На фоне приговора активисту "Другой России" Олегу Миронову, вызвавшего ажиотаж в СМИ, почти не замеченным оказалось другое решение, которое в этот же день вынес тот же Замоскворецкий районный суд Москвы. По обвинению в мошенничестве (ч.4 ст.159 УК) на 7 лет лишения свободы был осужден российский ученый-атомщик из Обнинска, доктор наук, директор Физико-энергетического института имени А.И. Лейпунского Сергей Калякин.

Приговор вынесла судья Наталья Чепрасова, известная, в частности, тем, что приговорила болотника Дмитрия Ишевского к трем годам и двум месяцам лишения свободы в колонии общего режима. Она же отказалась освободить по УДО другого фигуранта Болотного дела Алексея Гаскарова. А в этом мае Наталья Чепрасова присудила 10 суток административного ареста главному редактору "Ежедневного журнала" Александру Рыклину и общественному деятелю Сергею Шарову-Делоне за акцию в канун трехлетней годовщины столкновений.

Калякин и трое его сообвиняемых - сотрудники ФЭИ Александр Лукьянов и Алексей Зайцев, а также Леонид Кеворков, представлявший ООО "Энергоинжиниринг", - были признаны виновными в хищении средств, направленных в ФЭИ по двум договорам с проектно-конструкторским филиалом ОАО "Концерн Росэнергоатом". Эти средства были предназначены для реализации проектов в области водородной взрывобезопасности атомных электростанций. В качестве субподрядчика было привлечено ООО "Энергоинжиниринг". По версии следствия, поддержанной судом, в действительности работы этой фирмой не проводились и таким образом были похищены деньги, которыми Калякин якобы распорядился по своему усмотрению.

Текст приговора после четырех месяцев судебного следствия настолько совпал с обвинительным заключением, что в него попали даже материалы, не оглашавшиеся в суде (например, протокол одной из очных ставок). В значительной своей части он строится на показаниях Лукьянова и Зайцева, сотрудничавших со следствием и давших показания на Калякина, категорически отрицающего свою вину.

О методах, с помощью которых следствие добилось этого сотрудничества, можно догадаться, учитывая признания осужденного Кеворкова. 80-летний сотрудник НИЦ "Курчатовский институт", участник ликвидации последствий чернобыльской аварии, он, по версии гособвинения и суда, был посредником между ООО "Энергоинжиниринг" и ФЭИ. На досудебном следствии он тоже дал показания на Калякина. Но на суде признал, что подписывал не соответствующие действительности протоколы допросов из-за плохого физического и психологического состояния. Дознаватели приходили к жене Кеворкова и в 12 часов ночи, и в 6 утра. Сам обвиняемый в это время находился в больнице, чего не скрывал. Но вместо того чтобы посетить его там, следствие объявило Кеворкова в розыск. В конце концов следователь Чалый (занимавшийся этим уголовным делом на его начальной стадии) предложил ему сделку - остаться на свободе под подпиской о невыезде в обмен на необходимые следствию показания. Кеворков согласился.

Но обещанного не произошло. Дело перешло к следователю Ковальскому, который вместо подписки о невыезде ходатайствовал о домашнем аресте, и суд это ходатайство удовлетворил. Кеворкову же Ковальский объяснил, тот должен "еще что-то сказать", чтобы его отпустили.

Впрочем, сам Ковальский, выступая на суде в качестве свидетеля, утверждения о каком-либо давлении отверг.

Прокурор Тимашова в ходе прений сторон просила для Кеворкова 5,5 лет реального срока, что для пожилого и не очень здорового человека могло быть равнозначно пожизненному заключению. Но в итоге он получил 6 лет условно. А сотрудничавшие со следствием Лукьянов и Зайцев, рассчитывавшие на условный срок - 4 и 3,5 года общего режима соответственно. Они были взяты под стражу в зале суда.

Складывается впечатление, что уголовное дело в отношении Калякина скроено по испытанным лекалам. Силовые структуры сейчас используют два механизма преследования ученых - обвинение в шпионаже или в мошенничестве. Но если растущее число "шпионов" уже вызывает у общественности вопросы и даже противодействие (вспомним дело многодетной матери из Вязьмы Светланы Давыдовой), то обвинения в мошенничестве действуют без осечек.

Напрашивается предположение, что истинная причина преследования Калякина – в разногласиях ученого с руководством "Росатома". Как в Академии наук была создана ФАНО, точно так же в "Росатоме" была создана компания "Наука и инновации", которую возглавил Вячеслав Першуков. В 2013 году Калякин отказался от предложения о сотрудничестве с ЗАО "Наука и инновации".

Косвенно подтвердил эту версию и сам Першуков, имевший в судебном процессе статус представителя потерпевшего и давший показания суду. "Ущерб не исчисляется в списании или начислении денежных средств госкорпорации. В данном случае имеет место ущерб прав и обязанностей, которые выполняет госкорпорация по заданию правительства по управлению государственной собственностью", - сказал он.

Чиновники, на содержание которых из бюджета выделяются большие деньги, хотят управлять учеными - энтузиастами своего дела, работающими за 12-15 тысяч рублей в месяц. Вместо того чтобы избавить их от бюрократической бумажной работы, как это было лицемерно обещано при осуществлении реформ, чиновники требуют от ученых бесчисленных отчетов, не давая им сосредоточиться на научной деятельности. А несогласные рискуют отправиться по стопам Калякина и других осужденных ученых, осмелившихся перечить государственной машине.

Но тем самым чиновники рубят сук, на котором сидят. Ведь такие, как Калякин, обеспечивают научное развитие и ядерную безопасность России.

В прениях сторон на судебном процессе Калякин, помимо прочего, рассказал, что на стене в кабинете следователя видел плакат с изображением весов, где на одной чаше гиря с надписью "Правосудие", а на другой - наручники. И наручники перевешивают.

По-моему, это очень красноречивая и точная иллюстрация нашего правосудия.