Торжества в ХХС 3 ноября. Фото: Олег Варов/patriarchia.ru

Российская пропаганда захлебывается от восторга, описывая очередную "победу на церковном фронте". Состоявшийся 3 ноября в храме Христа Спасителя заключительный акт эпопеи с "присоединением Русской архиепископии с центром в Париже" к Московскому патриархату описывается и как "окончание Гражданской войны", и как "возмездие" Константинопольскому патриархату за провозглашение автокефалии (полной церковной самостоятельности) Украинской Церкви. И если об "окончании Гражданской войны на церковном фронте" в Москве говорили еще в 2007 году, когда Московский патриархат поглощал значительную часть Русской зарубежной церкви (РПЦЗ), то тема "возмездия" Константинополю - свежая, связанная с новым серьезным геополитическим поражением РПЦ на постсоветском пространстве.

Итак, кто же пришел под высокую руку (на церковном языке - омофор) патриарха Кирилла 3 ноября и почему это так важно для самоутверждения "русского мира"?

История Русской архиепископии в Париже напрямую связана с революцией 1917 года и Гражданской войной в России. Эти события привели к распаду жестко централизованной государственной церкви Российской империи на множество "осколков". В независимых от большевиков регионах России появлялись собственные Высшие церковные управления, а церкви национальных республик (Грузии, Украины, Беларуси, Эстонии, Латвии и т.д.) провозглашали автокефалии или автономии. Под властью большевиков возникла обновленческая "красная церковь", а "староцерковники" распались на "григориан", "сергиан", "иосифлян" и множество ветвей подпольной Катакомбной Церкви. Свои формы церковной самоорганизации создала и многочисленная белая эмиграция.

Сначала русские православные эмигранты имели более или менее общепризнанное Высшее церковное управление в Сремских Карловцах, на территории современной Сербии, постепенно преобразованное в Архиерейский Синод. Его возглавлял известный и авторитетный иерарх того времени, митрополит Киевский Антоний (Храповицкий), который отличался монархическими, если не сказать черносотенными, взглядами. Оказавшийся в Париже митрополит Евлогий (Георгиевский), принимая во внимание либерально-демократические настроения своей паствы и не желая подчиняться равному себе по сану Антонию, уже к 1926 году принял твердое решение выйти из "карловацкого" Синода. А в 1927 году даже попытался войти в подчинение московскому митрополиту Сергию (Страгородскому), которого собратья в России считали узурпатором, назначенным непосредственно ОГПУ. По требованию Сергия Евлогий и его духовенство дали даже "подписку о лояльности" советской власти, что не спасло их от канонических репрессий со стороны Сергия уже в 1930-м.

С подачи все того же ОГПУ Сергий обвинил Евлогия в том, что тот участвовал в "молении за гонимую Церковь в России", и запретил всех "евлогиан" в служении. Одновременно Сергий заявил, что все репрессированные в СССР представители духовенства несут справедливое наказание не за свою веру, а за политические преступления против власти, сама же церковь, полностью лишившаяся к тому времени всех своих монастырей и духовных школ, свободна как никогда прежде. Тактика, которую выбрал Сергий для "спасения церкви", вошла в историю под именем "сергианства" и до сих пор является официальной идеологией Московской патриархии, организованной Сталиным в 1943 году на базе остатков как раз "сергианской" церковной группы.

25-летие архиерейской хиротонии митрополита Евлогия. Париж, собор Александра Невского, 25 января 1928 г.

Неожиданно униженный красной Москвой парижский митрополит нашел каноническое убежище в Константинопольском патриархате. Он как раз развивал в те годы свою глобальную экспансию, пользуясь исчезновением с церковной карты мира самой влиятельной дотоле Российской церкви. В 1920-е Константинополь сформулировал доктрину, согласно которой все православные за пределами традиционных "канонических территорий" исторических церквей на Ближнем Востоке, Балканах и России могут принадлежать только к константинопольской юрисдикции. Попытавшись использовать "церковный фактор" в своей внешней политике, Сталин в 1940-е годы попытался подорвать эту мировую монополию проамериканского Константинопольского патриархата, и отчасти у него это получилось. Но с конца 1980-х, с распадом СССР, РПЦ вновь начинает терять свои позиции и постепенно загоняет себя в международную изоляцию, разрывая общение с Константинопольской, Элладской и вообще всеми церквами, которые признают украинскую автокефалию.

Не считая короткого эпизода в 1945-46 гг., когда Русская архиепископия в Париже на волне "патриотической" риторики того времени опять попыталась присоединиться к Московской патриархии, все эти почти 90 лет она была независима от "красной" церкви, следуя в свободном мире демократическим решениям Поместного Собора 1917-18 гг. Только в Париже духовенство и миряне простым голосованием избирали себе епископов, а прихожане - настоятелей. Парижская богословская школа продолжала традиции дореволюционной церковной науки, соединяя их с философскими поисками Серебряного века, что обогатило русское богословие ХХ века трудами о. Сергия Булгакова, о. Георгия Флоровского, Василия Зеньковского, Антона Карташева, о. Николая Афанасьева, о. Александра Шмемана, о. Иоанна Мейендорфа и многих других. Едва ли демократические традиции и свободная богословско-философская мысль смогли бы выжить в крайне политизированных и административно-централизованных условиях Московской патриархии...

В 2020 году, по случаю 100-летия с момента приезда в Париж основателя архиепископии митрополита Евлогия, она собиралась праздновать свой юбилей. Однако этому празднику церковной демократии в рамках православной традиции не суждено состояться. В ноябре прошлого года Синод Константинопольского патриархата принял совершенно неожиданное и вредное для него самого решение о роспуске архиепископии. Ее приходам в разных странах Западной Европы было предписано войти в местные епархии Константинопольского патриархата - греческие по своей традиции и этническому составу. Примечательно, что это решение состоялось на том же самом заседании, на котором окончательно было решено даровать автокефалию Церкви Украины, которую РПЦ считает "раскольнической".

Если не брать в расчет конспирологические версии, на поверхности - желание весьма влиятельного Галльского (Французского) митрополита Константинопольского патриархата Эммануила (Адамакиса) собрать под своим омофором все православные приходы Франции, тем самым значительно укрепив и расширив свои владения и "экономическую базу". Сыграла свою роль и обида на русских парижан их бывшего предстоятеля архиепископа Иова (Гечи), которого в 2015 году демократическим путем священники и миряне изгнали с кафедры главы Русской архиепископии. Сейчас Иов занимает влиятельный пост представителя Константинопольского патриархата при Всемирном совете церквей в Женеве.

На следующий же день после публикации этого решения Синода патриарх Кирилл (Гундяев) прислал в Париж свое любезное предложение не дробить архиепископию, как предлагает ненавистный Константинополь, а сохранить ее как единой целое... в составе РПЦ. Почему-то живее всех в архиепископии на это предложение откликнулся ее предстоятель, француз по происхождению Иоанн (Реннето). Среди основной же массы клириков и мирян оно вызвало настороженность. Генеральная ассамблея (общее собрание) архиепископии 23 февраля этого года создала особую переговорную комиссию для контактов с разными юрисдикциями в процессе поиска выхода из положения. Пастырские совещания и Совет архиепископии неоднократно высказывались против перехода "под Москву", ведь пафос этого отдельного церковного округа на всем протяжении его истории состоял в формировании альтернативного московскому образа русского православия - без сращивания с политическим режимом, без диктатуры патриарха и епископов, с полноценной общинной жизнью в духе Христовой свободы.

К лету нынешнего года даже Константинополь отчасти признал свою ошибку и предложил сохранить архиепископию в статусе отдельного викариатства Галльской митрополии. Но архиепископ Иоанн и его особо усердный помощник протоиерей Иоанн Гейт зашли уже слишком далеко в своих обязательствах перед Московской патриархией. Несмотря на то что Генеральная ассамблея 7 сентября в Париже вновь не набрала нужного числа голосов за переход в РПЦ, архиепископ Иоанн сепаратно заявил о присоединении к Московскому патриархату и увлек за собой примерно половину священников архиепископии (причем не всегда поддержанных в этом своей паствой). Собственно, эта группа и приехала в начале ноября в Москву за счет приглашающей стороны получать разные награды от патриарха Кирилла. Иоанн, например, получил белый клобук митрополита, при этом формально превратившись в викария (вспомогательного епископа) патриарха с "радиоактивным" титулом Дубнинский.

Вручение патриаршей грамоты архиепископу Иоанну (Реннето). Фото: Сергей Власов/patriarchia.ru

Об этом не рассказывает российское телевидение, но мы расскажем. К началу октября нынешнего года в состав архиепископии входило 115 общин (в том числе приходов и монастырей), из них 56 - во Франции. Определенно о переходе в РПЦ заявили лишь 46 из 115 общин, то есть 40 процентов. (Правда, в отдельно взятой Франции картина немного иная: в РПЦ перешли 30 из 56 общин.) Около 30 процентов остались в Константинопольском патриархате, который назначил митрополита Эммануила их временным управляющим (вплоть до свободного избрания епископа самими общинами). Порядка 20 общин разбрелись по разным "третьим" юрисдикциям, а еще несколько не определились. Можно ли считать такую статистику "сокрушительной победой Москвы"?

Примерно то же самое было в 2007 году с поглощением РПЦЗ, которое носило преимущественно "верхушечный" характер. К РПЦ тогда присоединилось большинство епископов Зарубежной церкви и ее крупнейшие приходы в США и Западной Европе. Однако рядовое духовенство и бедные приходы в РПЦ в основном не пошли: вне процесса остались Латинская Америка, почти вся Австралия, значительная часть Канады, ну и, наконец, те сотни общин в разных "осколках" РПЦЗ на постсоветском пространстве, которые напоминают о ее бурном миссионерском "возвращении" на родину в начале 1990-х.

Очевидно, во всей этой истории с "присоединением Парижской архиепископии" гораздо больше пропагандистского шума, чем реального перераспределения сил в православном мире. А Францию ждет серия громких судебных процессов по переделу церковного имущества между русскими общинами, примерно поровну разделевшимися на сторонников и противников путинско-гундяевской Москвы. И первым предметом спора может стать знаменитый собор Александра Невского на рю Дарю в Париже, настоятелем которого со стороны Константинопольского патриархата назначен авторитетнейший протоиерей Алексей Струве.