«Дорогие друзья, я приветствую всех вас, всех, кто пришел сегодня сюда на стадион и тех, кто находится за его стенами», - сказал Владимир Путин собравшимся в Лужниках на митинг в его поддержку. Я лично находился в этот момент за стенами, в полицейском автозаке, и не слышал слов премьерского приветствия.

Мимо зарешеченных окон нескончаемой рекой текла толпа. Люди, завернутые в российские триколоры, люди в белых шапочках, люди с голубыми воздушными шариками, люди в шарфах национальных цветов. Люди с флагами, транспарантами, баннерами, просто люди без ничего. Знамена Федерации независимых профсоюзов сменялись стягами компании «Рузское молоко», символами каких-то мотоклубов и другой разнообразной символикой. Откуда-то ехали машины и мотоциклы времен Великой Отечественной.

Из громкоговорителей лилась какая-то невообразимая музыка, но праздничного воодушевления на лицах не было. Выходя из-под арки метромоста, толпа сразу разделялась. Большинство продолжало угрюмо брести к стадиону, но многие сразу сворачивали к метро, пряча под мышку или выбрасывая на обочину плакаты в стиле «Путин знает что делает». Сторонники созидательного курса премьера тоже знали что делать – они спешили по домам. В этот момент полицейские выпустили нас из автобуса покурить. Мимо шли защитники стабильности.

- «Лучше бы на работу пошел», - говорил один из них.

В это время из полицейской рации донеслось «Задержать выходящих», и возле входа в метро возник заградотряд, который разворачивал нетерпеливых противников оранжевой чумы и отправлял их обратно на стадион продолжать битву за Россию.

Унылая погода, мелкий снег, влажный ветер, хмурые лица, полицейское усиление. Праздник защитников отечества был в разгаре.

Владимир Путин тем временем обещал своим сторонникам победить соперников на этих выборах, а заодно и «несправедливость, мздоимство, хамство чиновников, бедность и неравенство, в конце концов». С неравенством как раз были некоторые проблемы. Не все желающие поддержать единство страны в лице ее национального лидера имели такую возможность. В наш автозак запихали парня с плакатом «Меня мобилизовали сюда насильно. И я такой не один». Агитационно-пропагандистский креатив, с точки зрения полицейского начальства, должен был пройти процедуру утверждения компетентным начальством, прежде чем попасть в объективы телекамер.

В завершение своей речи премьер-министр перешел к поэзии. Он обещал не забывать про Лермонтова с Есениным и неожиданно призвал собравшихся:

Умремте ж под Москвой,
Как наши братья умирали!
И умереть мы обещали,
И клятву верности сдержали...

В этот момент наш автозак завелся и поехал по серым улицам Москвы, прочь от Лужников. Поскольку мы с товарищами умирать в этот день под Москвой не обещали, а напротив, рассчитывали, что после конца путинга всех отпустят с миром, нас охватила некоторая тревога. Но сотрудники быстро рассеяли все опасения. Мы едем не на Бутовский полигон, а в ОВД «Якиманка», где с нами должны провести разъяснительную беседу.

Беседа, кстати, состоялась. Даже не беседа, а целая дискуссия с участием личного состава и задержанных за нарушение режима регистрации гастарбайтеров. Я много раз бывал в отделениях полиции и сталкивался и с откровенной враждебностью, и с дружелюбной терпимостью. Но такой симпатии и почти нескрываемой солидарности не видел еще никогда. Менты увидели портрет Путина на изъятых у нас листовках и стали было корить, что мы поддерживаем компрадорский режим. Но быстро одумались: с какой бы стати мы тогда оказались у них в отделении? Поняв, что задержанными на путинге могут быть только честные люди, служивые перешли на сторону прогрессивных сил.

Выяснилось, что у полицейских офицеров есть ценные соображения о тактике протестной активности. Даже лишенные регистрации узбеки, и те вложили свои пару копеек в разговор о борьбе с коррумпированными диктатурами. Когда путинг закончился и настало время освобождения, единство мнений достигло такой концентрации, что впору было принимать резолюцию о текущем моменте. Дама, которая согласно протоколу должна была проводить с задержанными (в том числе со мной) профилактическую беседу о недопустимости раздачи листовок на митинге, пообещала прийти на акцию протеста 5 марта. Остальные заверили, что стрелять в народ не станут и вообще душой будут с нами, но сослались на служебную занятость.

Товарищи, которым удалось обмануть бдительность органов правопорядка и все-таки попасть на исторический митинг в защиту стабильности, рассказали потом, что листовки оппозиционного содержания расходились там, как пирожки. Пока кандидат в гаранты читал стихи, его твердые приверженцы жаловались наймитам мировой закулисы на реформу образования, на произвол работодателей, на нехватку детских садов и недоступность здравоохранения. Неблагодарные! В то время, когда страна стоит на краю пропасти, когда у эффективных менеджеров и собственников могут отнять все, что нажито непосильным трудом, когда оранжевая чума вот-вот захлестнет Россию, они обсуждали свои мелкие нужды!

Чтобы люди не расходились все выходы были блокированы полицией. Люди покорно стояли и слушали. Кто – Путина. Кто – попавшегося оппозиционного агитатора. Кто – прислушивался к самому себе.

В подъезде моего дома на стене появилась надпись: «Путина к Мубараку!». Не удивлюсь, если ее написал участник последнего путинга.