Генеральная ассамблея Русской православной архиепископии с центром в Париже 23 февраля официально решила не исполнять указ Синода Константинопольского патриархата о ее роспуске. 191 голос участников ассамблеи (против 15) был подан за то, чтобы эта церковная структура сохранялась как единая и неделимая. При этом в большинстве выступлений собравшихся, включая председателя - архиепископа Хариупольского Иоанна, звучал призыв перейти в Московский патриархат, воспользовавшись его нынешним конфликтом с Константинопольским. Но окончательного решения по этому вопросу ассамблея все же не приняла, отложив его на июнь. Ведущие игроки мирового православия получили 4 месяца на нелегкую борьбу за лакомый кусок русского церковного наследия в Западной Европе.

Вообще история Русской Парижской архиепископии очень непроста, запутанны и противоречивы ее отношения с Москвой и Константинополем. Когда-то, в 1920-е, либеральная часть русской церковной эмиграции, концентрировавшаяся вокруг Парижа, отвергла правомонархический курс Русской православной церкви заграницей (РПЦЗ), имевшей тогда резиденцию в югославских Сремских Карловцах (отсюда прозвище "Карловацкий Синод"), и впала в противоположную крайность, признав организованный ОГПУ в 1927 году в Москве "красный" Синод митрополита Сергия (Страгородского). Однако долго парижане во главе с митрополитом Евлогием (Георгиевским) продержаться в этом Синоде не смогли. В 1930-м Сергий гневно осудил Евлогия за участие в какой-то акции поддержки гонимых советских христиан в Англии, усмотрев в этом нарушение данной им "подписки о лояльности" советской власти.

Так парижане-евлогиане впервые оказались в Константинопольском патриархате на правах особого Русского экзархата. Но уже в конце Второй мировой войны, на волне нового советского патриотизма и сопровождавшей его пропаганды, они примкнули к организованной Сталиным в 1943 году Московской патриархии (РПЦ МП). Некоторые парижские эмигранты даже получили советские паспорта и поспешили "вернуться на родину", где в полном составе очутились в ГУЛАГе. Весьма неблаговидную роль в той "спецоперации" сыграло второе лицо Московской патриархии сталинской эпохи - митрополит Николай (Ярушевич).

Вскоре Русская архиепископия вновь возвратилась в Константинополь, который в рамках своей новой экуменической политики и восстановления дружеских отношений с Московским патриархатом в 1965 году отказался от юрисдикции над парижанами, предложив им "вернуться" в РПЦ МП. Они, однако, не выполнили этого решения, и уже в 1971-м, после смерти патриарха Алексия I, Константинополь принял их обратно. Окончательно статус архиепископии был урегулирован только в 1999-м, когда ныне здравствующий патриарх Варфоломей выдал ей Томос о наделении архиепископии статусом особого национального экзархата Константинопольской церкви (наподобие Украинских церквей Константинопольского патриархата в США и Канаде). Однако, как видно теперь, статус этот был далеко не окончательным.

В чем логика действий Константинополя, фактически выталкивающего из своей юрисдикции около сотни русских общин? Обычно аналитики обращают внимание на то, что решение о ликвидации Русского экзархата было принято на том же заседании константинопольского Синода, на котором утвердили Томос об автокефалии Церкви Украины. Этот документ, между прочим, обязывает новую независимую Церковь Украины отказаться от всех своих зарубежных приходов, ограничив свою "каноническую территорию" собственно украинскими государственными границами. Дарование автокефалии Украине Константинополь использует для продвижения идеи о своей "вселенской" юрисдикции - то есть о том, что другие поместные церкви должны действовать строго в границах своих исторических территорий. А вот территория миссии, или православной диаспоры (а это, в частности, весь Запад), должна находиться в исключительной юрисдикции Константинопольского патриархата. Если же юрисдикция Константинополя является "вселенской", то она не должна быть этнически окрашена (а до сих пор эта церковь ассоциируется с греками). Поэтому в ней не должно быть отдельных национальных анклавов - русских, украинских и т.д., - а должны быть только территориальные епархии, состоящие из приходов разных православных народов и новообращенных. Как это сделано у римо-католиков.

Вместе с тем, раз уж в мировом православии идет война между Москвой и Константинополем, то неизбежен передел этого пространства, при котором каждая ошибка одной стороны будет использоваться противоположной. Если Московской патриархии удастся заполучить целый экзархат, ранее входивший в Константинополь, российская пропаганда разорвется от восторгов - потому что "удалось поквитаться за Украину". При этом не важно, что в Украине на кону стоит почти 20 000 приходов, а в Западной Европе - всего около 100. Важно символическое значение этой "победы".

Собор Александра Невского на улице Дарю в Париже. Фото: zigzag.fr

Москва ожидала быстрого успеха, делая ставку на готовность главы архиепископии - Иоанна (Реннето), француза по национальности, - перейти под омофор патриарха Кирилла. Как он заявил ассамблее 23 февраля, он лично немедленно так поступит, как только получит из Константинополя указ о своем смещении или даже запрещении в служении за "непослушание" Синоду. Однако Константинополь проявляет выдержку и такого указа мятежному архиепископу не присылает. Духовенство же и миряне Русской архиепископии настроены более сдержанно - у многих из них нет иллюзий относительно современной Московской патриархии. Ведь русские парижане остаются единственными хранителями той системы церковной демократии, которую создал Поместный Собор 1917-18 гг. и которую не дали реализовать в России большевики, а затем - постсоветский авторитарный режим. У Русской архиепископии перед глазами печальный пример соседней Сурожской епархии (в Великобритании), автономию которой Московская патриархия еще как-то терпела, пока был жив харизматичный митрополит Сурожский Антоний (Блум), но сразу же упразднила после его смерти.

Накануне 23 февраля глава управления зарубежных учреждений Московской патриархии архиепископ Антоний прислал в Париж довольно льстивое послание, в котором обещал архиепископии после вхождения в РПЦ МП сохранить всю ее независимость и все ее традиции. Единственное, о чем взамен просила Москва, это получать "предварительное одобрение патриархом списка кандидатов" на пост архиепископа, а также утверждать его избрание на Синоде РПЦ МП. Столь жесткий контроль над избранием главы архиепископии, в общем-то, лишает ее самостоятельности в довольно скорой перспективе. Так русская православная традиция может лишиться одной из немногих оставшихся в современном мире альтернатив путинско-гундяевской авторитарной вертикали.

Итак, архиепископия взяла тайм-аут на 4 месяца. Для части ее клира привлекательным выглядит вариант вхождения в Румынский патриархат, с которым довольно тесно связано главное учебное заведение архиепископии - Свято-Сергиевский институт в Париже. Понятно, что Румынский патриарх лучше гарантирует права автономии парижан, чем Московской. Еще один вариант - Русская православная церковь заграницей - та ее часть, что вошла в Московский патриархат. Конечно, это компромисс, но когда между собором на рю Дарю и Даниловым монастырем будет еще один посредник, все-таки ощущения свободы будет чуть больше, чем при прямом подчинении Москве. Ну и всегда есть шанс, что Константинополь придумает какой-то нетривиальный ход - эту способность он так хорошо продемонстрировал в деле украинской автокефалии.