Игоря Сутягина правильно посадили на 15 лет. Однако в ходе расследования его дела были допущены некоторые нарушения, около 20 штук, и все они на днях устранены специальным вердиктом президиума Верховного суда РФ. Да и как их было не исправить, эти ошибки, если в мае прошлого года суд в Страсбурге вынес решение в пользу осужденного? Ну вот, полтора года спустя справедливость и восторжествовала: выяснилось, что в СИЗО ученого держали напрасно, а на зону отправили в полнейшем соответствии с духом и буквой Закона.

Нет, это не Кафка, это я в газете прочел. Более того, это идеальный пример взаимоотношений России с европейскими организациями типа ОБСЕ, ПАСЕ, ЕСПЧ и, не побоюсь этого слова, БДИПЧ. С точки зрения федерального начальства.

Иные, не столь эффективные формы взаимодействия Москвы и Страсбурга приравниваются к вмешательству во внутренние дела России. Или, если покороче, к "русофобии", как выражается спикер нижней палаты Сергей Нарышкин. И тут диалог на минуту прерывается: Нарышкин учиняет демарш, объявляя Европе личный бойкот, а президент ПАСЕ Жан-Клод Миньон сообщает, что он огорчен. Тем не менее российская делегация в Страсбург все-таки приедет, и яростная, с элементами скандала полемика возобновится.

Такого рода диалог длится уже довольно давно - с 1996 года, с тех пор как РФ в торжественной обстановке вступила в Совет Европы.

Впрочем, поначалу России было все-таки полегче, хотя европейцы тоже сильно действовали на нервы, напоминая нашим парламентариям о разных нерешенных проблемах, особенно о чеченской. Донимали и враги внутренние, входившие в состав российской делегации по той причине, что Дума еще оставалась местом для дискуссий. Главное же отличие заключалась в том, что гости из Москвы только начинали осваивать европейскую сцену и еще не успели забыть, что никто их силком в Совет Европы не тащил.

Оттого при всей остроте дискуссий сторонам нередко удавалось находить общий язык. Даже при раннем Путине, когда уже вовсю бушевала вторая чеченская война и Россию собирались исключать из ПАСЕ, срочно арестовывался полковник Буданов, которого затем долго судили и сажали, демонстрируя Европе нетерпимость российской Фемиды к единичным проявлениям беззаконий в ходе контртеррористической операции. А если позже общего языка и не находилось, то европейцы все-таки признавали такие достижения российской демократии, как выборы Путина при участии Малышкина или выборы "Единой России", остро конкурировавшей с ЛДПР и КПРФ. Морщились, кривились, о чем-то своем тяжко вздыхая, но - признавали.

Мучения были взаимными. С годами в Кремле все прочнее забывали о том, что никто их силком в СЕ не тащил, и все чаще угрожали снижением взноса в кассу русофобов, приравнивающих родной сталинизм к ихнему нацизму. Так диалог между РФ и СЕ постепенно превратился в один бесконечный скандал, то вялотекущий, а то обостряющийся накануне вынесения очередной резолюции ПАСЕ.

Главная проблема здесь в том, что у высоких договаривающихся сторон разная оптика. Терпеливая Европа глядит вперед, прозревая в грядущем новую, демократическую Россию. Ради нее можно потерпеть и Путина, и Зюганова, и, грубо говоря, депутата Сидякина с их своеобразным представлением об устройстве мира. Раздраженная Россия смотрит преимущественно назад, настаивая на том, чтобы ее почитали и боялись, примерно так же, как нерушимый Союз до геополитической катастрофы. Правда, советские вожди в страшном сне не могли представить себя внутри демократической европейской структуры, а для вождей российских это дело престижа, и тут возникает неразрешимое противоречие. Поскольку с годами российские лидеры все меньше понимают, для чего им нужен этот престиж, если за членство в СЕ надо терпеть такие унижения. Но терпеть почему-то надо, и они терпят.

На сей раз главная обида Нарышкина состоит не в том, что враги вмешиваются буквально во все наши дела. От судебных (дело Pussy Riot) и законодательных (законы о клевете и об "иностранных агентах", поправки к закону о митингах) до внешнеполитических, с призывом отказаться от признания Южной Осетии и Абхазии. Ведь что такое этот Совет Европы? Всего лишь международная организация, озабоченная соблюдением прав человека, миротворчеством, терпеливым перевоспитанием последних в Европе авторитарных вождей. ПАСЕ даже не может исключить Россию из своих рядов: это прерогатива Комитета министров иностранных дел, подчиняющихся главам европейских правительств. Так вот, самое оскорбительное в новой резолюции - это "перевод мониторинга" РФ на уровень Комитета министров. Что расценивается в Москве как пощечина и вызывает соответствующий отклик.

Ибо с точки зрения российских депутатов европейцы нарушают некие правила приличия, установившиеся в ходе этих непрекращающихся дискуссий. Правда, данные правила придуманы в одностороннем порядке, но как хорошо подчас действуют! Вы нам про войну, а мы вам Буданова. Вы нам про выборы, а мы про многопартийность. Вам не понравилось, как в России судили Сутягина, а мы не спорим и ликвидируем досадные недоразумения. Только не надо слишком уж всерьез воспринимать наши неустранимые разногласия и угрожать разрывом отношений. Это ведь уже "русофобия", а русофобов мы наказываем беспощадно: к ним не едет Нарышкин.

И все же излишне драматизировать возникшую ситуацию не следует. Дело в том, что в тупиковых разборках, продолжающихся столько лет, накапливается известный опыт, который практически безошибочно подсказывает дальнейшее развитие подобных сюжетов. Резолюцию примут, скандал полыхнет еще жарче, а потом, дотлевая, постепенно утихнет. До следующей резолюции, темы для которой подбрасывает сама жизнь, а ей нет конца, как и обоюдным мучениям.