки документы, повествующие о расстрельной судьбе прадеда Степана Ивановича, "японского резидента". В конце концов такого рода справки "органы" сегодня выдают без особых проволочек. С упорством первоклассного архивиста и прицельной юридической точностью направляя запросы в ФСБ, он сумел узнать имена всех причастных к делу чекистских карателей и пособников. Главных местных преступников (Зырянова, Денисова, Носковой), проливших реки крови, и второстепенных, вплоть до водителей "черных воронков" и машинисток, перепечатывавших протоколы допросов. Даже до "наседки" (Пушнев Иван Федорович) ему удалось добраться и установить методику работы провокатора с подследственными.

Теперь Денис Карагодин собирается идти в суд. По статье, карающей за совершение массового убийства по предварительному сговору, он намерен привлечь к ответственности как исполнителей, так и заказчиков: членов политбюро во главе с Джугашвили (Сталиным) И.В. Событие, надо сказать, уникальное. Раньше, помнится, только знаменитый "внук Сталина" пытался привлечь к ответу за клевету разные газеты и инстанции, доходя порой и до Страсбургского суда. Ныне и за народ есть кому вступиться.

Причем речь идет, разумеется, не о наказании, ибо наказывать некого, палачи тоже смертны. Речь идет о примирении. О стремлении раз и навсегда осудить террористическое государство и вразумить его силовиков на подхвате, стукачей и "наседок", чтобы впредь неповадно было. Чтобы Россия, которая сажала, реально взглянула в глаза России, которая сидела, и опустила взгляд. Чтобы, метафорически изъясняясь, собирательный Путин больше никогда не репрессировал невиновного Дадина.

Задача грандиозная - применительно и к героической истории великого государства, и к горемычным обычаям несчастной страны. Это не сравнимо ни с чем, ни с какой Германией, где сыновья и внуки нацистских палачей открещивались от своих отцов и дедов. Все-таки немцы убивали прежде всего чужих и судили их тоже поначалу чужие, оккупационные суды. "Наши" в самом точном значении этого слова мордовали своих и жили себе дальше, и пособник Риббентропа долго потом еще прогуливался по московским улицам и дворикам, ни о чем не сожалея, до самой перестройки прогуливался. Ни с кем не примирясь. И внучек его нынче гордится дедушкой, ветераном войны и нелегкого палаческого труда.

Тем не менее не стоит называть Дениса Карагодина человеком наивным. Наивные не проводят успешных расследований против целой системы, созданной в прошлом тысячелетии и безупречно функционирующей до сего дня. Наивные не побеждают, тем более в совершенно безнадежных, на первый взгляд, поединках с государственной машиной, а он победил. Наивные не способны обозначить пути национального примирения и согласия, а он и этого добился. Ну да, в одном отдельном случае, но случай этот производит столь сильное впечатление, что внушает и надежду, и веру.

Надежду на то, что в раздробленной, замороченной, равнодушной России возможен гражданский мир как естественное состояние социума, а не только солидарность упырей в войне против своего и других народов. И веру в то, что это когда-нибудь случится. Тогда и вопрос насчет национального примирения покажется пустым и бессмысленным. Зло осуждено, палачи прокляты, жертвы помянуты - о чем тут еще спрашивать и дискутировать? История начальства изучается в назидательных целях. История народа продолжается.