Прошло девять дней после трагической гибели петербургского этнографа Николая Гиренко - ученого и гражданина, активно участвовавшего в борьбе против распространения агрессивной ксенофобии и расизма в российском обществе. Эта печальная дата стала поводом для беседы обозревателя Граней.Ру Бориса Соколова с московским коллегой Николая Михайловича, членом-корреспондентом Росиийской академии наук, заведующим отделом Кавказа Института этнологии и антропологии РАН Сергеем Арутюновым.

Б.С. Сергей Александрович, вы ведь хорошо знали Николая Гиренко...

С.А. Да, мы долго были друзьями. Это был прекрасный человек - честный, чистый, скромный и мужественный. У него остались жена и две дочери. В то роковое утро к двери первой подошла его беременная дочь. К счастью, хоть она не пострадала. Николай Михайлович был крупным ученым. Он так и остался кандидатом наук, но на самом деле он давно был и доктором, и профессором - у него просто не оставалось времени для всех этих защитных дел. Он исследовал племенные и родовые структуры, вообще особенности архаических обществ. Лучше всего он владел африканским материалом, знал множество языков, в том числе суахили, но занимался не только Африкой. Был очень неплохим администратором. Николай Михайлович активно включился в борьбу с ксенофобией, выступал экспертом по "фашистским" делам, по убийствам, избиениям на расовой почве, выступал против русопятства, национализма, шовинизма, боролся с антисемитизмом, с белым расизмом. Он был тесно связан с небольшой общиной африканцев Санкт-Петербурга - это главным образом те, кто остался там после учебы из-за того, что возвращаться на родину им было опасно. Гиренко активно защищал их права и интересы, привлекал внимание к нападениям скинхедов, к дискриминации африканцев при приеме на работу.

Николай Михайлович был добрый, отзывчивый человек, обладавший обостренным чувством справедливости. Человек, эмоционально реагирующий на зло, возгорающийся от зла. Можно сказать, что он был крупнейшим в стране специалистом по борьбе с ксенофобией. Он разработал специальную методику экспертизы материалов в делах по разжиганию межнациональной розни и о преступлениях на почве национальной и расовой нетерпимости. Она заключается в контент-анализе публикаций, фиксации там определенных слов или выражений. Некоторые из них могут отражать просто озлобленность автора текста, другие – расовую нетерпимость: например, слово "черномазый" и его нецензурные варианты.

Наши правоохранительные органы любят такие дела, чтобы не возиться, переводить в разряд обыкновенного хулиганства. Я уверен, что и убийство Гиренко попытаются списать на хулиганство, тогда как нет никаких сомнений, что это убийство было организовано фашиствующими силами, весьма могущественными в нашей стране и имеющими немало сочувствующих в милиции, в госбезопасности. Они являются базой чекистского фалангизма. Для них характерен, ксенофобский русопятский стиль - разве что, может быть, без антисемитизма. Таких людей хватает и в партии власти.

Замечу, что ксенофобия сегодня имеет ярко выраженный "антиюжный" уклон – против выходцев с Кавказа и Средней Азии. По-научному это называется антимеланохройной ксенофобией. Меланохрой – это человек с темным цветом волос, южанин, тогда как ксантохрой – это северянин, человек с более светлыми волосами, если не блондин, то хотя бы шатен.

Б.С. Деление на ксантохроев и меланохроев – это и есть расовое деление?

С.А. Да, по одной из классификаций. Дело в том, что оснований для разделения человечества на расы существует великое множество. Наиболее известный, традиционный критерий – цвет кожи и волос. А есть, например, расовое деление по группам и факторам крови. Но его без специальных анализов не выявишь, поэтому оно и не является знаковым для расовой нетерпимости.

Б.С. Как, на ваш взгляд, должно реагировать научное сообщество на все усиливающиеся в нашей стране проявления ксенофобии, национальной, расовой и религиозной нетерпимости?

С.А. Оно должно сплотиться вокруг демократических сил и действовать в их пользу, а не в пользу партии власти, неспособной противостоять тенденции к фашизации общества, к реставрации тоталитаризма, а порой своими действиями способствующей возврату к тоталитарному прошлому - в частности, в плане искоренения свободы слова. Я не симпатизирую Киселеву или Парфенову, но их насильственное удаление из телеэфира – проявление этой тенденции.

Б.С. Как вы думаете, сейчас научное сообщество в своем большинстве на стороне демократии или партии власти?

С.А. Я думаю, что сейчас оно разделено в этом плане примерно в соотношении 50 на 50. По моим наблюдениям, и в целом для нашего общества по основным, принципиальным вопросам характерно приблизительно такое соотношение взглядов - ну, может быть, 51:49. Об этом свидетельствуют и социологические опросы, и позиция телезрителей, например, в программе "Свобода слова". Ученые должны противостоять попыткам вернуться в тоталитаризм, попыткам дискриминации, разжиганию национальной розни. Например, депутат Мосгордумы Юрий Попов внес законопроект, предлагающий ограничить миграцию в Москву выходцев из определенных регионов. Практически это означает расизм. Или вот депутат Госдумы Геннадий Райков предлагает сажать в тюрьму гомосексуалистов. Я сам являюсь довольно страстным гетеросексуалом, но не считаю, что представителей сексуальных меньшинств надо сажать в тюрьму.

Б.С. Что вы думаете о суде над организаторами выставки "Осторожно, религия!" в Музее Сахарова? Не есть ли это все то же проявление нетерпимости?

С.А. Позиция власти, суда у нас оригинальная, она противоречит здравому смыслу. Все ставится с ног на голову: погромщиков – на свободу, устроителей выставки – в тюрьму. Я алтарников осуждаю, хоть и понимаю: глумление над святынями, все равно какими – христианскими, мусульманскими, иудейскими, шаманскими, – это мерзость. Но реагировать на это надо не путем разрушения, как это делают алтарники. Проходя мимо подобной картины, надо просто плюнуть, а не кромсать холст. Выставка таких картин – это если не хулиганство, то злонамеренный эпатаж, но на нее надо реагировать иначе, а не уничтожать экспонаты. Недавно в Москве была очень хорошая выставка эротической фотографии одного известного японского фотографа. Но там была табличка – детям до 18 лет вход воспрещен. Ошибка сотрудников Музея Сахарова в том, что они не поставили предупреждающей таблички, что выставка атеистическая и верующим ее посещать не рекомендуется. Но это нисколько не извиняет погромщиков. Одно дело глумление в зале, а другое – когда крушат картины. Есть свобода совести, и есть ограничение на применение насилия. А прокуратура пренебрегает этими принципами.

С.А. Или вот возьмем наш суд присяжных, который приговорил абсолютно невиновного, на мой взгляд, человека, ученого Игоря Сутягина, к 15 годам тюрьмы. Невинных людей они засуживают, а настоящих убийц, вроде капитана Ульмана с его командой, отпускают на свободу. Просто потому, что они отражают мышление большинства эшелонов нашей власти.

Б.С. Но присяжные-то как раз представляют не власть, а народ.

С.А. Да, но власть - государственный обвинитель или судья - имеет возможность манипулировать мнением присяжных. Судья не должен склонять присяжных к тенденциозному решению. Если мы посмотрим какой-нибудь американский фильм о суде присяжных, то судья там никогда не ведет себя так, как вел себя судья, например, на процессе Сутягина. Присяжные часто оправдывают скинхедов, убийц кавказцев, погромщиков на рынках. Они действительно отражают ксенофобские настроения устрашающе значительной доли русского народа. По моим наблюдениям, только русского. У якутов или удмуртов таких настроений не наблюдается.

Б.С. А как насчет чеченцев?

С.А. Чеченцы разделены на диаметрально противоположные группы. Одна часть ведет отчаянную партизанскую войну, а другая – страстно желает скорейшего прекращения войны, но совсем не теми методами, какими пытаются достичь этого федеральные войска и кадыровские милиционеры.

Б.С. Каков ваш прогноз насчет динамики ксенофобии и национальной нетерпимости в России в ближайшие годы?

С.А. Прогноз мой такой: фаланга у нас уже готова – это партия власти, ее левые и правые придатки - "Родина" и ЛДПР. Это национал-социалистические партии в чистом виде. Данное определение не мое, его не раз во время предвыборной кампании давали СМИ. У нас нет яркой фигуры, которая бы годилась на роль фюрера, дуче, каудильо, Пиночета. Путин не похож даже на Пиночета, но его легко можно сравнить с потенциальным Гинденбургом. Он может даже против своего желания, но под давлением обстоятельств, передать власть фашистам. Фаланга сформировалась к концу 2003 года, когда была избрана штемпельная Дума, в которой демократические силы, по крайней мере на уровне фракций, уже не были представлены. Передача власти может состояться в 2008 году, но уже в 2017 году новый тоталитаризм рухнет. Я опираюсь здесь на книгу Владимира Игоревича Пантина "Циклы и ритмы истории". Она вышла во Владимире в 1995 году тиражом всего 800 экземпляров, но там очень точно предсказано, что произошло в России в последние годы и что еще должно произойти.

Б.С. А почему именно 2017 год?

С.А. По аналогии с Германией. Там веймарский период длился 15 лет, и у нас свой веймарский период длился тоже 15 лет. В Германии Третий рейх просуществовал 12 лет, и у нас фашистскому режиму по аналогии тоже может быть отпущено не больше этого срока (опять-таки, по расчетам Пантина). Сейчас мы примерно в таком же положении, как Германия накануне прихода Гитлера к власти. Правда, то, что в Германии проходило как трагедия мирового масштаба, у нас больше смахивает на локальный фарс. Хотя для матери Сутягина, для родных Гиренко – это все равно трагедия.

Весь вопрос состоит в том, каким образом Россия выйдет из грозящего будущего тоталитаризма. Можно сделать это сравнительно мягко, как в Чили или в Испании, а можно через катастрофу, как в Германии. Если национал-экстремисты зайдут в своем авантюризме столь далеко, что сделают Россию главой лиги стран-изгоев, противостоящей демократическому миру, как когда-то уже сделал Гитлер, Россию ждет приблизительно в 2017 году катастрофический финал. Германия, как мы знаем, сумела после этого воспрянуть как феникс из пепла. Россия не воспрянет. Остается надеяться, что катастрофического финала все же не случится и развитие пойдет хотя бы по чилийскому, а не по германскому пути.

Остановить политические убийства! - Обращение к президенту России В.В.Путину в связи с убийством ученого и правозащитника Н.М.Гиренко