Речь идет не просто о Конституции, а больше, чем о Конституции, - о стабильности, порядке в стране... Они (организаторы Стратегии-31. - Ред.) хотят сломать волю власти, показать, что их меньше, но воля у них сильнее, чем у власти. Как только в глазах общественного мнения воля власти поплывет, к ним хлынут люди, которые хотят быть сильными просто-напросто. Сейчас огромное количество людей поддерживают власть, потому что она сильная; справедливая, несправедливая - это другой вопрос. Но люди тянутся к силе, особенно в условиях хаоса, безвластия, которые у нас были в 90-е годы, да и во многом еще продолжаются. И вот это столкновение воли, оно с неизбежностью обязательно закончится победой нынешней власти... Она не сломается... потому что народ из этого хаоса вынес такое, такое у него требование к власти – даже если вы в чем-то неправы тактически, то стратегически не имеете права... сказать: мы неправы, мы здесь уползаем под стол и готовы, чтобы нас пинали. Власть не имеет права позволить себя пинать, и не позволит.

Ссылка

Навеянное

В городском архиве до сих пор сохранился портрет Угрюм-Бурчеева... Портрет этот производит впечатление очень тяжелое. Перед глазами зрителя восстает чистейший тип идиота, принявшего какое-то мрачное решение и давшего себе клятву привести его в исполнение. Идиоты вообще очень опасны, и даже не потому, что они непременно злы (в идиоте злость или доброта - совершенно безразличные качества), а потому, что они чужды всяким соображениям и всегда идут напролом, как будто дорога, на которой они очутились, принадлежит исключительно им одним. Издали может показаться, что это люди хотя и суровых, но крепко сложившихся убеждений, которые сознательно стремятся к твердо намеченной цели. Однако ж это оптический обман, которым отнюдь не следует увлекаться. Это просто со всех сторон наглухо закупоренные существа, которые ломят вперед, потому что не в состоянии сознать себя в связи с каким бы то ни было порядком явлений... когда же придатком к идиотству является властность, то дело ограждения общества значительно усложняется... Там, где простой идиот расшибает себе голову или наскакивает на рожон, идиот властный раздробляет пополам всевозможные рожны и совершает свои, так сказать, бессознательные злодеяния вполне беспрепятственно. Даже в самой бесплодности или очевидном вреде этих злодеяний он не почерпает никаких для себя поучений. Ему нет дела ни до каких результатов, потому что результаты эти выясняются не на нем (он слишком окаменел, чтобы на нем могло что-нибудь отражаться), а на чем-то ином, с чем у него не существует никакой органической связи. Если бы, вследствие усиленной идиотской деятельности, даже весь мир обратился в пустыню, то и этот результат не устрашил бы идиота. Кто знает, быть может, пустыня и представляет в его глазах именно ту обстановку, которая изображает собой идеал человеческого общежития?

Михаил Салтыков-Щедрин. "История одного города"