Новости первых дней после теракта всегда следует воспринимать с осторожностью, и все же кое-какие сведения из многостраничной "декларации" Андерса Беринга Брейвика, а также из зала суда позволяют составить портрет норвежского отморозка. Некоторые его мысли доступны пониманию. Отдельные мотивы преступления поддаются расшифровке.

Понятно, что перед нами "человек дела". Или, как выразился он сам, неточно цитируя Джона Милля, тот самый "человек с убеждениями", который "равен по силе ста тысячам, имеющим лишь интересы". Понятно, что юберменш. Обычному человеку, с головой и сердцем, такое не под силу: в течение полутора часов хладнокровно расстреливать людей, мечущихся по острову. Понятно, что помешан на политике и конспирологии, если заинтересовался даже личностью нашего Путина и программой наших "Наших". Хотя, казалось бы, при чем тут Путин, да?

Также понятно, что по своим убеждениям и повадкам данный Брейвик нацист. Но не просто нацист, а как бы воскресший отморозок из зондеркоманды СС, если бы такому воскресшему захотелось подкрепить свои акции некоторой зондеридеологией. Причем не без выдумки и метафорических изысков.

Обыкновенный наци пошел бы убивать чужих: у российского читателя примеры перед глазами. Андерс Беринг Брейвик объявил войну своим. Он решил продемонстрировать, что же будет с Родиной и с нами, если ее захватят мигранты, как бы имитируя нападение исламских экстремистов на Норвегию. А заодно еще и свел счеты с властью, которую считал виновной в том, что мусульмане проникают в Европу, взорвав (если это действительно он) здание правительства в Осло и расстреляв молодежный слет правящей Рабочей партии.

Это было, так сказать, доказательство от противного. Вот, мол, что случится, если расово чуждые пожелают жить в Норвегии по законам джихада. И вот к чему ведут страну либералы из той партии, которой норвежцы отдают большинство голосов. А также Меркель, Саркози, Баррозу и другие европейские политики, которых Брейвик размашисто заклеймил именем "предателей" и "пособников ислама".

Между прочим, все это могло сработать. Но только при том условии, что убийца сумел бы уйти от возмездия. Если бы он устроил бойню не на острове, откуда почти невозможно убежать, или удовлетворился взрывами в центре Осло. Наверняка в этом случае следствие долго отрабатывало бы "след "Аль-Кайды", а Брейвик со своими заединщиками мог бы безнаказанно уточнять разного рода манифесты, требуя высылки иностранцев и находя отклик в простых норвежских сердцах.

Между тем у Брейвика, если верны сведения о его чуть ли не добровольной сдаче полиции, были иные планы. Он мечтал выступить со скамьи подсудимых защитником нации и объяснить соотечественникам, что убивал их не просто так, а в воспитательных целях. Отчасти это ему удалось. "Декларация" привлекла огромное внимание, ею зачитываются даже и в русскоязычном мире, смакуя самые лакомые куски - про того же Путина, например.

Однако в главном он скорее всего ошибся.

Во-первых, суд не торопится предоставить ему трибуну, и ближайшие восемь недель Брейвик проведет в одиночке. Не исключено также, что в связи с повышенной общественной опасностью деяний и мыслей подсудимого его процесс вообще закроют. А это самое страшное для любого идеологически мотивированного террориста: оказаться в изоляции, не иметь возможности долго и нудно делиться с общественностью своими идеями, умолкнуть навсегда. История показывает, что такая оторванность от публики иногда приводит к самым печальным последствиям.

Во-вторых и в-главных, расстреляв беззащитных молодых людей и детей на острове Утойя, Брейвик доказал европейцам нечто совершенно противоположное своей, как бы сказать, концепции. Он доказал, что степень опасности для общества нацистских отморозков ничуть не меньше, чем зло, порождаемое исламскими террористами. Он показал, что они в сущности братья по крови - вне зависимости от того, какому сатане молятся и кого считают врагами. И в этом смысле нанес мощнейший удар по правому радикализму - и на Западе, и в далекой России, где отдельные наци уже изо всех сил открещиваются от "психа" и с тревогой пишут о том, как он опорочил самое святое: тихий, пристальный, ненасильственный, местами даже правозащитный, очень культурный расизм.

К слову, нормальным этого сверхчеловека действительно назвать трудно. Однако психиатрия - наука тонкая, и тот, кто нам кажется бешеным зверем, после соответствующих экспертиз может оказаться вполне себе вменяемым сверхчеловеком. То есть мразью без отклонений, но образ его все равно двоится, колеблется, расплывается в глазах, наполненных отчаяньем и горем.