Теперь уже в деталях стало ясно, как меня пять лет назад задержали. Я с товарищем уехал в Москву, когда перед выборами 2010 года белорусские КГБ и МВД начали зачистку всех политических сил хоть с каким-то намеком на радикализм. В том числе под раздачу попали и анархисты. В ходе этой операции было задержано и допрошено, только по моим данным, около 120 человек, на некоторых были заведены уголовные дела. Мы решили переждать время до выборов. В Минске был завербован один из моих соратников, Антон Лаптенка, которому дали задание выйти со мной на связь и встретиться в Москве. Такое же предложение поступало и некоторым другим моим товарищам, но они отказались - и покинули страну. Несмотря на то что они нас предупреждали, мы никак не могли в такое поверить. Мы договорились с ним по интернету о встрече, и за 5 минут до назначенного времени меня схватила группа оперативников, которая представилась сотрудниками ФСБ. Моему товарищу, Диме Дубовскому, удалось уйти. Меня же затолкали в машину и очень быстро, буквально за три часа, отвезли в Беларусь. Там, недалеко от границы, меня передали нашим чекистам, и я был заключен в СИЗО КГБ, печально известную "Американку".

Тюрьма - это концентрированное выражение общества. Именно в тюрьме можно увидеть все слои населения в одном месте, охватить их одним взглядом. Я наблюдал, как у людей менялось мнение по отношению к событиям на Украине. К Майдану в массе своей относились положительно. Помню, как бежали к телевизору, возвращаясь с промзоны. Однако аннексия Крыма все изменила. Большинство стало высказывать прокремлевские симпатии. Но есть разница: всплеск энтузиазма от Майдана был искренний, связанный с врожденным стремлением человека к освобождению.

Но как только начались военные действия, хватило двух-трех месяцев, чтобы примерно для двух третей обывателей действия России стали представляться морально оправданными.

Здесь сыграли роль глубинные слои коллективной психики: подсознательная тяга к возрождению былого могущества Русской империи. Это чувствуется в настроениях людей - видимо, сказывается ностальгия по прошлой советской мощи. Когда нету настоящей самоорганизации, привычки к инициативе и общественного самоуправления, люди жаждут компенсации в форме приобщения к сильной коллективистской сверхидее, вопреки слабой, которая, по их мнению, восторжествовала после распада СССР.

Большинство сочувствует России в Крыму и в Донбассе. Речь идет не о маргинальных слоях, а о среднем обывателе, и нижнем и среднем звене сотрудников госаппарата.

Если однажды мы увидим на улицах Минска российские танки, большинство белорусов воспримут это или с безразличием, или с пассивной симпатией, потому что ситуация в России несколько мягче. Так как связи между людьми в России и Беларуси достаточно тесные, люди видят, что в России все-таки нету такого беспредела, который творится в Белоруссии. Поэтому люди связывают надежды на улучшение ситуации с присоединением к России. Ведутся такие разговоры: "Неплохо бы нам стать областью Российской Федерации". Причем это говорят вовсе не представители "быдла", а вполне неплохие люди, которые ненавидят действующую власть, страдая в лагерях и тюрьмах, и трезво оценивают происходящее. Надежды на справедливость они связывают с Россией.

Но примерно пятая часть населения имеет четко выраженную западническую или "незалежническую" ориентацию.

За время, которое я провел в заключении, многое изменилось. То, что происходит между Россией и Украиной, воспринимается разными слоями общества по-разному. Большинство населения страны напугано военными действиями на Украине и готово терпеть плавное снижение уровня жизни только ради того, чтобы над головой было мирное небо. Однако есть и меньшинство – примерно каждый пятый, - которое в событиях на Украине видит пример и надежду на перемены. Хотя я не могу утверждать, что эти перемены обязательно приведут к лучшему, но ведь людям важнее сама надежда.

В политической ситуации в Беларуси ничего не изменилось. Одних людей выпустили - других посадили. На самом деле ситуация только ухудшается, маховик репрессий постепенно раскручивается все больше и больше. Это очевидно по громким уголовным делам последних лет: не осталось ни одной области общественной жизни, в которой кого-нибудь да не посадили.

Перед нынешними выборами абсолютно все понимают, что никаких перемен не будет, и участвуют в выборах скорее по привычке. Я сам в выборах никогда не участвовал и не буду. Белорусская оппозиция существует лишь номинально, у нее нет влияния в обществе. И это это несмотря на огромное падение рейтинга тирана! События последних нескольких лет показывают, что единства ни по одному вопросу нет.

Надежда на изменение ситуации извне иллюзорна. Беларусь слишком привязана к России и экономически не сможет без нее существовать, если не произойдут фундаментальные изменения в экономике, в структуре управления. Однако на это потребуются многие годы.

Что касается внутренних факторов, то перспективы эволюционных изменений я также не вижу, потому что белорусское общество слишком пассивно. У него низкий протестный потенциал, низкая политическая культура, слабая самоорганизация. Я предвижу, что в конечном итоге будет социальный взрыв, потому что страна из года в год деградирует, нет никакой положительной динамики, которая могла хотя бы дать надежду на изменение этой тенденции. Сколько времени займет полная деградация страны, я не знаю, но это максимум несколько лет. Тогда начнутся «голодные бунты», как в 90-х.

За прошедшие пять лет мои взгляды углубились. Тюрьма - это такое место, где человек может взглянуть на себя со стороны. Каждый день наш окружают сотни бытовых вопросов, текущих задач, и очень сложно выпутаться из этой паутины. В тюрьме можно заняться самообразованием, узнать людей из разных слоев общества, с которыми я при других обстоятельствах никогда бы не встретился, причем как из низов общества, так и из самых верхов. И это сильная школа реализма, объективной оценки ситуации. Я не терял времени даром и занимался чтением серьезных книг, приобретал знания в области экономики, маркетинга, психологии, философии.

Пять лет я только и занимался тем, что обдумывал различные варианты действий после освобождения - не зная, когда это освобождение придет. Чтобы не растрачивать свои нервы, я запретил себе надеяться, старался прожить правильно, продуктивно каждый новый день.

Я связываю свое будущее не столько с Беларусью, сколько со всем миром. Мы живем в эпоху глобализации, цифрового общества, которое становится все более и более интерактивным. Я считаю, что национальные границы размываются, национальный менталитет утрачивает значение, и я связываю свою будущую деятельность с общемировыми тенденциями, а не с раскладами в отдельно взятой стране.

С развитием информационных технологий - социальных сетей, блогов, платформ - с новой силой выстраиваются горизонтальные связи в обществе, которые помогают сформулировать массовое мнение в течение одного-двух дней и даже часов.

Краудсорсинг - революция в области объединения усилий и ресурсов миллионов людей, настоящая анархическая идея. Она меняет мир прямо сейчас, формируя новые отношения. Такой менталитет приведет в будущем к важнейшим переменам, гораздо более глубоким, чем в тех странах, которые принято считать демократиями, то есть в западных странах. Потому что настоящая демократия - это прямая демократия, участие каждого гражданина в жизни общества.

Мои практические ближайшие планы - провести время с родными и друзьями, с теми людьми, которые все эти несколько лет меня поддерживали, оказывали всестороннюю помощь и с нетерпением ждали моего освобождения. Помощь этих людей - то, что грело мне душу все эти пять лет. Для меня это самый главный урок и ценность, которую я вынес из заключения.

Я ни о чем не жалею - ведь «...не истерзав свою душу, не будешь в ладу с самим собой».