Эйфория от массовых митингов на Болотной и Сахарова постепенно улетучивается. Все больше и больше людей начинают понимать, что требования протестующих так и не выполнены, что протест с позволения власти лишен силы, что это то же самое, как спрашивать разрешения на побег из тюрьмы у начальника этой самой тюрьмы.

Тем не менее многие по-прежнему верят в успех. Верят, что гражданам удастся однажды отстранить узурпаторов от власти. По мне это хорошо, пусть верят. Однако и я не могу молчать и не высказывать свой честный и убежденный взгляд на вещи. Сейчас о предстоящем шествии 4 февраля.

Я совершенно уверен, что роковая ошибка была совершена накануне 10 декабря, когда спонтанное желание граждан собраться на площади Революции, в непосредственной близости от Кремля и Госдумы, было ловко подменено самозваными начальниками (Немцовым и Ко) безопасным и бесплодным стоянием на Болотной. Единожды подчинившись власти, поставив поезд протеста на рельсы покорности и послушания, вожди оппозиции лишили дальнейшую борьбу силы, кастрировали ее.

Власть воспользовалась их помощью и умело набросила на гражданский протест ошейник. Теперь заявки на митинг или шествие стали подвергаться ограничениям под любым предлогом. Цель этих ограничений – не забота о безопасности, транспортных удобствах и т.п., а желание навязать оппозиции свою волю. Показать, кто в доме хозяин. И правда, если власть выдвигает условия, а лидеры оппозиции им подчиняются, то зачем выполнять их дальнейшие требования? Они хотят отменить результаты выборов, а сами не могут настоять даже на шествии, думает власть.

Однако толпа протестующих состоит не только из лидеров, но и из массы политических активистов, а также обывателей, которые наконец решились выразить свою гражданскую позицию. Для них власти приберегли другие методы подчинения - рассчитанные, так сказать, на целевую аудиторию.

Политическим активистам предложено смириться с тем, что, якобы для обеспечения безопасности, колонные протестующих будут инфильтрированы оперативниками полиции и ФСБ в штатском. Они, мол, будут выявлять и задерживать провокаторов. От кого именно ожидают провокаций, господа-товарищи из оргкомитета так ни разу и не объяснили.

Недалекие элементы ссылаются на то, что «опера» и так всегда присутствуют на массовых мероприятиях и тут, мол, ничего не поделаешь. Да, обычно они присутствуют, не спрашивая нас, тут мы бессильны, но вот 4 февраля их позовут специально сами организаторы. Лидеры протеста позовут. Уже позвали! Уверен, речь идет о желании, скажем так, умеренной части оппозиции защититься от ее радикальной части. С помощью оперов центра «Э»! Нормально?

Впрочем, обыватель, который выйдет на площадь во второй-третий раз в жизни, даже и не знает, что такое центр «Э», и потому для него приготовили нечто более доступное его пониманию. «Господин Гудков предупредил, что полиция, в отличие от митинга на проспекте Сахарова, запретила участникам приносить с собой термосы с чаем или кофе. Они будут изыматься у рамок металлоискателей. Взамен господин Гудков обещал, что на Болотной площади, куда придут участники шествия, будет раздаваться горячий чай», - узнали мы из статьи в «Коммерсанте».

Можете считать меня кем угодно и каким угодно, но я аплодировал этой блестящей иезуитской находке власти. Прямо в точку! Нюансы подачи заявки, торга с мэрией мало кому понятны. Оперов большинство граждан тоже видело только по телевизору. А вот термос с горячим чаем - это да, это они понимают хорошо. Особенно в такой мороз. И вот гражданина обывателя теперь «нагнут» в понятной ему форме. Сдайте ВАШ чай и возьмите НАШ, прикажут ему. Но только там и тогда, когда мы вам укажем.

Казалось бы, мелочь, подумаешь, потерпим, скажет гражданин - и... примет условия. Вздохнув, пройдет через рамку с мыслями о «хозяйском» чае в конце пути. Все. Контракт подписан. Подчинившись в такой мелочи, «протестант» отныне подчинится и во всем остальном. Он уже не пойдет к ЦИКу, куда звал его Лимонов, а будет послушно стоять в загоне, ожидая, когда посредники – лидеры оппозиции – отстоят за него его права.

А они не отстоят. Им это, судя по всему, и не надо.