Боюсь, конечно, навлечь на себя негодование левых коллег, но ничего не поделаешь. Дискуссия по поводу статьи Юлии Латыниной приобрела такой характер, что трудно не высказаться.
  Причем описание реакции на статью носит несколько однобокий характер. Даже заголовок к сюжету на Besttoday гласит "Блогеры возмущены измышлениями журналистки Юлии Латыниной о скором крахе Европы и вреде всеобщего избирательного права". 

Но начну издалека.
В далеком 1990 году я работал в независимой газете "Новая Жизнь", которая претендовала на наследование горьковской "Новой жизни" 18-го года, коммерческим директором.  Это была странная пора, когда грань между "можно" и "нельзя" была очень туманна, а к тому же, еще и очень быстро смещалась. Так вот, в тот момент в Москве, да и в России,  уже можно было издавать и продавать антикоммунистические газеты, но печатать их можно было только в Прибалтике. Вот и "Новая Жизнь" печаталась то в Латвии, то в Литве. А мне как коммерческому директору (под коммерцией, впрочем, понималось все, что за рамками содержания газеты) необходимо было доставить макет (сверстанный вручную!) в типографию, а через несколько дней забрать оттуда тираж, несколько рюкзаков газеты (тираж составлял 20-25 тыс.).
 Так вот как-то я в очередной раз отправился на поезде в Каунас, в типографию. В Каунас шел калининградский поезд, и соседями по купе моими оказались преподаватель марксизма-ленинизма из Калининградского университета и полковник, начальник политотдела ВВС Балтфлота.
   Процессы отделения балтийских стран тогда уже активно развивались; по-моему,  Литва уже объявила о суверенитете. Поэтому еще до отхода поезда у нас начался разговор о перспективах независимости Литвы, быстро переросший в разговор о политике и истории вообще. О революции, Гражданской войне, экономической эффективности социализма, свободе и т.д. Спорили долго, до глубокой ночи, полковник перестал находить аргументы очень скоро, а преподаватель марксизма держался до последнего, отступая все дальше, ко все более базовым аргументам советской пропаганды. Но в конце концов, я припер его к стенке, и он выдал последний аргумент, на который ответить было нечего. "Учение Маркса всесильно, потому, что оно верно" - сказал он. Хотя имел в виду он, вероятно, обратное, поскольку доказать пытался как раз верность этого учения. Дальше спорить было не о чем. При расставании утром он сказал мне со смесью уважения и враждебности: "Хорошо вас готовят там, в ваших зарубежных центрах" Спорить я не стал. Жизнь вскоре показала, что мои прогнозы были верны, а его - нет.
  Но вспомнил я эту историю в связи с последним аргументом этого обществоведа, насчет априорной верности учения Маркса. Вспомнил потому, что  реакция левых на статью Латыниной мне очень напоминает этот последний аргумент.


  Я вообще-то не являюсь фанатом Латыниной, ее безапелляционность и склонность к передергиванию в публицистических текстах часто раздражает.  В связи с ее скандальными публикациями по делу Френкеля я даже, помнится, написал на Полит.ру критическую заметку.  Но это, разумеется, не отрицает ее таланта и того, что часто она бывает права.
  В своих установочных идеологических текстах последнего времени Латынина продвигает две ключевых позиции, одну антилиберальную, другую - либеральную ( взглядов Латыниной по национальному и религиозному вопросу я здесь  не касаюсь).


   Антилиберальная позиция заключается в удивительном поклонении государству, отвращении к правам человека и их защитникам.  Идеал Латыниной, как выяснилось, не слишком демократический и не слишком озабоченный правами человека Сингапур. Но это из существующего. А так, мне кажется, мечтает она о просвещенной абсолютной монархии, с монархом - добрым гением во главе.  Чтобы он злых карал, а добрых награждал, правильные решения, ведущие к росту общего блага, принимал, а неправильные - отнюдь нет. Весьма критически относясь к нынешней власти РФ, иногда и к этой власти, а тем более к властям других государств она относится именно так, как должно было бы к власти идеальной. Это проявляется,  в первую очередь, в отказе "плохим парням", врагам свободы, демократии и прав человека, в этих самых правах человека, а также в регулярном поношении института правозащиты.


  Я не возьмусь оспаривать факты многих ошибок и злоупотреблений правозащитников, на которые ссылается Латынина в своих текстах. Не возьмусь, потому что это совершенно не важно. Никакой общественный институт не работает без дефектов и издержек, и ценность его определяется не ими, а  тем, выполняет ли он свою функцию. А функция института правозащиты - оппонировать государству как обладателю монопольного права на насилие. Монопольное право всегда несет в себе опасность и даже неизбежность злоупотреблений, поэтому противостояние ему, постоянные придирки к нему по любому поводу - всего лишь способ не дать ему зарваться и склониться к произволу.   Это противостояние вовсе не значит отрицания государства, это не борьба, в которой одна из сторон должна победить. Победа невозможна, но важен процесс, который поддерживает баланс между правами человека и властными полномочиями. При этом, вполне возможна и даже нужна защита от наказания  преступника, если в его вине есть хоть какие-то сомнения,  а защита его гражданских прав нужна и возможна независимо от таких сомнений.  Этот процесс поддержания общественного баланса носит статистический характер и дает необходимый обществу суммарный результат  независимо от того, правы ли защитники прав в каждом конкретном случае. Более того, исходя из законов статистического распределения, они обязательно должны быть не правы в большом количестве случаев: выступать за свободу виновных и  защищать права негодяев и преступников.


  Права человека имеют всеобщий характер, поскольку в общем случае невозможно знать, кто хороший, а кто плохой, кто преступник, а кто  - нет.  Те редкие случаи, когда это все же кажется очевидным, ничего не значат. Отступив от приципа универальности, мы сделаем главный, качественный шаг, а дальше смещение границы между теми, чьи права защищать и соблюдать надо и теми, кто этого не достоин, вопрос количественных изменений по субъективным основаниям. В общем ведь никакого доброго гения, заранее знающего, кто хороший, а кто плохой, нет. И даже если в каком-то конкретном случае разница межуду хорошими и плохими ясна Латытниной, то в другом случае она  будет ясна еще кому-то,  например, Путину или хотя бы Бушу. И кого нам слушать тогда? Предвижу ответ: изучить дело и составить свое собственное мнение о нем. Но совершенно очевидно, что изучать все спорные дела не способно не только  большиство общества, но даже и ни один человек.
     Это длинное объяснение касается того, с чем я у Латыниной  категорически не согласен. Левые оппоненты Латыниной с этим ее подходом как раз особо не спорят.


   А спорят они со второй, как раз-таки либеральной позицией Латыниной. Причем она так их раздражает,  что они даже написали пресловутое коллективное письмо в "Новую газету".  Убей Бог, не пойму, зачем это было нужно. Мне кажется, не подкрепленному властными полномочиями мнению, интеллектуальной позиции надо противопоставлять аргументы, а не поддержку коллектива. Кроме, возможно, тех случаев, когда такие мнение или позиция являются прямым призывом к насилию и, по мнению авторов коллективного письма, не должны вовсе публично высказываться. Но это ведь не тот случай?


   В чем позиция Латыниной, если абстрагироваться от ее не принципиальных для сути дела спорных исторических и прочих аргументов?  В том, что модель социального государства, предполагающая, что каждый, независимо от своих возможностей и вклада в общественный продукт,  имеет право влиять на решения о распределении этого продукта и практически безо всяких условий получать из него минимум, гарантирующий удовлетворение довольно большого объема потребностей, так вот, что эта модель... испытывает определенные проблемы. Есть основания полагать, что эта модель в таком виде, в каком она установилась в большинстве стран Европы, оказывается неспособной к самоподдержанию, что она поддерживает и развивает социальные практики, подрывающие ее основы, и т.д. Мысль эта достаточно банальная, и  с ней никто практически не спорит.


  Однако с посягательством на status quo такого социального государства спорят, и весьма активно. Только аргументы оказываются примерно такого свойства, как у преподавателя марксизма, с которого я начал этот текст.  Говорят о том, что социальное государство - важнейшее достижение европейской цивилизации, главный маркер новой европейской идентичности, и вообще так чудесно, что посягать на него преступно.  Я  ничего не имею против социального государства в том виде. в каком оно установилось в Европе, меня мало волнует несправедливость чрезмерного перераспределения от трудолюбивых и старательных к  .. менее трудолюбивым и старательным (или пусть менее удачливым). Если бы можно было бесконечно долго (ну или хотя бы очень долго) забирать у все сокращающейся доли зарабатывающих и отдавать все возрастающей доле не зарабатывающих, чтобы все жили в достатке и удовольствии, я совершенно не был бы против. Беда-то в том, что, похоже,  с этим не очень согласны как зарабатывающие (они реагируют не только в форме поддержки соответствующей политической позиции, но и сокращением экономической активности, уклонением от налогов, снижением ВВП), так и получающие  - они хотят больше. Одним из признаков несогласия получателей государственной помощи со сложившейся системой являются беспорядки во Франции, Греции, Великобритании. Не знаю, может быть, кто-то скажет, что проблемы тут нет, но я такого не встречал.
  И Латынина предлагает дискуссию на эту тему., обсуждает,  что в этой конструкции  необходимо, а что нет, от чего стоит отказаться.  Это, повторюсь, не закон и даже не законопроект, это весьма поверхностная  общественная дискуссия в газете.
   Что именно она предлагает, равно как и многие сомнительные аргументы насчет зависимости величия Европы от степени ее жестокости, можно было бы и не обсуждать, поскольку главное - бесспорный, на мой взгляд,  тезис о том, что существующая система может подвергаться сомнению и не является венцом творения на все времена.


  Но учитывая реакцию на одну только мысль о возможности отступления от принципа всеобщего избирательного права, пару слов стоит сказать и об этом. Экстраполяция существующих тенденций дает основания предполагать, что в какой-то момент европейские общества придут к тому,  неработающее большинство будет распределять продукт, созданный меньшинством. Достаточно очевидно, что результат такого распределения не удовлетворит никого, ни доноров, ни реципиентов.  При этом понятно, что пенсионеры внесли свой вклад в общественный продукт и не имеют в большинстве случаев объективной возможности вносить его дальше (впрочем, в системе страхового пенсионного обеспечения они и не зависят от государства, а, наоборот, зачастую являются налогоплательщиками). Инвалиды объективно лишены возможности вносить свой вклад в общественный продукт ( и в бюджет, подлежащий использованию в общих интересах). Но по какому праву решения о бюджетных расходах принимают те, кто может, но не хочет внести свой вклад в доходы бюджета? По-моему, как минимум, такой вопрос имеет право на существование. И разговоры о том, что если сегодня избирательных прав лишить бездельников, то завтра их лишат женщин, а послезавтра голубоглазых, призваны закрыть дискуссию на эту тему, поскольку логики и смысла в них мало.
  
  Я вовсе не утверждаю, что сокращение списка избирателей необходимо, тем более,  я не думаю, что оно необходимо в форме, предлагаемом Латыниной, но всеобщее избирательное право тоже не есть священная корова. А иной подход снова отсылает к аргументу о  взаимосвязи всесилия и верности  учения Маркса. 



  Понятно, что даже если считать сокращение списка избирателей желательным и полезным, реализовать его крайне сложно - вряд ли кто-то согласится лишиться избирательного права. Но если, кстати говоря, считать магистральным путем развития демократии прямую или "облачную", по Волкову и Крашенинникову, демократию, то вполне мыслимо частичное избирательное право: например, те, кто не пополняют бюджет, не имеют права голосовать  по вопросам увеличения обязательств бюджета или вообще по вопросам, связанным с расходами, но могут  голосовать по другим вопросам. Но это все уже как раз для той дискуссии, которую пытаются запретить, ссылаясь на незыблемость социального государства и всеобщего избирательного права, многие оппоненты Латыниной.