Яша протягивает сложенную лодочкой ладонь, улыбается: "Не боишься?" Заглядываю внутрь. В руке сидит мышонок. "Не боюсь". Глажу мышонка по спине, он немного прядает носом, но не пытается вырваться или убежать. "Что это с ним?" - "Ручной". Яша показывает пластиковое ведро, там питомцу оборудовали гнездо из салфеток. "На Березани у меня совсем дрессированные мыши были, я их в карманах носил. Посажу утром в карман, крошек им насыплю и хожу так целый день. Сидят, копошатся, не убегают. Менты на шмоне нащупают, что в кармане что-то есть, вытащат, потом матерятся".

"За пару дней мышь приручить можно. Тем более если ты ее в руках подержал, она уже к своим не вернется, не пустят из-за запаха. Сажаешь ее на тумбочку – не убегает, куда ей бежать? Я их в ведро ловил. Под кроватью ведро стояло, туда за ночь штук пять нападало. Взрослых кошке отдал, а маленького себе оставил. Главное – не выпускать их раньше времени, а как приживутся, можно будет даже на улицу выносить, за тобой будут бегать, как собаки”.

У Якова закрытая форма туберкулеза. В исправительный центр он перевелся из колонии строгого режима. Больные туберкулезом живут отдельно от всех, если у кого-то начинается заразная, открытая форма – его отправляют в больницу. Впрочем, пропустить момент трансформации болезни нетрудно, местная районная больница очень неохотно принимает, а администрация выпускает зэков. Не так давно Саша, сосед Якова по туберкулезному корпусу, слег с температурой под 40 градусов. Госпитализировали его только через три дня. До конца Сашиного срока осталось меньше двух недель. Почти двадцать лет своей жизни он провел в тюрьмах, с кратковременными перерывами.

Важным аспектом ресоциализации является физический труд. Формально осужденные могут исполнять любую работу за небольшим ограничением, на практике нам остаются лишь рабочие профеcсии. Лучше всего приходится тем, кто на свободе был сварщиком, электриком, оператором станка. Вчерашние учителя, офисные работники, программисты довольствуются трудом разнорабочих. У меня был выбор: работа грузчика, уборка или обтачивание "валов" напильником. Первая вакансия оказалась занята, от второй я отказался сам. Остались валы или взыскание за отказ от работы, я выбрал первое.

Вал – это пластмассовая деталь с тремя отверстиями, которые нужно зачищать напильником, чтобы в них проходили подвижные контакты. Контакты собирают в том же цехе, в отдельной комнате. Потом вал обрабатывается сверху, чтобы он заходил в корпус. Работа совершенно несложная, но монотонная и в прямом смысле этого слова пыльная. Валы делаются из пластмассы, мелкая желтоватая крошка плотно покрывает одежду, оседает на руках и лице. Передачу со спецовкой я еще не получил (сегодня неприемный день), а костюм, выданный начальником цеха, изнутри, как и снаружи, покрыт слоем жирной грязи и копоти. Раньше он принадлежал сварщику, потом получил вторую жизнь в виде тряпки и наконец-то поступил ко мне. Надевать историческую спецодежду я не решился под угрозой взыскания, мыться после работы негде, баня будет только в воскресенье. Сошлись на компромиссном варианте: я выполню план за пропущенные дни до конца недели.

Вся работа, которую нам поручают, потрясает своей бессмысленностью. Перекладывание снега – зимняя забава для вновь прибывших осужденных; изготовление деталей, которые современный станок может наштамповать за считаные минуты, заменив собой две смены зэков. Это даже нельзя назвать эксплуатацией, эксплуатация должна быть рациональной и приносить прибыль. Наш труд убыточен по определению. Скорее он напоминает буддистские практики по очистке разума, в которых бессмысленные, часто унизительные действия призваны избавить человека от мирских желаний. Но Бодхисатв из зэков почему-то не получается.

На второй день пребывания в исправительном центре меня вызывал к себе начальник, вербовал в "актив", предлагал доносить на местных "возмутителей спокойствия". "Понимаешь, это же все не твое. Зэки, понятия. Ты же тут случайно очутился?" - "Случайно". - "Ну вот. Это же отбросы общества. В прямом смысле этого слова. Общество от них отказалось и отправило сюда, чтобы не видеть всего этого. Ты выйдешь отсюда и станешь жить дальше нормально, они выйдут и сядут опять. Они же иначе просто не умеют".

Сегодня вечером опять пойду к Яше, пить чай и смотреть, научилась ли мышь смирно сидеть на тумбочке.