Почему указ президента от 6 августа составлен столь уклончиво? Какова правовая (или неправовая) природа введенных продовольственных запретов?

Президент ссылается на федеральный закон «О специальных экономических мерах», в соответствии с которым вроде бы принят указ. Но по этому закону (в каком году он будет отменен?) прописана несколько иная процедура: решение о применении специальных мер, к которым относится и «запрещение внешнеэкономических операций или установление ограничений на их осуществление», принимает президент. Правительство же во исполнение указа устанавливает перечень конкретных действий, совершение которых запрещается.

Президент же 6 августа ничего своим указом не запретил. Указ лишь предписывает органам власти, юридическим лицам и гражданам «в своей деятельности исходить из того, что в течение одного года со дня вступления в силу настоящего указа запрещается либо ограничивается осуществление внешнеэкономических операций» - таких-то и таких-то. Что значит «исходить из того»? Формулировка «исходить из того, что что-то запрещается» никак не может быть нормативным запретом. Ни в одном российском законе исходить из того» гражданам не предлагается, а пишется утвердительно — «запретить», «не допускать». Как исходить из того, чего нет? Откуда взялся этот запрет?

7 августа 2014 года правительство во исполнение указа от 6 августа издало постановление, предписывающее «ввести сроком на один год запрет». Значит, 6 августа, когда президент указывал «исходить из того, что... запрещается», ничто запрещено не было, кем запрещается - было непонятно. По закону о спецмерах запретить должен был президент, а не правительство. Но помимо этого сомнительного закона есть еще Конституция.

Свобода экономической деятельности — одна из основ конституционного строя РФ (статья 8). Право каждого на свободное предпринимательство защищено - прежде всего от государственного вмешательства: «Каждый имеет право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности» (статья 34, часть 1 Конституции).

Даже в условиях чрезвычайного положения, когда допускается предельный уровень ограничения прав и свобод, эти ограничения не касаются части 1 статьи 34. В статье 56 Конституции перечислены права и свободы, неприкосновенные даже при режиме ЧП: право на жизнь, свобода от пыток, свобода совести, неприкосновенность частной жизни, право на жилище, право на судебную защиту, право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности. Комментаторы Конституции предпочитают не объяснять, что следует из упоминания статьи 34 в статье 56. Но Конституционный суд, не вдаваясь в подробности, твердо стоит на том, что права, которые не могут быть ограничены при чрезвычайном положении, «не подлежат ограничению ни при каких условиях» (определение КС от 3 февраля 2010 года и др.).

Это означает максимальную защищенность свободы экономической деятельности. Ограничение предпринимательских свобод если и допустимо (а это в конституционно значимых целях неизбежно), то исключительно федеральным законом. Непосредственно самим федеральным законом, а не принимаемыми на его основании иными правовыми актами. Об этом со всей определенностью говорится в постановлении Конституционного суда от 16 июля 2008 года: Ограничения права собственности, равно как и свободы предпринимательской и иной экономической деятельности могут вводиться федеральным законом, если только они необходимы для защиты других конституционно значимых ценностей, в том числе прав и законных интересов других лиц, отвечают требованиям справедливости, разумности и соразмерности (пропорциональности), носят общий и абстрактный характер, не имеют обратной силы и не затрагивают само существо данного конституционного права.

Ограничение прав и свобод возможно, как известно, не только при режиме ЧП, но и на общеправовом уровне. Отдельные права, в том числе и экономические, могут быть ограничены федеральными законами (а не указами президента) в той и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства (статья 55 Конституции). Указ президента от 6 августа принят «в целях защиты национальных интересов Российской Федерации». В таких непонятных целях Конституция ограничения прав и свобод не допускает.

Вводя свои санкции, власть исходит из того, что если есть закон, то все позволено. Закон «О специальных экономических мерах» действительно наделяет президента полномочиями принимать решения о применении таких мер к государствам и лицам, того — по его мнению — заслуживающим. Но сколь бы ни был расплывчат закон о специальных мерах (сам требующий проверки на конституционность), из него никак не может вытекать право запрещать все что угодно и ради каких угодно целей. Если же рассуждать иначе — дескать, достаточно того, что закон разрешает специальные меры в принципе, — тогда придется признать, что, проголосовав в Думе в трех чтениях за нечто вроде «начальник всегда прав» и назвав это «законом», можно запрещать все, оставаясь будто бы «в правовом поле». При таком, увы, традиционном для России правосознании (или отсутствии такового) надо ожидать запрета на получение из-за границы писем, лекарств, книг, фильмов, идей вплоть до циклонов и антициклонов американского происхождения и "благодатного огня" из Израиля.

Так что указ президента вызывает сомнения, как на него ни посмотри.