Совсем было собрался написать большую серьезную статью по поводу Новодворской и судеб либерализма в России, но что поделаешь – события вынуждают меня выступить бытописателем оппозиционной жизни.

В понедельник – традиционная акция Удальцова у ЦИКа. Обычно она называлась «Долой фиктивные выборы!» и проходила под этим лозунгом, а также призывом к Чурову побриться наголо (для каковой цели Удальцов за многократные посещения уже оставил ему целый набор бритв). Правда, на этот раз Удальцов зачем-то разбавил четкую и ясную концепцию названием «Займи Старую площадь», солидарностью с героями Уолл-Стрита и масками Гая Фокса, что было не совсем по моему вкусу, однако же не являлось причиной для отказа от участия в акции, острием своим по-прежнему направленной против пресловутых «выборов».

Акция, как это повелось с возвращением Путина, закончилась стремительным винтоловом, а затем началась вторая, скрытая от посторонних глаз, но особо интересная часть Марлезонского балета. Предварительно мы сговорились не давать своих данных, пока в отделение не пустят защитников. Прежде, кстати, так проделали в Арбатском отделении, там прошло безо всяких проблем, на выходе мент мне еще пенял: «Ну зачем вам это было нужно, вы же знаете, что защитников мы всегда пропустим». Но под мощными старинными (XVIII век) сводами Тверского ОВД, вызывающими в воображении Преображенский приказ и Тайную канцелярию, все пошло по-иному, т.е. в лучших традициях произвола. Приходит защитник (Денис Юдин), называется, предъявляет в дежурной части паспорт, доверенности, чин чином – его не пропускают. Мы начинаем шуметь. К нам выходит мент и держит длинную речь о том, что мы здесь уже не первый раз, что мы все знаем - никакой защитник нам не нужен, и раньше мы его не требовали, сейчас нас быстро оформят и отпустят. Мы отвечаем, что это не его дело – судить, нужен нам защитник или нет, мы имеем право, а они обязаны и точка. Поскольку диалог с ментовским Цицероном вел я, то меня, видимо, сочли главным заводчиком бунта. В результате меня отделили от остальных и заперли в бокс. Боксы в Тверском – это небольшие уютные кабинки примерно три на три метра, без вентиляции, с тусклой лампочкой, без мебели, если не считать дощатого настила, что делает бокс похожим на старинный сортир. Стал я морально готовиться к тому, что сейчас нарисуют статью 19.3 (неповиновение законным требованиям сотрудника полиции) и поеду я на сутки (даже интересно было: посмотрю, как на сутках люди живут, все вроде уже были, а я нет – даже неудобно). Но телефон не отняли, и по нему держу связь с внешним миром. Выяснилось, что всех «пробили», установили личности без их помощи, затем развели по кабинетам, пишут на них протоколы, которые подписывают за них двое понятых («от подписи отказался») - после чего выгоняют из отделения. И вдруг: «Мичурину дурку вызвали». Я думал, что ослышался: «Что-что?» «Дурку, говорю, вызвали!»

Так случилось, что Владимира Мичурина быстро отделили от нас и увели особо. Его отказ предоставлять данные без защитника почему-то так поразил работавших с ним ментов, что они увидели в этом явные признаки ненормальности и вызвали психиатрическую помощь, сообщив, что он общается с духами (т.е., собственно, галлюцинации были у ментов, а психушку вызвали Мичурину!). К счастью, работники «дурки» оказались вполне вменяемыми и, услыхав от Мичурина, по какой истинной причине они вызваны, пожали плечами, дали подписать бумагу, что от освидетельствования он отказывается, и укатили. Мичурина после этого выпустили. Самое интересное, что выпустили и меня, последним, зато безо всякого протокола. Просто открыли дверь бокса и вывели на улицу.

На следующий вечер была акция на Триумфальной «Выборы без оппозиции - преступление!». Когда нас всех (14 человек) набили в автозак, в арестантское помещение просовывается мент: «Несовершеннолетние есть?» «Мы все здесь несоврешеннолетние!» - орут ему развеселые арестанты. «Журналисты есть?» - «Мы все здесь журналисты!» И наконец: «Мы все здесь несовершеннолетние журналисты, ха-ха!» И надо же, именно на этих словах у меня звонит телефон, и я узнаю, что в соседнем автозаке - 15-летний журналист Андрей Новичков, корреспондент отдела митингов интернет-канала «Фронде-ТВ». Как я позже выяснил у Андрея, дело было так: его затащили в автозак, после чего мент сказал: "Я тебя знаю, ты снимал на Козихинском. На каком основании ты прошел на стройку? Ты портил экскаватор". Имелся в виду последний набег жителей на (незаконную) стройку на Козихинском, в ходе которого действительно экскаватору засыпали песок в бак – Андрей все это снимал, но сам песок, разумеется, не сыпал. "Разве журналистам запрещено заходить на стройку при исполнении обязанностей?" – спрашивает он. Мент: "Запрещено без разрешения". Андрей (спеша освободиться, чтобы заснять продолжавшуюся акцию): "Ну извините". Мент: "Если я еще раз тебя увижу здесь или на Козихинском, то влеплю статью за прочу экскаватора". После чего Андрея выкинули из автозака.

Утром вторника произошло еще одно чудесное происшествие, в котором я, впрочем, не участвовал. Владимир Мичурин устроил пикет под лозунгом «Путин будет казнен». Замечательное в этом то, что пикет был согласованный. В мэрии согласовали, видимо, не особо вчитываясь, длинную бумагу, в которой Мичурин подробно излагал теорию и философию своего информационного пикета и приводил 9 тезисов, шестой из которых звучал так: "За взрывы домов и другие кровавые преступления их организатор гражданин В. В. Путин по решению народного суда, принятому в соответствии с легитимными на сегодня законами РСФСР, будет казнен". (В скобках: Мичурин по убеждениям – вполне умеренный и либерально настроенный социал-демократ. При этом он считает, что после 1993 года существующая власть не является легитимной, поскольку вопреки демократическим нормам народ де-факто не является ее источником и не участвует в ее формировании. В качестве противоядия он предлагает создание «народных избиркомов» и проведение альтернативных выборов, на которых и была бы создана альтернативная легитимность. Подробно излагать взгляды Мичурина здесь не место.) Словом, пикет согласовали, и Мичурин развернул на углу Тверского бульвара и Тверской улицы большой стенд, на котором крупными буквами красовалась надпись: "ПУТИН БУДЕТ КАЗНЕН". Менты подходили было, но, получив под нос бумагу с согласованием, уходили ни с чем. Народ, по словам Мичурина, выражал поддержку. Правда, пикет пришлось прекратить досрочно из-за сильного ветра с дождем и снегом (подробности см. здесь).

Пикет был согласован на три дня, и в среду Мичурин со Станиславом Поздняковым (член ПАРНАСа) вышли с теми же материалами на старое место. Но не тут-то было! Их тотчас окружили бойцы 2-го Отдельного полка полиции, не давая развернуть плакаты, и стали ждать указания. Затем отобрали материалы и отвели в Тверское ОВД (эту роскошную сцену заснял Евгений Фельдман из «новой Газеты»).

В Тверском долго думали, как их оформить, сначала пытались написать все ту же статью 20.2 (несогласованный пикет), потом сообразили, что пикет не может быть признан несогласованным, коли бумага о согласовании налицо, потом наконец махнули рукой и написали-таки 20.2, отказавшись, несмотря на требование Мичурина, приобщить к делу бумагу о согласовании пикета. Заключаю словами, которые написал по этому поводу наш общий друг Геннадий Строганов: «На два из трех стендов оформили протоколы изъятия, однако копий Мичурину не выдали; на третий стенд вообще ничего не оформляли. Мичурин подал заявление о хищении. Намерен доказывать в суде незаконность действий мусоров - хотя исход дела, как представляется, будет не в его пользу. Так или иначе, своей цели мрази добились: завтрашний пикет сорван, поскольку новые стенды до утра не изготовить. Сегодняшнее беззаконие лишний раз подтверждает справедливость центрального лозунга пикета».