9 апреля в возрасте 58 лет в США скончалась известная феминистка Андреа Дворкин. Она была - или объявляла себя - лесбиянкой, считая однополую любовь формой протеста против "старого" секса, основанного на использовании и подавлении женщины. В течение двух десятилетий ее семьей был друг, партнер, а затем официальный муж Джон Столленберг - феминист, гей, борец за гражданские права, глава движения "Мужчины против порнографии", автор книги "Отказываясь быть мужчиной".

Андреа Дворкин принадлежала к поколению тех радикальных (это не оценка, а название движения) феминисток, участниц легендарного women's lib, которые на волне гражданских бунтов начала 1970-х заставили западное общество – от государственных институтов, ученого мира и прессы до контркультуры – заговорить о проблеме пола, а затем начать думать о нем и "делать" его иначе, чем это было на протяжении всей прежней истории. Впервые увидев в сексуальности не биологическое "свойство", а культурно выстроенный механизм мужского доминирования и женского подчинения, они сделали личное политическим.

Контроль общества над женским телом и сексуальностью, считала Дворкин, есть угнетение женщины. Контроль этот проявляется в категорическом императиве "какой следует быть": такой, чтобы никакая жертва – физическая боль, голод, операция, использование химических средств, каблук в 12 сантиметров, корсет, сон на бигудях, выщипывание волос и прочее – не казалась слишком тяжкой ради того, чтобы стать желанной для мужчины. Контроль над женщиной, утверждала Дворкин, направлен на то, чтобы сделать ее тело стандартным, а дух - интеллектуально скудным и материально расчетливым. Контроль над женщиной сказывается в повседневности и приемлемости порнографии, в обыденности изнасилований (в том числе в браке) и сексуальных домогательств, в ограничении контрацепции, в запрете на аборт, в недоступности сексуального просвещения - знаний о своем теле и своих желаниях. Для женщины последствия этого незнания серьезнее, чем для мужчины; иногда они страшны.

Эти идеи не кажутся странными, если вспомнить, что отправившая человека на Луну Америка была до начала 70-х годов невероятно патриархальным обществом: замужним женщинам не рекомендовалось работать, в университетах существовали ограничительные квоты для девушек, аборты были запрещены, а объявления о найме могли заканчиваться фразой "дам просят не обращаться". Женщине предписывалось заполучить мужчину как источник материальных благ, а потому феминистский протест состоял прежде всего в отрицании "насилия над своим телом" как знака женской экономической, эмоциональной, сексуальной зависимости от мужчины. "Женщины должны перестать калечить свои тела и начать жить так, как им удобно, - писала Дворкин. - Возможно, новые представления о красоте, которые тогда возникнут, будут полностью демократичными и демонстрирующими уважение к человеческой жизни в ее бесконечном и прекрасном разнообразии".

Более всего Андреа Дворкин известна своими антипорнографическими работами ("Порнография: мужчины владеют женщинами"; "Ненависть к женщине"). Она считала порнографию концентрированным выражением одобряемого обществом мужского насилия над женшиной. "Для кого существует проституция? - спрашивала радикальная феминистка. - Для кого существует порнография? Кто кого насилует? Кто кого избивает? Посмотрите: его триумф – ее агония; с давних пор и поныне главным объектом порнографии являются те, у кого меньше власти, – женшины, дети и цветные".

Нынешний феминизм, сложный и интеллектуальный, считает Дворкин противоречивой фигурой. Ее антипорнографические тексты оказали влияние на формирование целых поколений женщин, объяснив им сущность "политики тела", но и вызвав у многих отторжение присутствующей в них угрозой цензуры. Движение "Феминистки против цензуры" возникло в значительной степени как реакция на ее работы. На них откликается и новая, феминистская порнография, провозглашающая свободу женского тела и желания.

Эмоциональность, которой был насышен радикально-феминисткий дискурс, придавала ему почти религиозное качество, и тексты Андреа Дворкин отражают это в полной мере. Возможно, как и все ее поколение, она, вслед за неомарксистом Антонио Грамши, верила в силу пропаганды, уличного театра и публичного слова. Прочтите ее "ГИноцид, или Китайское бинтование ног" (см.: Антология гендерной теории. Минск, "Пропилеи", 2000) – и вы не забудете этот текст никогда в жизни.