Сначала не про войну, не про Путина, вообще не про политику.

Недавно в эфир радиостанции "Голос Берлина" приходила микробиолог Ирина Якутенко. Путин тут только с такого боку, что этот эфир мы вели с Машей Майерс, работавшей раньше на "Эхе Москвы", которое Путин запретил. В Берлине сейчас много коллег Маши с "Эха", а будет еще больше. Называется - релокация, но по сути - бегство, вынужденная эмиграция, спасение и тел, и душ. Остающиеся в России неизбежно ходят под рисками, в том числе - профессиональной деформации. И не только журналисты, с которыми все ясно, но и вообще все, хоть каких профессий: и гончары, и плотники. Потому что любая профессия вынуждена сегодня в России ходить вокруг общей фигуры умолчания. "В России если ты не можешь говорить о войне - а ты не можешь не говорить о войне, поскольку это самое главное, - то как ты можешь говорить о чем-то еще?" - так сформулировал проблему композитор Борис Филановский, который, понятно, тоже в Берлине.

Ирина Якутенко - не просто микробиолог и научный журналист. Она автор лучшей написанной на русском языке книги про SARS-CoV-2 с названием "Вирус, который сломал планету". Я эту книгу читал: она реально хорошо сделана. Может быть, потому что Якутенко писала ее не в России, а в Берлине, получая свежайшую информацию по ковиду из клиники "Шарите" и из Института Роберта Коха. И вот Якутенко в эфире рассказывала о новой волне ковида, а мы спрашивали про старую волну: как так случилось, что в России в эпидемию погибло не меньше миллиона человек? И Якутенко, легко прядущая нить просветительской беседы, только махала рукой: "Ну, потому что не прививались. А на самом деле потому, что общество атомизировано. Ни солидарности, ни взаимной ответственности. Маска - это ведь не просто барьерная контрацепция, чтобы тебя не заразили. Это чтобы и ты других не заразил. А когда все сами по себе, на других плевать. А сами по себе - темные, и знать ничего не хотят. И этого миллиона никто не заметил".

Я вздыхаю. Тираж книги Якутенко в 146-миллионной (то есть теперь уже в 145-миллионной) России - 5000 экземпляров. Таков трезвый оценочный взгляд издателя на умы россиян и их, простите высокопарность, жажду знаний. Новую редакцию книги Ирина тоже подготовила, но сейчас в России это никому не нужно. Потому что русский народ...

Стоп. Я про атомизацию. Я про народ.

Атомизированная масса не может являться народом. Народ - это обладающая субъектностью, самосознающая общность. Это объединившиеся люди, которые осознают свои цели и потребности достаточно хорошо, для того чтобы решать, кому какие управленческие функции, в каком объеме и на какой срок доверять. И то, что русские в России себя считают русским народом, доказательством существования народа в России еще не является. В России вообще часто за словами из европейского лексикона стоит совершенно другой смысл. Именно так обстоят дела с "народом" и "нацией", то есть Volk и nation. Народ на Западе - это прежде всего горизонтальные связи. Социальные, соседские, профессиональные, политические, культурные и так далее, когда люди без внешнего принуждения начинают действовать как единый организм. Отсюда - "мой район", "мой город", "моя страна", "we, the people". А государство - просто наемная структура, в радикальном варианте - только "ночной сторож", как в Великобритании или США. В России же народ - это не связи, а общность языка и истории. И очень часто - единство расы. Отсюда это презрительное (а на самом деле - идиотское) русское: "Да у вас там в Европе белого человека скоро не останется!"

Для "народа" в русском понимании важны цвет кожи и разрез глаз. Для метропольных русских Риши Сунак или Садик Хан - не англичане. Для русских эти политики - скорее наглядные примеры эрозии и коррозии английского народа. И Фатих Акин - он, конечно, для метропольных русских не немецкий режиссер (пусть турецкого происхождения), а живущий у немцев турок, часть той ужасной "исламской волны", которая накатывает на "старую добрую белую Европу". В речах русских радетелей народности, от Дугина до Путина, прорывается постоянно этот непритворный ужас: Европа гибнет! Мы, русские, последний шанс уберечь Европу от падения в пропасть! Под этим углом зрения война Путина в Украине - это война за то, чтобы все народы Европы существовали исключительно в русском смысле.

На самом деле это не Европа катится в пропасть. Это Россия стоит на краю пропасти, отделяющей ее от цивилизации ХХ века. То, как ведут себя метропольные русские по отношению к войне в Украине, - это вовсе не то, как вели себя американцы по отношению к войне во Вьетнаме. Русские ведут себя так же, как вели во время пандемии ковида. Бурчащие (и даже бегущие от войны) ужасаются только тому, что на войне могут убить их, но большей частью плюющие на то, что там убивают украинцев. Отсутствие горизонтальных связей внутри собственной страны лишает и эмпатии, и солидарности по отношению ко всему тому, что вне страны. Другие жизни в расчет не берутся. Русский мир не объединяется с другими мирами по принципу человеческой общности (повторю: профессиональной, социальной, культурной), а делится средневеково на "своих" (раса, язык, история) и "чужих" (другая раса, другой язык, другая история).

Из этого я бы не спешил делать вывод, что война Россией будет неизбежно проиграна, поскольку украинскому народу противостоит разобщенная русская масса. Выводы, как мне кажется, тут нужно делать совершенно другие.

Первый: пора перестать обожествлять русский народ, клясться этим народом и уж (тем более!) искать в "глубинном народе" какие-то нравственные основания. Русский народ - это просто оккупированное государством, разрозненное, бесправное, скверно образованное и плохо осознающее себя население, которому можно порою сочувствовать, но ни в коем случае нельзя потакать. Это улитка, которую задавила и исковеркала покрывающая ее государственная раковина - в отличие от западной улитки, которая меняет раковины по мере собственного развития.

Второе: российским эмигрантам (особенно новым и вынужденным), разумно ставить перед собой задачу не только освоения и усвоения нового опыта, но и превращения себя в часть окружающего народа. То есть объевропеивание, обамериканивание, обангличанивание, офранцуживание и онемечивание - это важный лозунг на эмигрантских знаменах. Проблема в том, что "обыностранивание" многие воспринимают формально, ровно в том глупом смысле, в каком живущие в России русские полагают себя "народом". Когда меня спрашивают, онемечился ли я в Германии, обычно имеют в виду, читаю ли я немецкие газеты и пью ли я пиво литровыми масами. Но все это не слишком важно. Важно - как ты врос в местную жизнь по горизонтали. И тут, конечно, важную роль играет знание языка, а порой и знание того, что литровыми масами пиво пьют в Баварии, а вот в Кёльне - 200-граммовыми кёльшами.

Русским в Европе, с моей точки зрения, разумно расти и прорастать, как плющ и дикий виноград на стволе дерева, становиться абсолютнейшей частью местного пейзажа, а не лелеять в себе особую "русскость". А потом, когда русская раковина в очередной раз треснет, развалится разбитой скорлупой - возможно, и подумать о возвращении, радея не о быстрейшем воссоздании новой раковины, а о самосознании улитки, ныне ползущей по склону вниз.