И у cамого лучшего переводчика смысл оригинала порой меняется, плывет. Ведь в языках не схожи не только морфологии да синтаксисы, но и значения конкретных слов, имеющих к тому же разные коннотации. Modern на русский переводят и как «современный», и как «новый», а вместо modernisation пишут «модернизация», то есть, не переводят. Понимать ли это слово как «осовременивание» (что по-русски означает прилаживание к новому), или как-то еще, - сразу не поймешь. А точней бы перевести - «обновление», создание нового. Реформы Петра, внешне приблизившие страну к Европе, но не менявшие общественный порядок, модернизацией не называли, хоть после них Россия сто лет вооружалась и одевалась, как Европа. Шила «панталоны, фрак, жилет, хоть этих слов по-русски нет». И жила без слова «модернизация».

Ныне оно торчит везде, а зачем не объясняют, и не выясняют, в чем модернизация состоит. Медведев внятно выразил волю к технической модернизации и отверг политическую. Он затеял Сколково по петровской модели и хочет оборудовать наши демидовские заводы новейшей техникой.

Осовременивание вдогонку ведется по-разному. Тайны атомной бомбы добыла разведка. Иностранцев кличут в Сколково открыто. Говорят, для модернизации России.

А те, кого мы догоняем, заняты самобытным обновлением. Технику считают современной, когда вводят в обиход. Идет конкуренция, чья новинка дешевле и надежней. Обгоняют друг друга, чтобы раньше сделать то, чего у других нет. И этот дорогой метод модернизации успешней нашего отбора из уже готовенького. Первооткрыватель получает преимущество. Модернизация это и есть первооткрывание. В Америке и Европе это не общая задача, а поток ответов на спрос производства - чтобы получить больше прибыли, больше заработать, улучшить жизнь, а не только укрепить оборону.

Ради этого там и стараются повышать производительность труда, умножая технику. Там такой процесс органичен, а у нас модернизацию навязывают сверху. Мы считаем себя зато впереди в понимании бесприбыльных сфер - духовности, искусства, сущности жизни. Говорим, что погоня за прибылью там упразднила даже мораль, и верим, что насилие нашего начальства ее повысило. А великий немецкий социолог Макс Вебер показал, что, как правило, капитализм держится на очень строгой морали. Мы привыкли – не обманешь, не продашь. А там - раз обманул, и продажа падает. Общество-то открытое, знают, кто обманул. Феодальный строй красивей буржуазного. Рыцари, Дамы. Благородство. Крестьяне, любят природу. Словом, лад! А преимущество капитализма - эффект, то есть, как раз модернизация, органичная, а не заемная.

Это преимущество давно узрел другой великий немецкий социолог Карл Маркс, тогда же придумавший, что внутри капитализма зреет коммунизм и вылупляется на вершине развития. Оно, правда, пошло не совсем по Марксу, иные свойства капитализма было тогда не углядеть. Но России помешало не это, у нас коммунизм стали строить, не ожидая развития. Ленин предпочел сперва взять власть, а потом наверстывать упущенное, догонять, - и с 1917 года догоняли. Ельцин от Маркса и Ленина отрекся, Но отделить хозяйство от государства не рискнул, и приходится дальше догонять.

Но модернизация капитализма – плод ухода от феодализма, плод политических перемен. Компьютеры, хоть родись их творцы при феодализме, не вошли бы тогда в каждый дом, не остановили бы буржуазные революции. Радио, изобретенное Поповым в полуфеодальной России, в практику вошло на Западе. При Петре соперники ушли еще не так далеко, Но уже при Ленине и Сталине, ожесточивших полуфеодальный порядок продразверсткой, коллективизацией и колхозным крепостным правом, за догоняющее осовременивание стране пришлось платить слишком дорого - вот она и распалась. А Медведеву иначе тоже не расплатиться.

Перенимая технику, Советский Союз, конечно, добился многого. Но главная ленинская идея – власть важнее развития, привела не только к упразднению гражданской и политической жизни. Она сказалась на всей духовной сфере, искусстве и науке. Веруя в свою утопию, Маркс надеялся, что каждый, в ком сидит Рафаэль, сможет свободно развиваться. И каждый, в ком сидит Галилей, тоже. Однако, при «реальном социализме», тем и другим полагалось развиваться под приглядом партии. Не все науки упразднили, но завели «шарашки», где ученые-арестанты работали под присмотром. Впрочем, и допущенные к секретным проектам вне зоны были подконтрольны, только что с комфортом и добротной едой. А ныне ладят добровольную шарашку, не поминая тюремные, а ссылаясь на Кремниевую долину, словно не тамошние университеты ее вскормили – от Беркли до Массачуcетского технологического. Вот и нам бы крепить университеты, да и уже в Дубне мы строили «долину». А все тянет на целину.

Советский Союз оплачивал достижения дорого, рабским трудом заключенных и полуголодным - вольных, и щедрыми запасами природы, но не на доходами ценностной экономики и не более производительным трудом, поскольку большинство орудий труда мы перенимали у тех, кого догоняли. Советскому режиму модернизация не органична, ее ведут по приказу, у производителей нет стимула, поскольку нет конкуренции. Президент сулит дать Сколкову особый правовой порядок. Значит, понимает, что российский неправовой режим губит модернизацию на корню. Почему тогда не распространить правовой порядок на всю Россию? Почему его давать лишь выгородке, а страну все держать в изнурительной гонке?

Обновление для России залог жизни. Но военного уже мало. А всеобщее президентской шарашке не наладить. В нем должна возникнуть общая нужда. И надо не так перенимать чужое, как создавать условия, если не поощряющие, то хоть не пресекающие людские инициативы. До Ломоносова от избирательного осовременивания и при большой цене польза была. Но после Менделеева, когда наука ХХ века преобразила производство, заемные удачи не спасают. Советские достижения были хрупкими оттого, что Ленин, Сталин и Брежнев хотели обогнать Америку по методу Петра, так победившего Карла XII. А обстоятельства с тех пор переменились. Но это не осознано, не понят глубоко реакционный характер всей деятельности коммунистов-большевиков, из советских лет не извлечен опыт, нет и мысли о том, во что новая погоня встанет отечеству и куда занесет.

Чубайс все учит, что не политика важна, а экономика, она, дескать преуспеет, и политика на нее обопрется. Но петровское развитие экономики, отягощая крепостное право, тормозило у нас капитализм, охвативший тогда Европу. А Александр II отмегил крепостное право, и пошло развитие капитализма, отмеченное и Лениным и Струве. У России нет иной надежды, кроме подлинной смены общественного строя. Это трудно понять, когда твердят лишь о былом величии страны и ее бесспорных успехах в математике, физике и других полезных военному делу науках. Но в «проклятые девяностые» разруха не с неба упала, а настала расплата за ленинско-сталинские и хрущевско-брежневские растраты - к развалу девяностых страна неуклонно шла семьдесят лет. И умер не только СССР, но, что еще хуже, большинство мужчин в России не доживает до пенсионного возраста. А уцелевший правящий класс строит Сколково и гонит зайца дальше.