Получающих из-за границы средства для некоммерческой деятельности отныне будут по закону считать иностранными агентами. Коммерческой деятельности этот позорный в России ярлык не препятствует. Содействие ей выгодно начальству и остается желанным. А к некоммерческой, деятельности относят благотворительную, научную, художественную, религиозную, просветительную и политическую. Принятие такого закона не могло не вызвать протеста в России, история которой была бы иной без заимствования ценностей - от христианства, возникшего в Палестине два тысячелетия назад, до марксизма, зародившегося в Европе во второй половине позапрошлого века. Видимо, для депутатов нашей Думы и князь Владимир Святой, и Георгий Валентинович Плеханов - иностранные агенты. Но их не вспомнили. Дело давнее.

Есть, однако, и более свежие примеры. В «лихие девяностые», когда заботами власти наука и просвещение нищенствовали, американский банкир Джордж Сорос спасал русскую науку. Он выдавал ученым, аспирантам, студентам, школьным учителям скромное вспомоществование, которое позволило им выжить, не покинуть Россию и продолжать работать. Но власть была недовольна тем, что он решал, кому именно помогать, не по ее указке, а по принятой на Западе при выдаче грантов системе экспертных оценок. Благотворительную деятельность обложили налогами, чтобы сдержать Сороса и других филантропов. В конце концов в 2002 году его выжили. Тут подоспел взлет цен на нефть - и обошлись. Но, хоть банкира травили, а русская печать клеймила иностранное влияние, законов, пресекавших иностранную помощь российским неправительственным организациям, все же не ввели. И вот вводят.

Возмущение думским мракобесием справедливо и понятно. Но новый закон не выглядит чрезвычайным происшествием, нарушением нормы. О каком нарушении речь, когда эта власть уже не один месяц продержала в тюрьме трех молодых женщин, моливших богородицу не так, как велит церковь, и не о том, что желательно церковному начальству. Но тюрьма принадлежит все же не церкви, довольной, что они сидят, а светскому по Конституции государству. Виновато оно. Пора признать, что такое у нас государство.

Давно пора понять его природу и тем, кто из-за рубежа помогает русской науке, культуре и тяжко живущим у нас людям. Да и природу российской церкви пора понять тем, кто сочувствует религиозным организациям, чтящим Христа иначе, нежели православная церковь, согласившаяся называться Русской православной, национал-христианской, хотя Христос, для которого не было ни эллина, ни иудея, сильно бы подивился, что люди в него верующие считают нужным указать, что вера у них русская.

Пора понять природу происходящего в России и тем, кто вкладывает деньги в коммерческую деятельность. Конечно, список Магнитского и ограничения за рубежом для чиновников, совершивших преступления, остающиеся у нас в силу природы нашего государства,безнаказанными, - дело полезное. Но вошедшие в список Магнитского – лишь конкретные исполнители преступления, которое поручило им государство. Это оно объявляет некоммерческие организации иностранными агентами, это оно держит в тюрьме женщин, молящихся несообразно с каноном, это оно убило Магнитского. И оно за все это должно как-то отвечать.

На Западе охотно говорят: «Россия не Советский Союз». Да, многое изменилось. Кое-что к лучшему. Страны Варшавского пакта и союзные республики СССР обрели независимость. И внутри России кое-что изменилось к лучшему. Благодаря интернету еще не вовсе уничтожена гласность, возникшая все же в СССР в годы его агонии. Нет железного занавеса. Конечно, в СССР и убийство Магнитского, и арест Pussy riot, были бы заурядным делом, а некоммерческие организации, неугодные власти, тогда преследовались и без контактов с иностранцами.

Но было известно и признано всеми кроме советских СМИ, что это имеет место, и это характеризовало страну. Однако это и в нынешней России имеет место и даже опять стало правилом, а говорят об этом как о недоразумении, о промахе полицейских. А надежды двадцатилетней давности обмануты. Пора признать реальность. Признать, что Россия – это Советский Союз и что она при всех частных изменениях удержала суть былого порядка. Нелепо делать вид, что сходства не видишь.

Говорят, Россия перестала быть сверхдержавой. После войны она на это претендовала, захватила не одну страну и энергично вооружалась, побудив и США вооружаться и даже в чем-то нас обогнать. Но жизнь вышла за пределы взаимного страха. Для отношений с другими странами внутренняя жизнь своей важней военных приготовлений. А Россия для себя принимает совсем иные законы, чем у тех, с кем хочет сотрудничать на равных. Закон, предостерегающий некоммерческие организации от получения иностранной помощи, фактически восстанавливает железный занавес - еще не для всей страны, но для неугодных власти по отдельности.

При новом старом президенте уже не просто хватают демонстрантов за нарушение противоречащих Конституции полицейских установок, а целую категорию сограждан, еще ничего не совершивших, включают в число заведомых иностранных агентов, то есть ставят вне закона. И уже не просто разворачивают антизападную пропаганду, но в форме закона объявляют иностранные государства, граждане которых помогают нашим гражданам в их законной деятельности, заведомыми врагами нашей страны. А собственные организации, легально действующие в других странах, врагами этих стран не признают. То есть открыто берут себе особые права, что и есть первая претензия сверхдержавы. Могут ли после этого Россия и Запад жить дальше, словно ничего не случилось?